— Не желаете ли вы что-нибудь сказать мне, леди Лингрэм?
Нет, все, что ей остается, — только молчать. Станешь оправдываться — выдашь Бастьена. И уже через несколько минут он отправит своих людей, чтобы арестовать тайком пробравшегося в город мятежника. Ликвидировать угрозу для малесской короны — разве это не его обязанность? Поэтому она и рта не раскроет, и уж точно не станет умолять его о пощаде.
— Итак, вы молчите, — его губы кривила недобрая усмешка. — Одураченный муж, вообразивший, что его супруга невинна, словно дитя. Готовый охранять ее чистоту даже от себя самого — разве он не смешон? Я бы пригласил вас посмеяться вместе со мной, леди Лингрэм.
Ари видела, что он с трудом скрывает гнев, в его глазах кипело чистое бешенство. И обида. Он считал себя обманутым, ну да, а что он ещё мог подумать? Он обнаружил свою жену в беседке в объятиях некоего молодого человека в маскарадном костюме. И уж точно видел, как она целовала Басти, а тот — её. Где уж ему было разглядеть в полумраке, что поцелуй был совершенно невинным?
— Полагаете, одного рогоносца в роду Лингэмов недостаточно? — Тэним говорил очень тихо, его голос был, как зимняя поземка — холодный, вьюжный, колючий. — Я не потерплю бастардов в собственном доме. Одного меня вполне хватает.
И он рванул ее на себя, грубо впиваясь в плечи. Ари даже не вскрикнула: он не дождётся от нее ни слова, ни жалобы. Хочет удостовериться в ее невинности? Что ж, это его право. Она лишь ниже склонила голову, отрешённо наблюдая, как его тонкие пальцы сражаются со шнуровкой. Но он едва владел собой, запутывался в петлях — а потом, видимо, решив приблизить развязку, просто рванул ткань у нее на груди. Звук словно разрезал вязкую тишину в комнате, пробудив Ари от оцепенения. Боже, медальон! Она так и не успела припрятать его — а Тэним уже сжимал в ладони подарок Бастьена.
— Дар любви? — осведомился лорд-маршал все с той же недоброй усмешкой.
Ари отступила назад: у нее в ушах грохотали сотни молоточков. Вот так просто: все кончено. Ей хватило одного вечера, чтобы потерять и мужа, и брата. Крышечка медальона щелкнула, лорд-маршал не проронил ни слова, разглядывая портрет "любовника". Секунды сливались в минуты, Ари судорожно сжимала порванное платье на груди, а предательский стыдливый румянец заливал щеки.
Отчего он молчит? Отчего не осыпает ее упреками? Почему не срывает с нее одежду, раз уже убедил себя в ее измене, не ищет подтверждения своих подозрений? Что-то было не так. Почему он молчит? И когда она подняла на него глаза, она едва не вскрикнула: лорд-маршал был мертвенно бледен, он по-прежнему сжимал в руке медальон, и взгляд его словно не мог ни за что зацепиться. Он смотрел то на Ари, то на крохотную миниатюру в серебряной рамке.
— Вы... вы оба так похожи. Ари! Это же...
Тэним протянул к ней ладонь, осторожно погладил сжатые на груди пальцы.
— Это же твой брат, Ари? Ответь, не молчи.
Но она не могла вымолвить ни слова. Только слезы, комком стоявшие в горле, наконец вырвались на свободу — и Ари разрыдалась, чувствуя себя такой маленькой и никчёмной и больше нигде не находя опоры.
Глава 43
Тэним опустился на краешек кровати, сжал виски указательными пальцами и с силой надавил на веки. И Ари отважилась подойти к нему: тихонько присела рядом и несмело провела рукой по его растрепавшимся волосам. Он вновь походил на мальчишку: встрепанный, взъерошенный — словно воробей, с трудом уцелевший после драки с крупной птицей. Он привлёк её к себе, все еще не выпуская из рук проклятый медальон.
— Почему ты не сказала сразу? — его голос звучал хрипло, но в нем больше не было гнева, только бесконечная усталость.
— Что же теперь будет, Тэним? — спросила она, словно и не слышала его слов.
— Зачем его понесло в Малессу?
— Он... он хотел проститься со мной.
— Не надо плакать, маленький лисенок.
Тэним повернулся к ней и вот уже стирал кончиками пальцев дорожки слез с ее щек, целовал в висок, его губы были влажными и... такими мягкими. Если бы можно было забыть обо всем, сделать так, как будто это вечер никогда и не наступал!
— Ты арестуешь его, да?
— Арестую? — лорд-маршал казался обескураженным. — Как я могу арестовать человека, прибывшего с графом Танненом? Ворваться в тарнийское посольство, все там переворошить? Как ты себе это представляешь?
— Но ты бы сделал это, ведь так?
Ари и сама не понимала, что с ней происходит: она то боялась мужа, как встарь, то готова была довериться ему безоглядно. Льнуть к нему, просить о помощи, плакать у него на плече. Впрочем, с последним она и так справлялась неплохо: сама не заметила, когда успела зарыться носом ему в рубашку. И уже не она, а Тэним гладил ее по волосам, запутываясь в длинных, выбившихся из тугих кос, прядках. Он молчал, похоже, не зная, что ей ответить. И под дрожащей ладошкой Ари быстро-быстро билось его сердце.
— Нет, лисенок, нет... И в то же время — да. Если бы он прибыл в Малессу под своим именем, явился в столицу, посмел бы открыто показаться на улице — я обязан был бы заключить его под стражу. Но сейчас он в безопасности.
— В безопасности?
— А как ты думала? Прибыл в свите графа Таннена, живёт в посольстве, явился во дворец под маской. Узнать его никто не может, даже случайно, — никому при дворе не случалось видеть Бастьена Хольма. Ну же, не плачь. Если он будет вести себя благоразумно, он благополучно вернется в свой Тарн...
— Это не его Тарн! — Ари чуть ли не выкрикнула последние слова и тут же прикрыла рот ладошкой: прислуге не следует замечать размолвки господ, так еще матушка учила. Матушка... которая вместе с отцом променяла своих детей невесть на что.
— Не его Тарн? — переспросил Тэним, видимо, не вполне понимая, что имеет в виду Ари. — Ну-ка, посмотри на меня. Что он тебе сказал? Не бойся, если нужно, я дам тебе клятву и буду нем как могила. Брат моей жены и для меня не чужой человек. Знаешь, я ведь неплохо помню, какими вы были там, на болотах...
— Поэтому сразу узнал его на портрете?
— Рассказывай, лисенок!
Тэним взял ее за запястья и развернул лицом к себе — и его взгляд невольно упал на разорванное платье. Он внезапно умолк, свел брови к переносице, словно не желая признавать, что это дело его рук. И вот уже его губы бережно коснулись пальцев Ари:
— Прости меня! Ты же простишь меня, Ари? Я... Я всегда смеялся над ревнивцами, считал их... я считал их жалкими ничтожествами. И вот сам... Ты же простишь меня?
— Знаешь, Тэним, — и в тот миг Ари окончательно поверила, что все позади, — если бы я увидела тебя в беседке с какой-то дамой... Боюсь, я бы закатила тебе оплеуху не сходя с места.
— Вот даже как? — теперь его глаза улыбались. — Выходит, мне досталась ревнивая женушка?
— Подожди, — она шутливо погрозила ему пальчиком, — вот стану старой, еще и сварливой окажусь. Я не такая покладистая, как матушка. Так что если ты думаешь, что отыскал себе в обители ягненка...
Почему-то теперь смеяться было легко, и в то же время Ари чувствовала — слезы, страх и отчаяние еще совсем близко. Просто до поры им с Тэнимом удалось отогнать страшные тени.
— Рассказывай, ревнивый сварливый лисенок, — подбодрил ее Тэним, непринужденно подхватывая ее шутливый тон. — Итак, моя лисичка повстречала в темном лесу еще одного из своей стаи, который был ей братом...
Ари глубоко вздохнула: она и сама еще не успела осознать, в каком положении оказался Бастьен, но сейчас свято верила, что Тэним поможет отыскать выход. Поэтому старалась не упустить ни единой детали.
— Не любит принцессу Амалию, терпеть не может Тарн, не желает воевать и мечтает дослужиться до генерала в армии Малессы? — недоверчиво уточнил Тэним. — Что ж, звучит неплохо.
— Понимаешь, Бастьен... он всегда был такой спокойный, рассудительный. Он привык думать, прежде чем делать. Он... он был бы достойным хозяином Хольма. Он...
