иногда себя обманывать, принимая это уважение за любовь.
Алан следил за моим лицом так увлечённо, как будто там происходило что-то занимательное, улыбался и качал головой, с хитрым прищуром шепча:
– Не ври себе, Лея, никогда, особенно о любви. Любовь жестока, она мстит за нечестность годами, десятилетиями, не давай ей повода. Ты не представляешь себе, на какие дивные безумства идут влюблённые ради каких-то совершенно ничего не стоящих мелочей, типа увидеть или заставить улыбнуться. При условии, что любовь настоящая, конечно, а не просто «он хороший парень, неудобно отказать».
– Он правда хороший парень.
– У меня есть большие сомнения по этому поводу, но я, пожалуй, оставлю их при себе. Ты его не любишь, просто признайся себе в этом, прими это как достаточную причину для отказа и прекрати себя винить. Любовь решает всё, и если её нет, то ты имеешь полное право ничего не решать, просто выйти из этой ситуации и забыть о ней.
– Меня грызёт совесть.
– Совесть? За то, что нет любви? Ты смешная, принцесса Лея. «Насильно мил не будешь» – слышала такую фразу? Нельзя заставить любить, ни кого-то другого, ни себя, так что в этом нет твоей вины.
«Волшебные слова... Жаль, что я в них не верю.»
Я смотрела на свои ладони в его ладонях, он держал и гладил их так естественно, как будто мы были действительно близки, и не обсуждали сейчас мои отношения с другим парнем или мой будущий брак по расчёту. Мне было очень приятно просто быть здесь, без попыток это объяснить.
– Легко сказать. Но всё равно спасибо. Я это обдумаю.
– И моё предложение обдумай тоже.
Я подняла глаза, отрываясь от изучения наших переплетённых пальцев и пытаясь вспомнить, что он мне предлагал, не смогла, и решила уточнить:
– Какое?
Он возмущённо фыркнул:
– Ну ты даешь, ты уже забыла? Я тут в первый раз в жизни такое предлагаю, а она пропустила мимо ушей!
Я смущённо улыбнулась и шепнула:
– Прости. Так что ты предлагал?
Он закатил глаза, развёл руками, и с мрачным пафосом заявил:
– Руку и сердце. – Я нахмурилась, пытаясь уловить суть явно плохо переведённого фразеологизма, Алан хлопнул себя по лбу и простонал: – Что? У вас так не говорят? Кошелёк и связи. Так тоже не говорят? Штамп в паспорте, строку в семейной книге, хочешь мою фамилию? Могу устроить.
У меня всё шире открывались глаза, он выглядел серьёзно обиженным, как будто я действительно сделала что-то не так, я не могла этого понять, прищурилась и шепнула:
– Ты шутишь?
Он посмотрел на меня с кривой улыбочкой:
– Я похож на психа?
– Да.
Мы молча смотрели друг друга, он начал улыбаться первым, я тоже начала, сначала неуверенно, потом легче. Он поднял ладони сдающимся жестом и признал:
– Ну, может быть. Да, наверное, надо было это как-то по-другому сказать. Обычно это красиво делают, всякие цветы, шампанское, ресторан, новый галстук. А я привёл тебя в подвал, и галстук не надел, и рубашка вообще не особо модная в этой местности, какой позор. Я не виноват, это вообще не моя рубашка, мне её одолжили, потому что я свою на практикуме спалил. Точнее, дети спалили, гады. Но, в любом случае, мой косяк, – он поднял руки, изобразил покаянные поклоны: – Косяк, я осознал. Обещаю не допускать такого в нашей будущей семейной жизни. Ты уже подумала? Минута прошла.
– Ты псих.
– Да.
Мы сидели ровно, смотрели друг на друга, я не могла понять, в каком месте он шутит, а в каком нет. Он улыбнулся и наклонился ближе, сказал другим тоном:
– Лея, ну серьёзно! Подумай об этом. Это выгодное предложение. Я богат, у меня замок свой есть. Коцаный, конечно, но это замок. Я решу проблемы твоей семьи, ты получишь квартиру, машину, цацки, тусовки, что ты там ещё любишь? Произведения искусства, образование. Ты на медика учишься, могу тебе клинику открыть.
– А ты что получишь?
– Жену.
Это звучало как полное безумие, я хотела схватиться за голову и сбежать, но вместо этого сидела здесь, как приклеенная, и пыталась докопаться до истины.
– Зачем тебе жена?
– Надо. – Его честный взгляд не оставлял шанса на шутку, и тем обиднее будет, если я начну думать об этом всерьёз, а он рассмеётся.
– Алан...
– Я не шучу, принцесса. У меня есть море аргументов «за», озвучь мне хоть один «против».
Я опустила глаза, чтобы не смотреть на него, это было тяжело и казалось опасным, как будто смотреть в глаза сумасшедшему.
«Какая свадьба, мы знакомы без году неделя, я даже имени твоего не знаю, тебя вообще, может быть, разыскивают...»
– Я ничего о тебе не знаю.
– Что ты хочешь знать?
– Что за махинации у тебя в нашей Академии?
– Единственное, что я сделал против закона – это воспользовался чужим паспортом. У себя дома я живу по закону, там меня знают под настоящим именем, ценят и уважают.
– Под каким настоящим?
– Алан ис'Тер, я назвал тебе настоящее имя тогда в поезде, принцесса Лея. Хотя это было ужасно глупо с моей стороны, до сих пор не понимаю, почему я это сделал.
Я смотрела на него так внимательно, как будто боялась упустить признаки вранья, хотя сама понимала, что не различу их – он выглядел как одержимый. Странный блеск в глазах, румянец на лице и шее, глубокое дыхание – я видела его грудь в расстёгнутом воротнике рубашки, кожа была покрыта красными пятнами, он теребил дрожащими пальцами пуговицу, и всё никак не мог расстегнуть.
– Твой «замок» – это Каста-Гранда?
– Да. Наводила справки?
– Да. Ты входишь в семью демонов-иерархов.
– Это хорошая семья.
«Очень смелое заявление.»
Я вспоминала книгу о реформах Габриэля, Алан улыбался как псих.
– Я буду хорошим мужем. Вообще самым примерным, обещаю.
– Прости, я тебе не верю, – я улыбнулась и опустила глаза, наконец решая для себя, что это шутка.
«Решил потянуть из меня энергии через стресс? Не выйдет, демон, стресс – моё перманентное состояние.»
– Хочешь, договор составим? – щедро предложил Алан, я рассмеялась:
– Страховой?
– Можно и страховой. Если нарушу условия – с меня расторжение и отступные, в зависимости от нарушения.
– Брачный договор? Серьёзно?
