уж про орла и не говорю! Может, тогда и притихнут!»
Но… Гудини, увидев троих норушат, расплылся в совершенно очевидной улыбке, нырнул в одну из своих нор и приволок им игрушки – три разноцветных пёрышка из Таниного подарка. А для такого любителя и коллекционера перьев это означало очень даже серьёзный шаг.
Гуси, которых Шушана специально позвала, чтобы представить им новых членов её семьи, думали недолго – что они, идиоты, что ли, нападать или грубить норушным детям? Оба гуся очень осторожно обнюхали норушат, уселись рядком и позволили любопытным мелочишкам попрыгать по их гладким спинам и как с горки поскользить с подставленного крыла.
«Ну… ну, лисы, где эти пролазы, а? Вся надежда на них!» – с нетерпением ждал Терентий, утрамбовавшись на высоченный холодильник.
Рууха и Лелланд, приехав в гостиницу, сразу же учуяли что-то новое, а когда Шушана пригласила их через проход в Танину кухню и они обнаружили на диванчике норушных детенышей, то… и они разочаровали Терентия.
– Какие солнышки! Какие лисятоньки! – замурлыкала Рууха. – Идите к бабушке!
– Ага, идите-идите, мышки к лисичке! – не выдержал Терентий. – А она вас – аммм!
– Ты ж умный кот! – укоризненно покачал головой Лелланд. – Чего ты глупости мявкаешь?
– А мы знаем про таких лисонек! – пискнула Тишуна. – Мама рассказывала – наша прабабушка дружила с такой!
Этим она почти добила несчастного Терентия, который поспешил спрыгнуть с холодильника и удалиться подальше от невыносимых детёнышей.
«Даже лис, которые становятся людьми и обратно, они знают, а меня? Меня мутантом обозвали, да?»
Апофеозом вечера был прилёт в кухню Крамеша, который знать не знал ни про каких норушат, жаждал поесть и отдохнуть, а попал на праздничное застолье.
– Лёлик, не расчёсывай мне нервы! Вон то блюдо сюда, а это блюдечко вооон туда! – командовала Рууха. – Таня занята с беднягой норушем, придёт усталая, голодная, а тут мы – с праздником!
– Крраким прраздником? – удивился Крамеш, сидя на полу после возвращения в людской вид.
– Ой, да ты же ничего не знаешь! Танечка – ну просто чудо-девочка! Она нашла и привезла Шушане трёх норушат и взрослого норуша – их старшего брата. Старший болен, бедняга, а маленькие – такие забавные и славные, такие лисятоньки мягонькие!
– Ого! Это же ррредкость!
– Ещё бы! Тане сейчас, конечно, не до праздничных столов – она бедолагу лечит, малыши сейчас с Шушаной и Враном в гостинице – а мы на что? Так мы с Лёликом на стол накрываем! Малый праздник готовим.
– Малый?
– Ну что ты такой непонятливый? Малый, потому что старший норушь пока болеет. Выздоровеет – будет большой праздник! – Рууха с сомнением осмотрела Крамеша. – И вообще, чего ты такой никакой?
– Летал далеко, – лаконично ответил действительно уставший, но довольный Крамеш.
Полетать ему и правда пришлось, но он выполнил задание Соколовского, а оно было весьма непростым!
– Я только не понял, а зачем вообще какой-то праздник сейчас делать? – уточнил он. Чисто из природной вредности.
Рууха обернулась к нему от накрытого стола, всмотрелась, а потом подошла и… неожиданно погладила по голове.
– Глупыш, потому что в жизни столько всего непраздничного. И всё это приходит само по себе! Никого не спрашивает, не выбирает время, просто сваливается на голову, и делай что хочешь. А праздники – это то, что мы можем делать сами, пусть даже совсем без особого повода, просто чтобы порадоваться самим и порадовать тех, кто нам близок. Это противоядие, понимаешь?
Крамеша давненько никто не гладил… можно сказать, что никто, разве что Таня ладонью прикрыла его голову, когда сказала, что прощает его. Так что он замер от беззвучного изумления, не заметив, как улыбается Лёлик. Уж кто-кто, а он точно знал, что его бабуля расчудесно разбирается и в лисах, и людях, и во всех прочих…
Рууха действительно отчётливо поняла, что этого птенца, а по её понятиям он и был совсем ещё юным, никто не учил радоваться, праздновать просто потому, что этого хочется. Не учил делать из сумерек солнечный день, закрывая близких от невзгод, и никто не заботился о том, чтобы он чувствовал себя любимым, ну хоть немножечко, самую капельку.
«Бедный воронёнок!» – вздохнула она про себя, искренне недоумевая о глупых родителях, неважно, какого они роду-племени, которые не могут просто любить своих детей, не пытаясь жестоко ломать их по собственному усмотрению.
Крамеша привёл в себя радостный гомон, нараставший в коридоре.
– Что это? – встрепенулся он.
– Ну как что? Гусиные гонки! – фыркнул Лёлик. – Вон, смотри!
По коридору шлёпали перепончатые лапы, гуси мчались, на их спинах счастливо верещали норушата.
– С ума сойти! – выдохнул Крамеш и тут же начал удивлённо озираться: – А кстати, где Терентий?
– Он в печали! Детвора, оказывается, решила, что он – мутант! – расхохотался Лёлик. – А потом абсолютно точно обрисовала его весенне-вокальные упражнения, заявив, что у котика тру-ля-ля в голове! А самое что обидное, так это то, что они нормально восприняли и карбыша, и нас, и гусей, и Врана. Даже Ильдара им Шушана через стену показала, правда, лезть запретила категорически.
– Испугались? – поинтересовался ворон.
– Нет! То-то и оно! Они знают, что и такие существа бывают – родители рассказывали. А вот про говорящих котов было сказано, что это – сказки!
– Облом! – точное определение явления одним словом не всем дано, а вот у Крамеша это получилось на диво удачно. – Он же похудеет ещё, чего доброго!
– Ничего-ничего, то, что он похудеет, сразу и наверстает! – усмехнулась Рууха, выставляя на стол очередное блюдо с рыбой.
Ну, конечно, норушата уснули сразу, как только поели, словно их кто-то выключил. Причём младшие так и спали, крепко зажав в лапках еду.
– Пусть так, раз им спокойнее! – решила Шушана, укладывая детёнышей во второй мягчайший домик-норку, который принесла Таня.
Она покосилась на подругу, а потом всё-таки уточнила:
– Как он?
– Скажем так… ему нехорошо. Знаешь, такое бывает – пока кто-то борется, сражается, то он как-то ещё держится на ногах. Хоть как-то держится, а когда приходит осознание того, что всё, опасности больше нет, силы уходят, и бороться получается всё хуже и хуже.
– То есть ему совсем плохо?
– Да, – невесело кивнула Таня. – Я даже думала отвезти его ратологу, но уже несколько раз говорила с ней по телефону, она сказала, что больше ничем не сможет помочь… Всё возможное уже сделано, а перевозка может ему только повредить. Теперь он сам или справится, или… или нет.
Празднование приезда норушей уже закончилось, все разошлись по своим комнатам, а Таня всё не могла уснуть, прислушиваясь к дыханию Тишинора.
Впрочем, скоро она услышала ещё кое-что:
– Ты постарайся. пожалуйста, хорошо? Ты думаешь, что им теперь будет и без тебя
