престол, моя маленькая Агнейя.
Агнешка стояла неподвижно, будто превратилась в соляной столб. Её поразило всё: его по-человечески тёплые руки, удлинённые клыки и слова, которые никак не могли быть правдой, но «суженый» объявил о себе необыкновенно уверенно, без тени сомнений.
— Я ни разу не слышала вашего имени, — честно призналась она и спросила: — Кто же обещал вам мою руку и сердце?
— Твой отец, разумеется, — ответил вампир. — Я не хотел принимать его предложение, а теперь вижу, что не прогадал. Он умолял оставить ему хотя бы дитя, и я согласился дать тебе вырасти, забрать лишь твою мать, а тебе дать пожить среди таких же, как ты. Под защитой монастырских стен, в полной сохранности и непорочности до счастливого дня нашей встречи.
Он заставил Агнешку ещё выше поднять голову, почти запрокинуть её.
— Ты так же красива, как Василика, и так же сильна. — Он вновь потянул носом воздух. — Ты пахнешь, будто кровь отца на тебе не сказалась. Наш брак продлился столетия. И, может быть, если хорошо постараться, ты принесёшь мне детей. Василике так и не удалось, хотя мы немало старались, но ты намного моложе, ты девственна, ты тот самый цветок, который надо поскорей полить, чтобы он принёс плод.
Всё, что Агнешка поняла из его речи: её мать жива, она в плену у вампиров — и этой судьбы ни одной целительнице не пожелал бы даже враг человеческий. А ещё поняла, что её саму ждёт та же судьба, если она как-то не выберется прямо сейчас.
Вампир отпустил её подбородок, положил руку на плечо и сжал пальцы, сминая халат и сорочку.
«Господи, помоги», — взмолилась она. Воззвала к ангелам и богам, к самому Творцу — но её сердце звенело пустотой, будто медный кувшин. Слова остались только словами, не превращаясь в сердечное чувство. И тогда она обратилась к тому, кто обещал ей защиту и помощь.
«Хольгер, — позвала она в своём сердце. — Пожалуйста, милый, приди».
Она открыла рот, чтобы позвать на помощь, но её горло будто сдавила невидимая рука.
Безотрывно глядя Агнешке в глаза, вампир начал срывать одежду с её и так почти обнажённого тела.
Глава 35. Хольгер. Между жизнью и смертью
Ворвавшись в номер Агнии, Хольгер без промедления бросился к ней на выручку. Даже миг не потратил на размышления или удивление, откуда здесь взялся кровосос, и как так случилось, что Агния в тонкой, облегающей тело одежде оказалась в его грязных лапах.
Это был не укушенный полумёртвый, а исконный, смердящий бессчетными смертями немертвец. Матёрый кровосос из возглавляющих дома франков. Такой способен одним укусом обращать живых в полумёртвых подобий себя, вести сотни и тысячи в бой. Из врагов человолков — самый опасный.
На такого надо ходить целой стаей, и то можно уйти ни с чем. Эти гады способны на многое. В безвыходных ситуациях — перемещаться мгновенно, скрывать свои тела (но не запах), летать. Чтобы их победить, требовались амулеты, благословляющие ритуалы, и, уж конечно, такой бой требовал от стаи напряжения всех сил.
Хольгер бросился вперёд в одиночку, как был — в человеческой форме, красивых, но сковывающих тело одеждах. Сражаться в волчьем обличье ему было б сподручней в разы, но даже миг промедления грозил Агнии страшной участью. Проклятый кровосос уже оголил её плечи и шею, в любой миг мог вонзить в её плоть клыки. Отравить её кровь и одним этим укусом разрушить её жизнь и все надежды на счастье истинной пары.
— Мерзкая шавка! — рыкнул вампир, откидывая Хольгера назад жутким по мощи ударом.
Хольгер снёс собственным телом прежде стоящее у камина кресло к дальней стене. Миг полежал, отходя, и вскочил на ноги, вновь бросился на врага. Не стал тратить даже мгновение на то, чтобы выпутаться из одежды.
Кровосос вновь его оттолкнул.
Хольгер полетел кубарем, ударился спиной о кровать, но главное получилось — Агнию кровососу пришлось отпустить.
Она закричала от ужаса, и Хольгер, вставая с пола, улучил миг рыкнуть ей:
— Скорее! Беги!
Кровосос оглянулся в её сторону, и Хольгер прыгнул на врага, больше надеясь не на силы, а на вес своего тела. Не нанести ущерб, а задержать кровососа, дать время Агнии ускользнуть.
За свой порыв Хольгер получил по лицу так, что голову чуть не оторвало. Но не оторвало же, и он вновь бросился в бой.
В человеческой форме он был лишь немногим сильней обычного человека. И так же, как человек, уязвим для укусов. Его защищал только запах — такой же невыносимый для кровососов, как их смертосмердящая вонь для человолков.
Все тело болело, когда подоспела подмога.
Изи, сорвав с себя платье, обратилась. Так же поступил и Ферд. Беты бросились помогать сцепившемуся с нечистью всё ещё двуногому Хольгеру, балансирующему на грани обращения, с удлинившейся мордой, торчком поднявшимися ушами, с когтями-клинками, выросшими на руках.
Биться стало легче, но ненамного. Кровосос расшвыривал сильных волков как голопузых щенят. Ферд, пару раз встретившись со стенами, лапу то ли подвернул, то ли сломал. Изи отчаянно рычала и дралась за троих, но для победы сил не хватало. И враг это хорошо понимал.
— Скоро будете лизать мне сапоги.
Он издевался над ними и куражился, смеялся и поносил бранными словами, и, улучив миг, Хольгер завыл, призывая всю стаю. Без Лайоша и ушедших с ним он мог рассчитывать на помощь ещё шестерых. Вдевятером они могли дать бой древнему кровопийце, хотя, конечно, в заставленной мебелью комнате сделать это будет совсем нелегко.
Помощь уже бежала по лестнице вверх, встревоженно тявкая и подвывая, когда кровосос понял, что удача вскоре может от него ускользнуть.
Это качество в них Хольгер больше всего ненавидел. Только что кровосос боролся с ним, катаясь по полу, а через миг исчез, растворившись чёрным туманом.
Хольгер закрутил головой, пытаясь понять, где вампир появится, чтобы нанести удар из-за спины. И да, он появился, но не рядом с ним, или обессиленным Фердом, или взъерошенной Изи.
Глупышка Агния никуда не сбежала, хотя находилась у приоткрытой двери. Склонившись над Фицей, она то пыталась женщину оживить, то тянула за собой её грузное тело. И именно там соткался из воздуха проклятый вампир.
— Нет! — крикнул Хольгер, но кровосос уже придушил потерявшую сознание девушку.
Хольгер слишком долго вставал, скользя по покрытому кровью полу, слишком долго бежал по вдруг бесконечно удлинившейся комнате. Проклятое время замедлилось так, что между ударами сердца проходили часы.
Кровосос, глядя ему в глаза с торжествующим видом, обнажил клыки и изо всей силы, ухмыляясь, зная,
