107
— Почти приехали, — подал голос Нильс. — Они тут жили с семьей на окраине, я выяснил.
— Быстрее, — попросила я, вглядываясь в улицу.
Поселок оказался даже без названия, всего одна улица. Часто попадались брошенные пустующие дома, покосившиеся заборчики и развалившиеся каменные ограды, погребенные под снегом.
Нильс остановился посреди дороги у покосившейся калитки.
— Сиди тут, — скомандовала и взялась за ручку.
— Погоди, — схватил меня за руку. — Я тебя не брошу!
— Нельзя, пространство мне не откроется, — соврала я. Мне нужно было понять, что из жизни Алекса меня так зовет сюда. — Я быстро.
— Пуховик оставь, но если он придет, сними, — нехотя согласился Нильс.
— Спасибо.
Ноги утонули в снегу, но стоило перелезть через калитку, я споткнулась о торчащие из земли камни. Ветер продувал, казалось, насквозь, неудивительно, что снег здесь, на склоне, не задерживался. Я даже разглядела остатки тротуарной плитки, ведущей к дому.
Ступая по ней, я приближалась к знакомому крыльцу, вглядываясь в разбитые окна. Дом был мертв. Жизнь из него выдрали давно — жестоко и безжалостно. Такие дома не восстанавливаются, не перестраиваются и больше не живут. Деревянное крыльцо занесено снегом, осколки стекла блестят в лучах восходящего солнца, дверь заколочена, но я хорошо помнила, что за ней. Если мне уже хотелось забыть, каково было Алексу? Как он вынес это все?
Я плотнее закуталась в куртку и огляделась. Двор тоже был знакомым.
За исключением могилы.
Я присела и смахнула слой пухляка с плитки. На ней было выгравировано по-русски:
«Никита Карельский, 2013–2043»
У меня подкосились ноги, и я рухнула на колени, не веря глазам. Никита Карельский! Это же…
— Мой двоюродный брат, — прошептала я, не в силах выносить эту тишину.
Что меня дернуло осмотреть могилу тщательней — не знаю. Я рассеяно смахнула снег с ближайшего сугроба и наткнулась на еще одну плиту. Чтобы очистить ее, пришлось потратить время — ее надежно оплел какой-то колючий вечнозеленый кустарник, ревниво скрывая от света. Но я все же докопалась до надписи:
«Александр Карельский, 2014–2043»
В голове зашумело, и виски сдавило от боли. Я задышала тяжелее, чувствуя, что от переизбытка кислорода уже кружится голова, но успокоиться не могла.
— Алиса…
Резко обернувшись, я подскочила на ноги. Алекс стоял в паре шагов. В несуразной одежде — спортивных штанах и мятой футболке, босиком.
— У Нильса не нашлось моего размера ботинок, — усмехнулся он, не спуская с меня взгляда. Ждал.
А я, не задумавшись, бросилась к нему.
— Где ты был? — влетела в его объятья и заплакала навзрыд.
Весь этот ужас — ночь, кошмар про убитого тигра, этот дом — все было послано к чертям. Главное — он вернулся.
— Прости, — сжал меня крепко, целуя в макушку. — Были дела.
— Какие могли быть дела? — выла я. — Я так боялась!
— Прости, все хорошо, прости…
— Я боялась, что не вернешься!
— С ума сошла? — беззлобно фыркнул он. — Куда я без тебя? Тем более теперь… Ничего спросить не хочешь?
Я подняла на него глаза:
— Почему не говорил, что ты мой двоюродный брат?
Для оборотней двоюродные братья были лучшим вариантом создания пары, в отличие от людей. Родители еще в детстве проверяли своих детей на истинные пары в первую очередь среди двоюродных братьев и сестер.
— Тебя только это беспокоит? — улыбнулся он устало.
Я обернулась на могилу, потом снова посмотрела на него:
— Там твое имя.
Он кивнул:
— Не только. Мирослав хоронил меня.
— Хоронил? — сглотнула я. Это звучало настолько жутко, что мне показалось, я вижу призрака.
— Это наша с ним тайна, Алиса, — продолжил он, глядя на могилу. — Мое тело — там, — кивнул он на плиту. — Когда меня расстреляли, я только собирался идти за зверем. Я не знаю, как мне удалось… только я пришел в себя в своем тигре, а оборот в человека занял всего несколько вдохов.
Алекс долго смотрел мне в глаза, ожидая, пока переварю, а я качала головой, не в силах поверить.
Обычно мужчина-оборотень находит своего зверя в возрасте от двадцати пяти до тридцати. Как это происходит на самом деле — передать словами сложно, как и понять. Но зверь всегда умирает, и тут же возрождается в мужчине, начиная их общую жизнь. С этого момента их жизнь становится поиском бесконечного компромисса и подавления одного другим. Цель такого существования — соединить в себе два разных начала окончательно, но лишь немногие на это способны. Даже в Совете Высших всего с десяток меняющихся.
Алекс превзошел всех. Насколько была сильной связь с его зверем, и сколько было силы в нем самом, а еще жажды жизни, а, может, мести? Неважно. Я никогда не слышала про «обратные» обороты. Скорее всего, отсюда его нынешняя сила, возможность Меняющегося, и это может быть далеко не все!
Я скользнула ледяными пальцами по его горячей коже, и с испугом одернула их, когда та за секунду покрылась короткой рыжей шерстью в черную полосочку.
— Обалдеть, — с восторгом провела по ней пальцами.
Он усмехнулся:
— Думаешь?
— Я думаю… — начала было я, только тишину вдруг разорвало на части громким выстрелом, и Алекс дернулся.
Вцепился в меня и повалил в снег, закрывая собой… А я тут же провалилась в молочный туман.
Когда рядом кого-то убивают…
…оболочка грани рвется…
…а психика утягивает в разрыв.
108
— Алекс! — закричала я, ворочаясь в мутной мгле. — Алекс!
Это не мог быть конец! Был шанс вернуть Алекса, только… для этого нужно было быть по ту сторону, а не по эту!
Почему-то сейчас слова Зула о том, что я привыкла разбираться со всем сама, прошили душу, словно гвоздями. Роковая ошибка, дурацкая привычка никого не звать на помощь поставила точку на мне и Алексе. На нас.
— Нет, пожалуйста! Нет… — рыдала я знакомыми до тошноты восковыми слезами. — Нет…
Но, слово в ил, продолжала погружаться в вязкое нутро грани.
— Аня, — ответила мне мгла, и меня обхватили руки Кирилла. — Аня…
— Я не Аня! — дернулась изо всех сил.
Просто так сдаваться не собиралась! Сколько раз вытягивала других, неужели не смогу себя саму?
Только Кирилл был не согласен. Его стальные объятья казались железной клеткой, он держал меня так, будто собирался в себя вдавить.
— Я так долго тебя ждал, — выдохнул мне в шею таким обычным голосом, что я опешила.
— Я не Аня, разуй глаза, — процедила зло.
— Не она? — растерянно выдохнул он и даже ослабил хватку, когда вдруг ватное месиво грани поредело, а в следующий вдох из него выскочил Алекс. В один рывок я перекочевала в его руки:
— Алиса!
— Саша, — вцепилась в него мертвой хваткой. — Как ты…
Только за спиной вдруг недовольно зарычали, и Алекс в ответ ощерился. Грань словно заискрилась. Туман отступил, открывая взгляду снежное поле. Напротив в нескольких шагах застыл тот, кто когда-то был Кириллом — полуволк-получеловек, уродливое сочетание двух сущностей в одном. Сущности, так и не ставшей кем-то стоящим, а лишь призраком на границе двух миров.
— Это… — начала я.
— Я знаю, кто это, — усмехнулся Алекс, задвигая меня за спину. — Кого-то потерял?
Кир прищурился, склонив низко голову.
— Ты вот на это променял нас? — Алекс зло оскалился, и Кир растерянно отступил. — Если бы ты видел маму…
И столько горечи было в его словах, что Кир дрогнул. Клыки и когти начали стремительно втягиваться, и вскоре перед нами стоял уже обычный мужчина… вспомнивший, что когда-то не был зверем.
— Саша?
Алекс только презрительно усмехнулся:
— Уходи. Хватит.
Кир, казалось, вспоминал слова, пытаясь рассмотреть сына, в итоге выдавил самое простое и бесполезное:
— Прости…
Я вцепилась в Алекса:
— Надо выбираться, — очередной глоток «воздуха» протолкнулся в легкие уже с трудом.
