некромант всех времен, мне подчиняются не только души, но и потусторонние силы. Невероятное ощущение понимать, что ты всемогущ.
— Но ты ведь мертв, — заметила я.
— Если такова цена успеха, то я готов ее заплатить. Я умер, не побежденный тобой. Доказал, что я сильнейший маг нашего времени. Никто и никогда не сможет повторить и половину того, что удалось сделать мне.
— Зачем ты уничтожил улики с места убийства на постоялом дворе? — спросил некромант позади меня.
— Не люблю тех, кто подражает. Еще и так неумело. Истинное наслаждение наказывать псевдоубийцу, особенно если им оказывается мать Элии, — засмеялся он. — Я ведь представлял, что убиваю тебя, — дух снова посмотрел в мою сторону. — Я оставил тебя на десерт. Жаль, что меня прервали. С удовольствием сразился бы с тобой.
В его словах не было злости и вообще каких-то чувств, а ведь должны, если говоришь со своим врагом.
— Ты признаешь, что убил всех этих людей? — мужчина вытащил из папки фотографии убитых.
— Да, но это не все. Здесь нет владельца фабрики из Кантроголя, — сказал дух. — А ведь там я оставил такое прекрасное послание. А полицаи даже не вызвали некроманта. Между прочим, я еще был в тех краях. И любезно согласился бы сотрудничать. Что-то утомили вы меня. С тобой, Элия, не прощаюсь. Жди меня в гости. Всего доброго, ланы.
Дух исчез, но я знала, что больше никогда его не увижу.
— Думаю, вызывать на допрос убитого нет смысла. И так все понятно, — произнес некромант.
Он, оказалось, по совместительству служил еще и детективом. Хорошее сочетание и довольно редкое. Это был мужчина преклонных лет с седыми волосами и карими глазами.
— Спасибо за сотрудничество, — он протянул мне руку и я ее пожала. — Мне жаль, что тебе довелось слушать все эти послания. Соперничество иногда переходит все границы и заставляет людей творить ужасные вещи.
Я кивнула и натянуто улыбнулась.
— Рад был сотрудничать с тобой. Много наслышан о твоих умениях и с удовольствием поучился бы у тебя.
— Не думаю, что умею то, чего не умеешь ты.
— Не скромничай. Все мы знаем, что у тебя правительственная лицензия. Видимо, это очень сильно задевало маньяка, и он не знал, как иначе привлечь твое внимание, — улыбнулся детектив.
— Возможно, и так.
Я вышла из мертвецкой и села возле дерева, ожидая Ллойда. Ему нужно было уладить еще какие-то детали.
Ллойд
— Это ведь был не тот человек, которого ты видела в каменной ловушке, — сказал Элии, присаживаясь рядом.
— А с чего ты взял, что я вообще кого-то там видела? — спросила она.
— Кто-то же тебя оттуда вызволил. Его магия осталась и в нашей комнате. Не ты сама себя уложила в постель.
— Не тот, — не стала она отпираться. — Кто меня оттуда перенес, я не знаю. Думала, это ты.
— Ты знаешь того, кто действительно убивал? — задал главный вопрос.
— Да. Стиратель. Человек, работающий на правителя.
— Как давно тебе это известно?
— Сегодня перед обедом. Мне все рассказал дух отца.
— Очень красиво все сделано. Чисто, ни к чему не докопаешься. Есть свидетельства духа, имеется его признание. Знакомая работа.
Несколько лет назад было нечто похожее. Я гонялся за неуловимым преступником, который не оставлял ни единой зацепки. Только в той ситуации он уничтожал себе подобных: убийц. Мне тоже красиво подсунули козла отпущения, и доказать, что он не тот, я не мог. Еще в начале расследования меня преследовало чувство дежавю. Совсем другой почерк, но вот сами убийства…
Обычно маньяк получает удовлетворение от своих действий. Весь смысл его убийств — испытать удовольствие, но с этим все было иначе. Как бы это ни странно звучало, он убивал без любви. Среди детективов давно ходили слухи о наемниках правителя. Таких себе темных людей, не совсем стандартным способом решающих поставленные задания по уничтожению врагов правителя. Их называли стирателями, или тенью правосудия. В истории не было ни одного доказанного случая их существования. Мне же пришлось уже дважды столкнуться с этим, и только сейчас я получил подтверждение догадкам. Вот только что делать со знанием своей правоты?
Не стоит забывать, что стиратели работают на правителя, как и я.
— Я вряд ли смогу тебе помочь в поимке настоящего преступника, — вздохнула она. — Буду с тобой честна: я рада, что все эти послания закончены и моя мать мертва.
— Вы с ним договорились, да? — предположил я. — Ты не говоришь, кто он, и подыгрываешь в спектакле с этим убийцей, а он лишает твою мать жизни?
Я встал и посмотрел ей в глаза.
— Нет. Мы не очень долго общались.
— Что ты еще можешь сказать? — пытливо спросил.
— Что не смогу свидетельствовать против него, даже если ты его поймаешь.
— Почему?
— Потому что он мой брат.
Я нахмурился. То, что ее брат может быть живым, я предполагал, но откинул эту версию, потому что вчера пришло подтверждение, что сын мага Эрика мертв.
— Ты уверена? Он мог обмануть тебя.
— Уверена, — усмехнулась она. — Он копия моего отца. Те же эмоции, те же черты лица, даже голос такой же. Тем более посох ему подчинился. Поэтому у меня сомнений нет.
— Он ведь убийца.
— Я знаю, — спокойно ответила Элия. — При чем сильный и хитрый. Но я уверена, что он убивал только тех, кто заслуживал смерти. Яркий тому пример — староста Валсат.
— А если я тебе докажу, что среди его жертв есть невинные, ты поменяешь свое мнение?
Она пристально посмотрела мне в глаза.
— Сначала докажи, а потом поговорим. Пока у всех жертв не очень хорошие перспективы на оправдание.
— Ты всерьез веришь, что убийство может быть оправдано?
— Мою мать должен был убить стиратель, но ему помешал мой отец. Ей удалось каким-то образом влюбить в себя Эрика и увести его из семьи. Сейчас мне кажется, что Наина с самого начала все спланировала. Эрик испортил свою жизнь и жизнь своей семьи. А если бы ее убили, то удалось бы спасти многих людей. Я не говорю, что стиратель — это человек, спасающий мир, но не зря он получает задание уничтожить конкретную цель.
Меня злили ее рассуждения, потому что я понимал, что в ее словах есть правда. В прошлый раз, когда я столкнулся с таким наемником, в виновности жертв сомневаться не приходилось. В этой схеме убийств не было в жертвах ничего примечательного, кроме того, что все они имели любовниц и хоть как-то были связаны с правителем. Кто-то жил на земле, принадлежавшей ему, кто-то работал.
— Что ж, помни
