Первый боевой закон тёмной школы гласит: лучший удар наносится до начала битвы. Найден его знал.
Знал и принял меры, чтобы уберечь свою семью. Как только они перебрались в Дергдунум, чтобы затеряться в толпе, он сразу же уехал воевать. Гвен растила детей одна. Приезжал он редко, только чтобы оставить денег. Иногда они проводили вместе ночь, а иногда довольствовались лишь тем, что смотрели друг на друга, сидя за соседними столиками в трактире.
Но пришло время, и Деян поступил в академию магии. Тогда до столицы доползли слухи, и Найден решил, что вернётся и будет рядом с Гвен. Но он опоздал. Не подумал о первом законе. Не предвидел удар.
— Идан, у нас закончился чайный лист, я в лавку, — сказала Гвен, набрасывая на плечи тонкий плащ. Весна нынче запоздала, но разыгралась за считанные дни. Гвен щурилась от солнца, перепрыгивала через лужи, оставшиеся после утреннего дождя. Город дышал по-весеннему легко. Прохожие улыбались. Ласточки вили гнёзда под крышами домов.
Чайная лавка встретила ароматами и вмиг окутала густым теплом. Звякнул колокольчик — следом кто-то вошёл, но Гвен была поглощена выбором чайного листа из всего выставленного лавочником богатства. С лепестками роз, с мятой и календулой, с целым букетом южных трав… Она принюхивалась к мешочкам и слушала вполуха лепет суетливого лавочника.
— Попробуйте этот, — раздался справа вкрадчивый голос. — Не пожалеете, — сказал мужчина средних лет, одетый в чёрный плащ, из-под которого сверху торчал жёлтый шейный платок. Его длинные, будто смазанные блеском волосы были зачёсаны назад, а лицо покрыто пудрой. Он заметил её подозрительный взгляд. — Я Винн. Фокусник, — улыбнулся он.
— Гвендолин. Приятно познакомиться.
— И мне, поверьте, очень приятно, — Винн учтиво поклонился. — Эй, уважаемый, угостите девушку чаем. Вот этим, — он протянул лавочнику мешочек. Гвен не успела прочитать, что было написано на нём. — За мой счёт, — строго произнёс Винн, когда лавочник замялся у прилавка.
Хозяин лавки быстро кивнул и скрылся за бархатной занавеской.
— Присядем, — Винн кивнул на столик в углу у закрытого ставнями окна. — Составьте мне компанию, прошу вас, Гвендолин. — Мне до самого вечера работать на площади, — он искренне засмеялся, и Гвен согласилась, устроившись в мягком, обитом кожей кресле.
Лавочник принёс чай, и крохотное помещение вмиг наполнилось ярким ароматом. Гвен хмурилась, вдыхая пар и пытаясь разгадать соблазнительные нотки, а фокусник сидел напротив, смотрел на неё и всё улыбался. Гвен почувствовала, как лицо и шею охватило внезапное покалывание, и уткнулась в чашку.
И зачем только она согласилась? Зачем он так смотрит на неё? Зачем она вообще попёрлась в эту лавку?
Сделав два глотка, она вся вспотела и поднялась, вцепившись в сумочку.
— Извините, мне нужно на воздух. Здесь душно.
— Что с вами? Я могу помочь? — Винн вскочил с обеспокоенным выражением лица.
— Нет-нет, я просто должна идти.
— Я провожу.
— Не стоит.
— Стоит, Гвендолин, — сказал он, и она крепче прижала к себе сумочку, направившись к двери. — Постойте, вот возьмите, это подарок. Кажется, из-за меня вы так и не купили чай, — засмеялся фокусник, протягивая мешочек.
Гвен взяла его лишь только затем, чтобы поскорее уйти и избавиться от навязчивого сопровождения. Лишь бы только не слышать этого голоса, которым должно разговаривать в постели с любовницей, а никак не со случайной знакомой в чайной лавке. С этой мыслью Гвен выбежала на улицу, на ходу запихивая пакетик в сумочку. Фокусник, да чтоб его, придержал для неё дверь и вышел следом, подставляя руку.
— Я что-то сделал не так? Извините меня, ради всех богов, Гвендолин. На вас нет лица! Держитесь же.
Она не собиралась, но всё-таки схватила его за локоть, когда перед глазами улица с её лавками, людьми, лошадьми и повозками слилась в одно сплошное жёлтое пятно. А потом пятно резко почернело.
Очнулась Гвен среди шума толпы и музыки, среди смеха и аплодисментов. Осмотревшись, поняла, что лежит на тюфяке в шатре, на стенах которого пляшут тени. Когда она села, со лба свалился почти высохший кусок белой материи. Гвен поднялась. Голова слегка гудела, но в целом всё было сносно. Выглянув наружу, она увидела на помосте фокусника с ассистенткой в неприлично коротком платье. Задрав ткань шатра с другой стороны, чтобы избежать внимания публики, Гвен побежала к дому.
По дороге она думала, рассказать ли Найдену, и, конечно, не стала никому рассказывать. А что говорить? Как она краснела от пристального взгляда фокусника? Как у неё сжималось в груди от его голоса?
Она не видела мужа почти год! Да ей вообще не следовало находиться ближе, чем в сто шагов от мужчин. А она позволила себе сесть с одним из них за столик и пить чай!
С этого дня Гвен предпочитала кофе и квас. Одна лишь мысль о чае вызывала у неё отвращение к самой себе. Но это уже ничего не меняло и не могло смыть с её тела маленькой отметины, скрытой под густыми волосами. Отметины, оставленной магией. Настанет день, и Гвен, сама себя не помня, пойдёт на зов.
Удар был нанесён задолго до битвы. Конечно, враг знал, что стоит магу смерти вернуться домой, момент будет упущен. Они начали действовать тогда, когда Найден был на войне, его старший сын учился в академии, а младший ещё не открыл своей магии и не мог ни защитить от неё мать, ни даже обнаружить её.
Этот удар Найден пропустил.
Гвен ничего ему не сказала. Но он всё узнал от него.
От Онгхуса Дэя.
— Гавран! Быстро ты! — обрадовался Найден, увидев птицу на окне своей комнаты в Доме Шторма через два дня после визита в Главную Башню. Крошечная записка была примотана к ноге птицы. Почти незаметно. Особенно в полёте.
В записке было всего три слова «трактир у причала». Найден, не сказав никому, а лишь бросив Деяну, что скоро вернётся, сразу же отправился к лодочнику и переправился в столицу. Вот только до трактира он не дошёл.
В этот раз Найден не взял ни Миля, ни Деяна. Никого. Он знал о видении Кази и был готов ко всему. Но только не к тому, что в руках врагов окажется его жена.
Он узнал об этом по дороге к трактиру у причала. Выйдя из лодки, он шёл по песку, под подошвами хрустели выброшенные на берег ракушки. Босоногий мальчишка, пронёсшийся мимо, сунул записку в карман его плаща.
Холодный пот побежал по спине Найдена, и он свернул в узкий переулок, чтобы отдышаться и подумать. Часы на Башне Времени отбили «двенадцать», и он с каждым ударом слышал стук сердца. Своего сердца. Сердца Гвен.
Гвендолин.
Каким же глупцом он был!
Сплюнув на брусчатку, Найден направился туда, куда велела записка.
36. Маг ценит верность, ибо она дорого стоит
В столовой собрались рано. Кази сразу же оповестила всех о своём видении. Народ загалдел, разбрасываясь угрозами в адрес светлой школы в целом, и Рута морщилась изнутри от каждого оскорбления, всё ещё не желая осознавать всю глубину этого предательства. В то же время за столом, плотно заставленным тарелками и кружками, которые поочерёдно наполнялись ароматным тыквенным соком, зашла речь и о другом предательстве, от которого стало ещё больнее.
— А где маг пространства? — спросил Барра Шторм.
— То-то я думаю, больно тихо, — подтвердил Прокош.
— Женнивер никогда не спускается в такую рань, — хмыкнув, сказал Орос. — Могу предположить…
— Она не появлялась в комнате, — подала голос Вела. — Я заглядывала к ней вечером и с утра. Мне хотелось узнать… Ну, не важно. Её не было.
— Миль подчинялся только двоим людям. Их обоих нет среди нас, — сказала Рута, стараясь сделать как можно более беспечное выражение лица. — Он маг пространства и может быть где угодно. Так что давайте подумаем, как нам вытащить Идана без его помощи, — предложила она, понимая, что, если сейчас все будут строить план, основываясь на помощи Миля с проходом, это ни к чему не приведёт. — Кази, расскажи, что за место ты увидела.
