Комнату новобрачных горничные украсили цветами. Здесь, как и в храме, сладко пахло лилиями. Шторы на окнах были задернуты, плотный бархат гасил дневной свет. Создавая романтичную обстановку, на столах и тумбах горели свечи в серебряных канделябрах.
Сверр бережно опустил невесту на кровать, усыпанную белыми лепестками. Арквэн вошел в спальню и осторожно затворил за собой дверь.
Первым от одежды избавился волк. Сгорая от нетерпения, он с такой яростью рванул на себе свадебный камзол, что ткань треснула по швам, а пуговицы пульнули во все стороны, как снаряды, выпущенные из рогатки. Могучая волосатая грудь ходила ходуном. Тяжело дыша, Сверр взялся за уже развязанные штаны и резко дернул их вниз. Его крепкий мясистый член стоял колом и сочился влагой от желания. Из набухшей головки по стволу стекали густые ароматные соки.
В девственном теле Ондины обитала душа опытной, искушенной женщины, поэтому она без стеснения, с томной поволокой во взгляде взяла в руку это средоточие мужского удовольствия, и Сверр дернулся с громким стоном. Сильный оборотень, грозный генерал, сейчас он был во власти своей молодой супруги, совершенно беззащитен перед ее лаской, способен только хрипеть и цепляться за изголовье кровати в попытке удержаться на ногах.
— Ондина, стой, хватит, я же сейчас…
С трудом, едва не плача, Сверр оттолкнул дразнящую ладонь: волна наслаждения уже поднималась по стволу, готовая выплеснуться наружу. Еще секунда — и ее было бы не остановить. Пришлось сжать член у основания. Больно и неприятно.
— Коварная богиня, — пережидая приступ сладкой муки, Сверр смахнул пот со лба. — Это муж должен соблазнять жену, а не наоборот.
В ответ, откинувшись на постель, Ондина показала ему ряд ровных, идеально белых зубов.
А клыки-то у нее хоть и маленькие, но острые, нечеловеческие! Сверр только сейчас это заметил.
Арквэн тем временем продолжал подпирать дверь.
— Наверное, мне надо раздеться, — шепнул он и медленно, педантично, пуговица за пуговицей принялся расстегивать белоснежную рубашку.
— Так мы до утра не управимся, — закатил глаза волк. Он подошел к другу и провернул с его одеждой тот же трюк, что и со своим камзолом: обнажил когти и распустил рубашку Арквэна на лоскуты.
Тот в шоке уставился на ворох рванья у своих ног.
— Учти, я буду первым, — бросил Сверр так, чтобы Ондина не услышала.
— Я тоже хочу быть первым, — возразил Арквэн, но под грозным взглядом волка неосознанно прижал ладонь к своему многострадальному носу.
— А буду я, — отрезал Сверр.
Пока мужчины спорили, забыв о том, какой у их невесты хороший слух, Ондина любовалась красивыми телами своих избранников.
Какие же все-таки ее мужья были разные! И по характеру, и внешне.
За спокойные недели до свадьбы волк избавился от нездоровой бледности, набрал вес, нарастил мышцы и теперь выглядел еще более внушительно. Настоящий гигант. Из его фигуры пропали остатки изящества. Если раньше, после многолетнего плена и заточения в эльфийской темнице, Сверр казался сухим и поджарым, то теперь излучал агрессивную мощь. Его широкому развороту плеч мог позавидовать сам Ультун. На твердую выпуклую грудь хотелось опустить ладони. За необъятной спиной укрыться от невзгод.
Если тело эльфа, за исключением паха, было полностью гладким, то ноги, руки, грудь оборотня покрывала темная поросль. Под густой шапкой волос ниже живота тяжело раскачивался пугающий монстр. При одном взгляде на него иная невинная дева могла хлопнуться в обморок.
Арквэн выглядел изящнее и стройнее друга. Он был у́же в плечах и бедрах, не пугал габаритами и обладал идеальным скульптурным торсом. Каждая линия его тела казалась произведением искусства.
С ним, вопреки надеждам Сверра, Ондина собиралась потерять девственность.
В который раз оценив оснащение волка, она кивнула собственным мыслям: «Да, именно Арквэн должен стать моим первым».
Кровать скрипнула, приняв на себя тяжесть еще одного тела. Горячие ладони Сверра легли на плечи Ондины и потянули ткань платья вниз. Прохладный воздух пощекотал голые соски, и те мгновенно затвердели, превратившись в центры удовольствия.
Арквэн обожал грудь своей избранницы. Он мог часами мять в ладонях ее пышные упругие прелести. И сейчас, пока Сверр стоял коленями на матрасе за спиной Ондины и целовал нежную кожу ее шеи, Арквэн втянул напряженную горошину в рот.
Уже одного этого было достаточно, чтобы его мужская плоть болезненно набухла от крови, а мошонка окрепла и подтянулась под член.
Сверр помог Ондине приподняться и развести бедра. Теперь любимая, как и он, стояла на коленях. Волк все еще был за ее спиной, прижимался к лопаткам жены широкой каменной грудью и словно взял Ондину в кольцо: одной рукой ласкал ее промежность спереди, со стороны лобка, а другой — массировал влажные лепестки сзади, со стороны ягодиц. Жесткие пальцы в мозолях и шрамах раскрывали ее, подготавливая для члена. Пока Арквэн с упоением сосал торчащие соски, Сверр играл на ином, более чувственном инструменте. Раздвигал, дразнил, вынуждая стонать и течь соком желания на его пальцы.
В объятиях двух мужчин Ондина забыла обо всем. Выгибаясь в пояснице, она притиралась задницей к напряженному паху Сверра. Чувствуя себя дикой и разнузданной, умоляла Арквэна не останавливаться.
В какой-то момент волк схватил друга за волосы на затылке и заставил оторваться от груди супруги. Намотав длинные пряди на кулак, он грубо и бесцеремонно опустил его голову вниз, прижав лицом к развилке женских ног.
— Здесь.
Кучерявые волоски защекотали нос. Ноздри наполнил упоительный терпкий запах. Арквэн понял, что от него хотят, и не возражал, хотя щеки его вспыхнули румянцем смущения. Глубоко вздохнув, он робко высунул язык.
Ондина вздрогнула от влажного прикосновения к узелку нервов. А потом вздрогнула еще раз и даже вскрикнула, ибо в ту же секунду, как ее промежность приласкал язык Арквэна, сзади мышцы лона раздвинул огромный член.
— Продолжай, — ладонь Сверра легла принцу на затылок, не позволив поднять голову, другая рука накрыла живот избранницы.
Арквэн напрягся, шумно вздохнул, а потом с усердием принялся за дело. Он старался не думать о том, что друг слишком близко, и прикладывал все усилия, чтобы нечаянно не задеть его языком. А потом понял: это месть. Таким образом Сверр напоследок отомстил ему за отношения втроем.
Поганец!
И Арквэн бы разозлился, но Ондина стонала так сладко, что хотелось заставить ее стонать ему слаще. Нет ничего важнее удовольствия любимой женщины.
Кровать скрипела. Ондина подавалась назад, насаживаясь на член мужа, потом — вперед, навстречу языку другого своего супруга. Ее пальцы зарывались в волосы Арквэна и немного болезненно тянули за длинные пряди. Но ему было приятно. И эта легкая боль, и то, что Арквэн делал для своей избранницы, сводило с ума, возбуждало настолько, что рука постоянно опускалась к паху. Раз за разом принц себя одергивал. Нельзя. Он и без того на грани. Как взведенная пружина. Как вулкан за миг до извержения.
Сверр рычал. Раскатисто. По-звериному. Держал Ондину за бедра и размашисто качал тазом. Он то прижимался лицом к ее волосам и вел носом по затылку, шумно вдыхая цветочный аромат огненных кудряшек, то прихватывал зубами шею, желая укусить, заклеймить, пометить.
В каждом его движении сквозила жадность собственника, в каждом мощном толчке — радость обладания. Весь его вид кричал: «Моя! Дорвался!»
Под конец, устремившись к пику, он задвигал бедрами с такой силой, что Арквэн был вынужден отстраниться.
Ондина охнула. Сверр вбивался в нее, как заведенный. Яростно, неутомимо, быстрее и быстрее. От его напора Ондина не удержалась на коленях, завалилась вперед и легла грудью на матрас. Ее бедра остались приподнятыми, во власти распаленного любовника. У нее уже не было сил ни кричать, ни стонать. От наслаждения она хрипела, закатывала глаза и жадно хватала губами воздух. Арквэн осторожно повернул ее голову к себе и набросился на приоткрытый рот.
