— Так, — пробормотала себе под нос Элма. — Это небольшой склад, это какая-то инвентарная, заброшенная лаборатория, а это то, что нам нужно.
То, что перед нами оранжерея, понятно сразу. Высокое здание, сделанное из толстых перекрытий и стекла не выглядело заброшенным. Ни единого стеклышка не было выбито, двери не заколочены и народная тропа тут не заросла. Уж больно хорошо протоптана дорожка!
Мы обошли здание стороной, осматривая со всех сторон. Конечно, цветов внутри не было, но заросли чего-то непонятного имелись. Они-то и скрывали за собой весь обзор, который нам был необходим. Решили, что раз все равно вышли гулять, то стоит пройти еще дальше, посмотреть, как устроена жизнь Академии с другого ракурса.
К слову, нашли мы немало интересных вещей. Большое количество вытоптанной травы на одной из полян. Там же по периметру были разложены бревна, а в центре даже имелись следы от костра. И — находка дня! — забор с небольшой дыркой внутри.
Элма быстро прочитала заклинание и выставила перед собой руку.
— Смотри, тут плетение в защите разорвано, а значит участок не отслеживается охраной — заходи, кто хочешь!
— И бери, что хочешь, — кивнула я и осторожно выбралась через забор в лес.
Тут были и ветки поломаны, и кусты кое-где пригнуты и, опять-таки, хорошо заметная тропка.
— На занятие пойдем или по следу? — спросила я, пролезшую следом Элму.
— До занятия еще двадцать пять минут. Успеем на пару со звонком.
Больше мы не тратили ни единой минуты, широким и быстрым шагом, который иногда переходил на бег, шли вдоль забора, пока он не привел нас на окраину города, где находились дома среднего класса жителей.
— Очень интересно, — пробормотала я. — А дальше по улице наша Академия, так?
— Точно! — Элма сверилась с часами. — Нужно возвращаться.
До здания нашего корпуса вернулись тем же путем, которым и уходили. Успели не только к звонку, но еще и в аудиторию до появления преподавателя зайти. Йон, увидев нас, несколько ошалел и тихо спросил:
— А вы где были?
— Гуляли! — ответили мы хором.
— Оно и видно, — парень снял с моего плеча паутину, а из косы Элмы вытащил веточку и листик.
Конечно, еще минут десять после начала лекции нас заметно колотило. А что? Сейчас даже безобидный Йон казался не самим собой. Доверять никому нельзя, неизвестность пугала, а понимание того, что среди нашей группы есть те, кто ходит по ночам в Академию явно не подготовкой к практическому занятию заниматься, заставляло настораживаться.
Лекции проходили довольно легко и, конечно, большую часть — мимо меня. В лесу у костра люди явно не шашлыки собирались жарить, а это, на мой взгляд, самая настоящая секта. У нас таких объединений тоже было не меньше, но все они как-то благополучно обходили меня стороной. Точно знаю, что была у нас в школе среди старших классов девочка, чья мама попала в подобную группу риска и поддалась то ли на уговоры, то ли на обещания счастливой жизни. Девочка ходила сама не своя, пока не выяснились все причины. Уж чем закончилось, не знаю, но от подобного никто не застрахован. Вон, староста нашей группы, тоже по ночам ходит в лес, вот что хорошего от нее ожидать?
С небес на землю пришлось возвращаться довольно быстро, профессор задала элементарный вопрос, который я оставила без ответа. Вот и пришлось брать себя в руки, извиняться и включать голову. В нашем деле главное, чтобы она работала на всю мощность.
Зоология и ботаника прошли довольно интересно, тетрадь значительно пополнилась новыми полезными данными. На уроке мы проходили неизвестных мне зверей, я их в первый раз видела на картинке. Если бы не мои новые знания и умения, пришлось бы долго записывать лекцию и зарисовывать строение живого организма.
Конечно, впечатления от этих уроков у меня двоякие. Будучи человеком брезгливым, но умеющим терпеть, я могла рисовать и органы и позвонки, стараясь не думать о том, насколько это безобразно выглядит. Правда желания заучивать материал не было никакого, да только кто спрашивает моего желание? Это программа. Будь добр сядь и вызубри!
На педагогической этике мы вновь отправились в школу, где нас ждали дети. Там же я узнала, что многие учителя, работающие в школе, отказались проходить переаттестацию. По их мнению, работа, которая проводилась все эти годы, дает больше результата, чем та, которую предложила я. К счастью, слушать их никто не стал, потому что люди, видящие все со стороны, прекрасно понимают, какое безобразие получается по итогу. Тогда почти весь педагогический состав школы, которые не хотел мириться с изменениями, уволился. Предполагалось, что в городе они откроют свою школу, в которую обязательно придут учиться дети.
Моя идея по поводу открытия частной школы была сорвана. Но с другой стороны, пока учусь, буду придумывать новые и необычные методы работы, зарекомендую себя, и тогда моя школа будет в разы лучше, чем все остальные.
На место уволенных преподавателей взяли студентов из Академии, которые находятся на выпускных курсах. Они прошли тщательный отбор профессора и декана и были допущены к работе. И вот сейчас Релиана Фойс предлагала нам посмотреть на новый урок, который у них получился.
Мы, как и в прошлый раз, сели в конце класса и притихли. Посмотреть, на самом деле, было на что. Кажется, я попала совершенно в другое место. На лице молодого учителя сияла улыбка, яркая рыжая девушка постоянно вступает в диалог с детьми, которые тянули руки для ответа и очень сильно огорчаются тому, что он был неверным. Понравилось, как учительница применяла тактильные средства общения с детьми, как постоянно гладила учеников по головам, трогала их руки, приобнимала и делала всё возможное, чтобы они её не боялись. Малыши и сами тянулись за тонкой женской ручкой, как котята за лаской.
Я была счастлива. Не передать словами, с какими приятными ощущениями покинула это занятие. Профессор тоже была довольна результатом, она сказала по секрету, что это лучший урок, который она когда-либо видела. Естественной было над чем работать, но ведь учитель каждый день совершенствуются. Это непрерывный процесс работы над собой, это желание быть лучше не только в глазах других, но и в своих. Это желание развиваться, подниматься вверх, завоевывать новые высоты. Мне кажется, если в этом мире все учителя перейдут на новую ступень, тогда будущее поколение будет значительно отличаться от того, которые существуют сейчас.
***
— Знаешь, — сказала Элма, когда вышли из здания школы, — мне после таких лекций и практических занятия с удвоенной силой хочется пойти работать в школу.
— Это очень хорошо.
Я подумала о том, что у нас, в свое время, после вот таких практик, которые длились от месяца до двух, многие разочаровывались в профессии.
Помню даже были те, кто отлично сдавал экзамены, учил материал, готовил невероятно интересные конспекты для уроков, но когда дело дошло до практики — то получался полный провал. Студенты пугались и терялись, если первое время ты ведешь уроки под наблюдением учителя, то потом он занимается своими делами, в основном документами, нас часто ставили на замену в другие классы. А когда дети к тебе привыкают и больше не боятся, начинается самое интересное.
— Пошли, перекусим в столовой, — предложила я, сверившись со временем. — У нас есть еще час. Я угощаю!
До следующего занятия по второму направлению было время не только перекусить, но и почитать. На столовую потратили минут двадцать, потому что очереди сильной не было, да и заказали еды значительно меньше, чем обычно. Если Элма будет сидеть в аудитории или находиться в лаборатории, то мне придется бегать, прыгать и выполнять сложные упражнения. На полный желудок это делать совершенно нежелательно.
Еще двадцать минут у меня ушло на то, чтобы изучить новое заклинание, которое на некоторое время набрасывало полог невидимости на мага. Мы с Элмой даже несколько раз его опробовали, да так увлеклись, что чуть было не опоздали на свои занятия. Хорошо, что додумалась заблаговременно переодеться, плохо, что до стадиона пришлось бежать.
