Лиат. Сожженная льдом - Ульяна Соболева

уже не слышала его слов, чувствуя, как начал сгущаться в комнате воздух, как начало вонять той самой эльфийской гарью вокруг, и стали расплываться перед глазами буквы.

Племянник Балместа в свойственном всей их проклятой семейке высокомерном тоне не просто предлагал снова закрепить союз между их расами, указав, правда, что это предложение станет последним…ублюдок требовал вернуть принадлежащих его роду гладиаторов, один из которых Арис Одиар жестоко убил младшую сестру Барата, которой принадлежал в качестве сексуальной игрушки, после чего сбежал.

Эльф напирал на то, что отказ выдать гладиаторов будет приравнен объявлению нового раунда в войне.

Самоуверенная сволочь!

Лиат вскочила с дивана и подошла к окну, распахивая его и глотая открытым ртом воздух.

— Чёрта с два они получат гладиаторов! Что бы ни сделал Арис… и перед глазами зарябило…«в качестве сексуальной игрушки». Дьявол! Почему это сделал он? Как бы я сама хотела найти тело этой твари и воскресив её, снова и снова убивать. Барат подробно описал, в каком состоянии обнаружил свою горячо любимую сестру, видимо, надеясь, что меня поразит жестокость Ариса. А меня захлестнуло волной жалости и боли от понимания, что ему пришлось пережить, если он не просто убил, чтобы освободиться от её власти, а изрубил эту шлюху на мелкие кусочки, рискуя быть пойманным. Какую же ненависть он испытывал, ставя на кон собственную свободу, ради того, чтобы насытиться местью. Ни о свадьбе, ни о выдаче гладиаторов не может быть и речи.

Не глядя на Эйнстрема, продолжая смотреть в окно, на то, как кипит жизнь под стенами башни. На снующих с телегами, наполненными камнями, рабов, на окрики строителей, воздвигающих новые бараки вместо сожжённых. Какой-то воин резким движением руки остановил служанку, чтобы закружить её в воздухе и под её громкий смех, поцеловать. Цитадель живёт, восстанавливаясь. Живёт, словно несколько дней назад не подыхала в агонии, осаждённая своими лютыми врагами. Торопится жить, понимая, что каждый следующий рассвет может стать началом конца, а каждый следующий закат поглотит солнце Мендемая для неё навсегда.

— Это ещё не всё.

Голос Эйнстрема напряжённый и тихий. Повернулась к нему, склонив голову набок, и тут же застыла, увидев, как вздулась на его лбу вена и отчаянно запульсировала жила на шее. Новости явно из ряда вон выходящие.

— Говори.

— Ваш отец…его отряд…

— Дошёл до нас своевременно и помог отбросить от стен этих мразей. — Лишь часть отряда, моя Госпожа.

— Что значит, часть?

— Повелитель отправил вторую часть воинов на следующие сутки, но они пропали.

— Воины? Пропали?

Мурашки страха поползли вверх по спине. Самые лучшие бойцы не могут пропасть просто так. А то, что отец прислал именно таких солдат, Лиат не сомневалась.

— Пропали. Бесследно. Точнее…предположительно бесследно.

— Эйнстрем! — сдерживаясь от желания вцепиться ногтями в его лицо, — не томи! Что за предположительно?

— Мы не можем говорить о чём-то уверенно, моя Госпожа, — теперь он говорил торопливо, а меня начало знобить от предчувствия надвигающейся беды, — мы не можем попасть ни на дорогу к Огнемаю, ни на Арказар…только к эльфам.

— Они окружили нас.

— Они отрезали нас от всех союзников…и, — он отводит взгляд, и я готова уже выцарапать его трусливые глаза, если он не продолжит, — только что пришла весть — эльфы захватили Арказар!

— НЕТ!

Лиат подскочила к нему и вцепилась в его плечи, не чувствуя ног, только усилившуюся вонь гари, забивающуюся в ноздри, в лёгкие, мешающую дышать полной грудью.

— Ты лжёшь! Это невозможно! Как они смогли пробраться в Арказар?!

— Не имею понятия, моя Госпожа! Они отправили подарок в знак доказательства своих слов.

Эйнстрем хлопнул в ладоши, и дверь позади него открылась. Три демона внесли три металлических короба, поставили их на пол и синхронно сделали шаг назад. Эйнстрем молча кивнул, и слуги открыли ящики, а она закрыла рот ладонью, чтобы не закричать, чувствуя, как застрял в горле вопль ужаса. Головы. В каждом коробе по голове моих советников, оставленных присматривать за Арказаром. За моим городом. Три самых верных мужа, три высших демона, на протяжении столетий служившие ее отцу, а после и мне.

— Их доказательство присутствия в городе. Мы в западне, моя Госпожа. И если вы не согласитесь на их условия, они уничтожат весь город. Остроухие заполонили Арказар, вербуя свободных демонов в своих рабов и отправляя их в свои земли. Повелитель когда-нибудь обязательно прорвётся через выставленные эльфами кордоны…

— Вот только чего это ему будет стоить…

Отрешённо смотрит, как слуги уносят ящики, как откланивается Эйнстрем и выходит из комнаты с абсолютно прямой спиной, оставляя меня в одиночестве принимать решение. Он намеренно начал свой визит с письма от Барата. Намеренно, зная, что к концу разговору у нее не останется других вариантов, кроме как согласиться на него.

Вот о какой беспечности он говорил. Пока Лиат развлекалась с Арисом…пока она забывала обо всём в объятиях любимого мужчины, ее город захватили, а его жителей сделали заложниками. Тысячи…сотни тысяч заложников в лапах кровного врага, в лапах ублюдков, взращённых в ненависти к демонам и ко всем другим расам.

Обессиленно опустилась на диван, чувствуя, как до боли сдавило тисками виски. Тисками страха и отчаяния.

— Так не может быть. Я обязательно найду выход. Я придумаю, как нам выбраться из этой трясины и вытянуть из неё всех остальных. Мой народ. Мааамаа…мой народ.

Ублюдок…Барат. Будь ты проклят! Будь проклята вся ваша гнилая семейка! Ты знал, что я не смогу отказаться в этот раз. Я должна. Ведь я должна согласиться на его условия. Ведь должна? Иначе они все…все они умрут. Сотни тысяч душ в Арказаре…И несколько сотен в Цитадели. Они все умрут во имя твоей гордости, Лиат?

Трясущими руками подняла упавшее на пол письмо, снова перечитывая абзац об Арисе.

— Нет. Я не могу…дьявол, я не могу отдать им его. Его убьют. Ему устроят показательную казнь, как убийце и повстанцу. Но я, скорее, сдохну, чем они получат моего мужчину.

— Нет. Я поговорю с ним. Я расскажу ему обо всём. Покажу это письмо, поведаю об Арказаре, о тех клешнях, в которые они взяли нашу Цитадель, оставив один путь к спасению. Тот, который для меня должен стать дорогой на эшафот. У меня есть срок. Два дня. Подонок дал мне два дня на обдумывание. Мы придумаем что-нибудь. Мы обязательно придумаем с Арисом. Я соглашусь. Соглашусь на все условия эльфов, и когда мы доедем до них, я захвачу в плен этого заносчивого мерзавца и заставлю расплатиться за ошибки своей голубой кровью. Мы нападём на войско