— Тогда положим тебя на софу, и ты будешь делать вид, что при смерти. Когда Горкан придёт, на всякий случай потеряй сознание. Орман будет прятаться за портьерой, — я показала на прикрывавшую окно плотную ткань. — А я ненадолго выйду, якобы за водой, и спрячусь возле входа. Нужно посмотреть, что он будет делать, когда поймёт, что его задумка удалась и Арвин умирает, — на этих словах мой начальник напряжённо дернулся. — Ну, это ведь не по-настоящему, — успокоила его. — Главное с Горканом быть начеку.
Мы втроём кивнули этому намерению, а Паул, слушавший нас молча, приложил руку к сердцу и горестно вздохнул.
— Может, лучше Службе контроля сообщить? — предложил он в который раз, в ответ на что ему снова прилетел выговор.
— Никакой Службы контроля. Скажешь им что-то, и я тебя не просто уволю, а… — Арвин показал ему кулак. — Даже не думай в общем.
Если бы дело не касалось меня, иномирянки, недавно пробороздившей Вселенную в поисках нового дома, тогда, конечно, обо всём сообщили бы Службе контроля. Но поскольку я была центральной фигурой происходивших в этом доме событий, Арвин не хотел ни о чём рассказывать властям.
Наш простой план нужно было осуществить до восхода, чтобы всё выглядело убедительно. Поэтому заняв позу умирающего на софе и дождавшись, когда Орман спрячется за портьерой, Арвин подбросил портальный маячок и стал ждать.
Горкан Шарлоу, так кичившийся своей дружбой с Арвином и так часто заглядывавший к нему в гости, не сильно торопился на помощь. Орман, с которым я в жизни виделась всего несколько раз, откликнулся на мой зов значительно быстрее.
— Наверно, спит, — пожал плечами Арвин.
Но Орман возразил:
— Когда тебя зовут через маячок, становится не до сна. Сам же знаешь, — уличил он Арвина в желании оправдать друга.
В этот же момент метка на полу вспыхнула ярче, разрастаясь до размера портала. Арвин тем временем снова занял позу умирающего, а я героическим усилием пустила слезу скорби по раненому боссу.
Горкан появился торжественно. Как и Орман, он пришел с оружием в руках и довольно объемной сумкой, перекинутой через плечо. Вот это, я понимаю, подготовился. Осталось понять к чему именно.
Поозиравшись и поняв, что он перенёсся не на поле боя, а в гостиную дома Макроев, Горкан выдохнул. Его глаза пробежались по комнате, нашли убедительно стонущего Арвина и сощурились, то ли в подозрении, то ли в сдержанной улыбке.
— Госпожа Лоренц, быстрее объясните, что случилось? — потребовал он.
Я всхлипнула, потом ещё раз и, намеренно дрожа голосом, рассказала о нашем неудачном задании.
— У него раны не затягиваются, — причитала я. — Он сказал, что только опытный Мастер печатей может помочь. Вызвал вас, господин Шарлоу. Молю, — расплакалась почти по-настоящему. За прошедшие несколько часов — да что там, за прошедшие несколько недель — я успела пережить такой стресс, что теперь легко могла направить его в слёзы. Более того, найдя выход, они совершенно не хотели останавливаться.
— Да не рыдайте вы, — одёрнул меня Горкан. — Сейчас посмотрим на его раны. Вы позвали меня сразу?
— Не-ет, — прорыдала я. — Мы думали, что справимся сами.
— Плохо, — сказал он без тени расстройства в голосе. — Медлить было нельзя.
— Принесите воды, — велел мне Горкан, и я мысленно потёрла руки. Он сам подталкивал нас действовать по плану.
Вскрикнув: "Конечно!" — я пулей вылетела из гостиной и побежала в сторону кухни, но уже спустя мгновение кралась обратно, чтобы притаиться у двери и остановить Горкана, если тот попытается каким-то образом навредить Арвину.
В гостиной послышался щелчок застёжек, закрывавших перекидную сумку Горкана, звон склянок и тихий вздох пробки, спешно вытащенной из горлышка. Странно, что для лечения Горкану понадобилась какая-то жидкость. Арвин сказал, что раны, нанесенные мегалоготом, лечатся магией. Зачем тогда склянки? Чем Горкан собирался напоить своего друга?
Моё тело напряглось, готовое броситься на Горкана и обезвредить, а глаза начали искать в прихожей предмет потяжелее. Разум же мой тем временем спорил с сердцем. Спасти любимого — так требовало сердце. Подождать ещё — так советовал разум.
Что бы Горкан ни собирался сделать, его нужно подловить именно на этом. Открыть склянку — не преступление. Попытаться напоить Арвина опасным содержимым — вот преступление.
«Ждать», — повторила я мысленно. — «Нужно ещё подождать. Арвин в сознании, а Орман за портьерой. Мы успеем остановить Горкана».
Я прижалась к стене, пытаясь не сорваться с места, и стала прислушиваться. Шелест ткани, легкое поскрипывание софы под чьим-то весом.
— Это снимет боль, — прошептал Горкан. — Выпей, Арвин. Выпей.
Обезболивающее? Тогда почему Горкан говорил шёпотом? Великий космос, лишь бы Арвин не поверил этому негодяю и не сделал глоток.
— Не пей! — раздался крик Ормана, и моё тело, так рвавшееся в бой, само бросилось в гостиную.
Горкан, сообразивший, что его заманили в ловушку, побежал к выходу, и я, поднажав, сшибла его со всего разбега. Он крякнул, ударившись об пол, а я, не обращая внимания на боль в ушибленной половине тела, занесла локоть и, как в реслинге, который любила смотреть на досуге, всадила Горкану локтем в солнечное сплетение. Но и этого было недостаточно, чтобы успокоиться. В меня будто вселился обезумевший реслер, и я стала примеряться для следующего удара.
— Остановись, Эрна, — удержал меня Орман. — Дальше мы сами.
Слышать такое было досадно. Я только вошла в раж. Мне хотелось отомстить этому гаду за все дни моих переживаний, за мою бабушку, за Арвина, за всех.
— Мы ещё не знаем, что было в пузырьке, — сказал Арвин, угадывая ход моих мыслей. — Выводы делать рано.
— Тебя не поймёшь, Арвин. То ты бросаешься обвинять людей сходу, даже не разобравшись, то заступаешься за тех, с кем всё очевидно.
Было досадно видеть, что Арвин по-прежнему верил в невиновность Горкана.
— Нужно всё проверить, — повторил Арвин устало.
— Отлично! — выпалила я. — Проверяй. Пока Орман его держит.
Арвин, обернув руку плотной тряпкой, поднял с пола пузырёк, почти всё содержимое которого разлилось при падении, и понюхал.
— Ну? — спросил Орман, с трудом удерживая барахтающегося и бормочущего невнятные оправдания Горкана.
— Запаха нет, — ответил Арвин.
— Свяжи его, — велел Орман, кивая на преступника. — Я сам проверю, яд или нет.
Активировав печать, Арвин направил вылетевшие из неё верёвки на руки и ноги Горкана, а после стянул их назад, чтобы пойманный не сумел убежать. В таком положении у него даже ползти бы получилось едва ли.
У Ормана, как выяснилось, были свои методы проверки.
— Разложим на состав, — предложил он и проверим действие.
Разницу между обычным магом и Мастером печатей первого ранга я увидела воочию. Перед моими глазами развернулось настоящее представление. Несколько уровней печатей, висевших одна над другой, поочередно приняли в себя оставшуюся на дне пузырька каплю прозрачной жидкости. Она падала на светящийся диск, растекалась по узору, окрашивая его в другой цвет и собиралась вновь, чтобы просочиться на следующий уровень.
Символы на печатях, сквозь которые успела пройти капля, видоизменялись и перемещались, информируя о чём-то владельца.
— По отдельности ингредиенты почти безвредны, — сообщил Орман. — Но вместе, — он показал на самый нижний диск — становятся очень опасным ядом. Хорошо, что ты не прикасался к пузырьку голыми руками, — похвалил он Арвина.
Мой многострадальный начальник нахмурился и приблизил лицо к последней печати.
— Яд, — сказал он обречённо.
— И очень хороший яд, — порадовался Орман. — Через полчаса после его применения никто бы и не узнал, что тебя отравили. — Да, — кивнул он, — отличный яд.
— Отличный… — Арвин бросил разочарованный взгляд на Горкана, переставшего оправдываться и смирившегося с тем, что его раскрыли. Он лежал на полу, связанный и оттого не представлявший опасности.
