В его душе причудливо смешались трепетная нежность и алчная животная похоть. С удивлением он понял, что не чувствует ни капли ревности, что вся эта дикая ситуация ему нравится и кажется правильной. Они втроем, вместе. Так и должно быть. И никто не лишний.
Он наконец полностью расслабился и забыл о смущении.
Во время оргазма от рыка Сверра содрогнулись стены. Не успел друг отдышаться, как Арквэн оттолкнул его от Ондины, перевернул любимую на спину и накрыл собой. Он вошел в нее, розовую, потную, по чужой влаге. Растянутые мышцы приняли его легко, без малейшего сопротивления. Лоно Ондины было наполнено семенем Сверра, и Арквэн запечатал жидкость внутри своим членом.
— Люблю вас, — теплые пальцы супруги коснулись его щеки.
Ондина выглядела уставшей, выжатой досуха. Арквэн взял в ладони ее лицо и качнул бедрами. И тут же любимая выгнулась навстречу, напряглась всем телом и начала мелко сжиматься вокруг его мужской плоти. Золотистые ресницы опустились, аккуратные брови сошлись на переносице, из-под сомкнутых век по щекам побежали слезы наслаждения.
Пока Ондина содрогалась от оргазма, Сверр гладил ее по мокрому лицу, по пышным волосам.
Арквэн отчаянно хотел продлить свое удовольствие, но мысль о том, что любимая кончила с ним, под ним, пока он был в ней, толкнула его за край.
Эпилог
— Почему ты так уверен, что ребенок твой? — Арквэн нервно сцепил пальцы в замок, аж суставы хрустнули.
Вдвоем с другом они сидели под дверью супружеской спальни, где сейчас рожала Ондина.
— Потому что кукуха, — ответил Сверр с многозначительным видом и постучал пальцем по своему виску, словно этот жест должен был все объяснить. — Любовная кукуха, понимаешь?
Арквэн не понимал и озадаченно сдвинул брови.
Сверр закатил глаза.
— Я же рассказывал. После первой близости любовь к истинной становится крепче, а после рождения первенца крыша у волка отъезжает совсем. И вот.
— Что вот? — продолжал с недоумением хмуриться Арквэн.
— Отъехала. Совсем. — Сверр с силой ударил себя кулаком в грудь. — Вчера накатило. Люблю Ондину безумно, жить без нее не могу. Значит, ребенок мой.
Арквэн скептически хмыкнул.
— Это ничего не значит. Ты и раньше жить без нее не мог.
— А теперь не могу еще больше.
Тишина действовала на нервы. Из-за двери не доносилось ни стона, ни крика, хотя роды тянулись не один час. За время ожидания Арквэн совсем извелся — не ел, не пил, садился на стул и тут же с него вскакивал, начиная метаться из угла в угол.
Почему так долго? Почему Ондина не кричит? Все женщины кричат в родах. Или нет? А если что-то пошло не так? О, Великие, скорее бы раздался плач младенца!
Сверр, в отличие от Арквэна, аппетит не потерял. Наоборот, на нервной почве слопал аж два ведра жареного мяса и послал служанку за третьим.
— Не дергайся, — успокаивал принца друг. — Все знают, кто в Энведе теперь негласная власть. У постели будущей королевы собрались лучшие целители и чародей города, да и сама Ондина колдунья. Все будет хорошо. — И он принялся беспокойно грызть куриную кость.
По поводу негласной власти Сверр был прав. Красную ворону боготворили и побаивались. Вместе с Арквэном она вошла в королевский совет и теперь обладала не меньшим влиянием, чем законный правитель Энведа. Учитывая, что Миримон Третий хранил верность погибшей жене и обзаводиться детьми не собирался, трон должен был унаследовать его преемник — сын любимой Юльвенны.
— Долго, — вздохнул Арквэн.
— Сядь, — проворчал Сверр.
Арквэн сел, встал, подскочил к двери и прислонился к ней ухом.
— Есть еще одно веское доказательство того, что этот ребенок мой, — ухмыльнулся волк и взглянул на Арквэна сверху вниз, с непередаваемым чувством превосходства.
— И какое же?
— Оборотни более плодовиты, чем эльфы. Наше семя сильнее вашего.
— Да ну? — выгнул бровь Арквэн, подавив смешок.
— Ну да, — гордо выпятил широкую грудь Сверр. — Семя волка эльфийское просто уничтожит. — И он стукнул кулаком по колену, словно показав, как именно уничтожит. — У тебя нет шансов. Мы были с Ондиной одновременно, но зачала она от меня, потому что мое семя могучее, а твое нет.
Настала очередь Арквэна закатывать глаза.
— И второй ребенок, скорее всего, тоже будет от меня, — кивнул Сверр своим мыслям, — потому что…
Тут его речь прервал оглушительный вопль младенца, появившегося на свет. Друзья переглянулись и, не сговариваясь, рванули в спальню к роженице, но вдвоем застряли в дверном проеме.
— Куда прешь? — шипел Сверр, пытаясь протиснуться в комнату.
— А ты куда? — толкал его плечом Арквэн.
Наконец, ругаясь и пихаясь, они рухнули на пол перед кроватью, где лежала Ондина. Ее ноги были раздвинуты, таинство рождения прикрывала белая простыня. К материнской груди сладко прижимался малыш с мокрым пушком белых волосиков на макушке. Мужчины склонились над ним, затаив дыхание, и…
Лицо Арквэна просияло.
Челюсть Сверра отъехала вниз.
У ребенка были острые эльфийские ушки.
— Не может быть. — Сверр часто заморгал, протер глаза и снова уставился на малютку, будто надеясь, что после этих манипуляций картина изменится и треугольные ушки ребенка превратятся в круглые.
— Могучее волчье семя, — кашлянул в кулак Арквэн.
Сверр продолжал растерянно моргать. За его спиной целители и чародеи торопливо покидали комнату. И вот дверь закрылась за последним. У кровати молодой матери осталась только повитуха — эльфийка с суровым лицом и широкими ладонями, будто созданными для того, чтобы принимать малышей.
Измученная долгими родами Ондина удобнее откинулась на подушку. Ее ночная сорочка промокла от пота, волосы влажными завитками облепили виски и шею. В тишине спальни было слышно, как кряхтит младенец, добывая молоко из материнской груди.
— Мальчик, — устало улыбнулась Ондина мужьям и вдруг застонала, схватившись за живот. Повитуха тут же склонилась между ее бедрами.
— Еще один выходит! — воскликнула она и полезла под простыню на ногах роженицы.
Лицо Сверра озарила надежда.
— Еще один! Слышал? — обрадованный, он толкнул Арквэна в плечо. — Этот точно мой!
Друг хотел ответить, но тут ему в руки сунули первого ребенка, и новоиспеченный папаша испуганно застыл, не зная, что делать с таким крохой, и боясь пошевелиться.
Пока Ондина тужилась, Сверр пританцовывал рядом с ее постелью и от волнения грыз ногти:
— Ну что там? Что?
Наконец раздался еще один детский крик. Повитуха повернулась к мужчинам, держа на вытянутых руках второго мальчугана, сморщенного, светленького и с такими же милыми острыми ушками, как и у его брата.
Лицо Арквэна едва не треснуло от улыбки.
— Ну почему-у-у? — протяжно застонал Сверр. — Как же так! Может, там еще один есть? — и он попытался заглянуть под простыню, прикрывавшую Ондину ниже пояса, за что получил по наглой грабле от повитухи.
— Всё, закончились, — сказала эльфийка, принимавшая роды. — Приходите через год.
И они пришли. Правда, не через год, а через три.
Как же Сверр нервничал! И каково было его счастье, когда он прижал к груди новорожденную дочку! У нее оказались папины синие глаза и мамины огненные кудряшки. И эта малышка… О, эта малышка задала всем жару!
