я щедрый, так и быть, забирай.
– Ой! – удивилась Лала без тени шутки. – А ведь верно. Выходит, это и для тебя жертва.
– Наивная ты, Лала, – усмехнулся Рун.
– Тебе всё равно, кому отдать первый поцелуй, Рун? – посмотрела она на него с растерянным недоумением.
– Он для той, что будет всех других дороже. А это ты, – сказал он просто.
– Спасибо, мой хороший, – просияла Лала счастливо.
– Да не за что.
– А помнишь, ты радовался, что я не фея поцелуев, – промолвила она с улыбкой. – Не хотел моих жертв. Напрочь.
– Глупый был.
– А теперь прям поумнел? – развеселилась Лала.
– Раз хочу. Выходит поумнел, – кивнул он, тоже улыбаясь. – Сейчас у нас всё наоборот. Для меня это дар. А для тебя жертва.
– Рун, это не жертва лишь для невесты по правде. А для невесты понарошку жертва. Для любой девушки, не только для меня. Пойми же, милый, – мягко попросила она.
– Да я всё понимаю, Лала, – заверил он со вздохом.
Они постояли немного молча.
– А бывают феи поцелуев? – полюбопытствовал Рун вдруг.
– Нет, мой котёнок. Если только в фантазиях у юношей, – отозвалась Лала с ироничным сочувствием.
– Жаль.
– А что, променял бы меня на фею поцелуев, коли встретил бы?
– Кто знает, – проронил он загадочно.
– Изменщик! – с деланным негодованием воскликнула Лала.
– Да не променял бы, не променял, – смеясь, поспешил оправдаться Рун. – Но жаль. Что ты не она. Как было бы чудесно.
– Да уж! – только и смогла вымолвить Лала, немного покраснев.
– Поработать бы мне ещё, солнышко моё, – испытывая неловкость, извиняющимся тоном проговорил Рун. – Может ты немножко… Ну… Посидишь, подышишь воздухом вон, на лавочке. Давно бабуле не помогал. А вечерком перед сном уж я тебя обниму. Надолго.
– Ладно, – сказала Лала добросердечно. И отстранилась. – Буду ждать вечерочка теперь. Очень. Только я не хочу сидеть просто, Рун. Чем мне помочь? Скажи, я помогу.
Рун призадумался.
– Я мужские дела делаю, для тебя они тяжелы будут, – поведал он. – Пойдём у бабули спросим. Она здесь командир.
Бабушка поодаль пропалывала грядки. Заметив приближение Лалы и внука, поднялась, разулыбалась умилённо, глядя на сияющее Лалино личико.
– Бабуль, Лала помочь хочет, – просяще обратился к ней Рун. – Дай ей работу, которую она сможет делать. Она городской житель, в огородах раньше не трудилась, ей всё внове тут.
– Да как же можно работать в таком платьишке, – покачала головой старушка. – В нём только во дворцах расхаживать, пожалуй. Отдыхай, дочка.
– Бабушка Ида, оно не может замараться. Я же фея, – приветливо произнесла Лала.
Старушка глядела на неё с полным недоумением. Рун взял с грядки горсть земли.
– Лала, можно я ей покажу? – предложил он.
Лала поняла, что он хочет, кивнула. Он размазал землю по её платью на животе.
– Батюшки мои! – поразилась бабуля.
Платье продолжало блистать безупречной чистотой.
– Видишь, – со значением посмотрел на неё Рун. – Феи не мараются, бабуль. Некоторые. Лала не может замараться. Очень хочет помочь нам. Позволь ей.
– Ну хорошо, – согласилась старушка, пребывая в лёгкой растерянности. – Помогай мне полоть, дочка. Я буду подкапывать травку. А ты её выбирай с корешками, да в кучку складывай. Быстрее дело пойдёт.
Лала просияла обрадовано.
– Ну я пошёл тогда, – обернулся Рун к ней. – Дальше делать.
– Иди, мой хороший, – одарила она его нежной улыбкой.
Он не удержался от счастливой ответной улыбки. На душе ещё долго было очень тепло от этих её слов, от искренности заключённых в них её приязненных чувств к нему. Легче работалось. До него периодически доносились голоса Лалы и бабули. Они о чём-то переговаривались непринуждённо, иногда смеялись. Им было хорошо. И его это словно согревало. Рад был, что Лале хорошо. С Бабушкой. И с ним.
Время летит быстро, когда сердце увлечено приятными переживаниями. Рун вроде бы и оглянуться не успел, как уж и вечереть начало. Наступила предзакатная прохлада. Лала с бабушкой закончили трудиться, направились мимо него к избе.
– А мы пошли кушать готовить, – похвалилась Лала довольно, как только оказалось рядом. – Бабушка будет меня учить овощную похлёбку варить. Как здорово!
Её глазки восторженно сияли.
– Я ещё поработаю, – добродушно сказал Рун, улыбаясь. – Зовите, как сготовите. А то есть хочется. Страх как.
Лала подлетела к нему вплотную и стала буравить глазками загадочно. Он хотел было её обнять, но она увернулась со смехом:
– Нет, мой дорогой. Когда вернёшься, это будет тебе награда. Работай.
– Жестокая, – укорил её Рун с деланным огорчением.
– Я хорошая, – возразила она весело. – Чем сильнее будешь хотеть. Тем счастливее мы будем потом. Когда обнимемся. Мечтай пока об этом.
– Да только и мечтаю, – вздохнул он.
Лала рассмеялась тепло. И они с бабушкой отправились в избу. А Рун остался. Работал под угасающим вечерним небом и улыбался, вспоминая её радостное личико и её смех. И ему было светло-светло от этого внутри, словно в ясный полдень.
Наконец хлопотный день был закончен, и они все собрались за столом. На ужин у них была похлёбка, настоящая, густая, а не из кореньев и грибов, как в лесу, вдобавок с хлебом, что необычно для летнего времени в их семье. Но фее чего только не дарят, вот и хлеба преподнёс свежеиспечённого утром кто-то из соседей. Рун, отправив в рот первую ложку, изумлённо посмотрел на бабулю с Лалой.
– Вот это да! – произнёс он уважительно. – Это правда овощная похлёбка?
– Лала довольно кивнула.
– И даже без мяса, – поведала бабуля. – Лала мастерица. Что сделала, не ведаю. Только вкус стал… сама отродясь ничего подобного не едала.
– Ага! Без колдовства-то не обошлось тут явно! – восторжествовал Рун.
– А вот и нет! – озарилась улыбкой Лала.
– А вот и да, – возразил он. – Бабуль, она колдовала? На руках сияние появлялось?
– Бабушка Ида, мой строгий жених запрещает мне колдовать, – весело пожаловалась Лала. – Вы уж не выдавайте меня ему. А то он меня накажет. Жестоко.
– Так уж и жестоко? – усмехнулся Рун.
– Ну, может нежно, – ответствовала она с юмором. – Но жестоко.
Бабуля с некоторым недоумением смотрела на них обоих.
– Сиянья не видала, – заявила она.
– Вот спасибо, добрая бабушка! – порадовалась Лала, одарив Руна озорным взглядом.
– Чёрт! – притворно расстроился Рун. – Сговорились против меня?
– Ты кушай, кушай, милый, – ангельски невинно промолвила Лала. – Для тебя же старались. На риски шла великие. Всё для тебя.
– Ну спасибо! – искренне сказал он.
Перед Лалой стояла махонькая плошечка с похлёбкой. И даже ту она не осилила. А у Руна была большая тарелка, до краёв наполненная. И очень быстро пустела. Лала смотрела на процесс опустошения с радостным удивлением, как на диво дивное.
– Ох, и горазд же ты кушать,
