— Не поддавайся! — черный волк отгонял от меня тьму, но она множилась, отращивала себе новые щупальца и опутывала ими мое тело, готовясь утащить за собой.
Среди всей этой вакханалии появилось светлое пятно, Андрей сверкая силой, влетел в самое большое скопление тьмы и стал яростно разрывать ее лапами. За ним, громко рыча, появился Миша и принялся топтаться на темных щупальцах, Коля и остальные появлялись в этом видении и каждый боролся с тьмой, отгоняя ее от меня, перекусывая, разрывая и оттаскивая в сторону.
Тьма отступила, недовольно урча и втягиваясь в землю. Вот теперь я открыла глаза и поняла, что лежу на руках у Димы, остальные обступили меня, и каждый держит меня лапой или рукой.
— Как ты? — Аня пробралась поближе и осторожно обтирала мои руки от выступившей крови.
— Больно, внутри все болит… — я едва держалась, волчица, словно взбесилась и вышибала барьер всем своим телом.
— Она не выдержит, ей нужно обратиться! — Виктор едва не плакал, глядя на то, как меня выворачивает.
— Нет! — я смогла привстать и обхватить уже видимый живот рукой.
— Неужели нельзя ничего сделать? — Дима взбесился и ударил кулаком по машине, вмяв металл внутрь.
— Продержись еще десять минут, десять! Слышишь, Нина? — Сергей быстро завел машину и втащил меня внутрь. Дима едва успел прыгнуть на переднее сиденье, как он вдавил педаль газа до упора и понесся вперед.
— Куда? — Дима перегнулся через сиденье и сжал мою руку, отвлекая от беснующейся волчицы.
— Больница, — сквозь зубы процедил Сергей, подрезая машины и выруливая на встречную.
— У нее срок полтора месяца!
— Думаешь, есть решение лучше? — осадил его он, бешено вращая рулем и обгоняя очередную машину. Шлагбауму снова не повезло, мы просто снесли его машиной. Из приемного покоя навстречу нам бежали дежурный врач и медсестра.
— Что случилось? Авария? — чужие руки перехватили меня у Димы и стали укладывать на носилки.
— Беременность, месяц седьмой, жалуется на боли в животе, — методично перечислял Сергей, помогая с носилками. Внутри меня боль раскручивалась по спирали, лишая возможности дышать и говорить. Между приступами удавалось глотнуть немного воздуха, но это не помогало. Легкие снова горели огнем, но теперь по настоящему.
— Везем во вторую операционную, вызови гинеколога и акушерку, — командовал врач, пока меня везли по коридорам. Дима бежал рядом, держа мою руку и вливая свою силу в меня, сдерживая рвущуюся волчицу из последних сил.
— Вам туда нельзя! — осторожно отстранил его врач.
— Это моя жена! — Дима снова нацелился в двери операционной, но сын утащил его в сторону.
— Хочешь устроить драку? Нина в опасности, а пока ты будешь истерить, они ничего не смогут сделать! Дима недовольно рыкнул, сбросил с себя, его руки и уселся на пол рядом с дверьми. Вокруг стало невыносимо тихо, стало слышно, как тикают большие часы в коридоре. Шестьдесят щелчков и минута прошла. За ней вторая и третья, а двери в операционную не открывались, наверху горела предупреждающая табличка.
— Почему так долго? Почему я ее не чувствую? — после того, как меня забрали внутрь прошло около двух часов и Дима стал беспокоиться.
В коридоре уже собралась толпа моих родственников, Аня с Мишей, Коля, Андрей, Виктор и многие другие члены стаи.
Врачи испуганно смотрели на такую группу поддержки, но молча проходили мимо.
— Она под наркозом, поэтому ее никто не чувствует, — Аня успокаивала толпу как могла. По истечению третьего часа, табличка над дверью погасла, и оттуда вышел уставший врач.
— Что с ней? Жива? А ребенок? Как она доктор? — его обступили присутствующие и едва не разорвали на части, пытаясь выяснить что-нибудь.
— Ребенок родился недоношенным, поэтому и он и мамочка будут в реанимации! Состояние тяжелое, но стабильное, — врача было сложно удивить, он уже привык к таким сценам.
— Можно ее увидеть? — тихонько спросил Дима.
— Только недолго, — врач указал рукой на кабинет, где можно было переодеться в стерильное. После недолгого плутания по коридорам, они вошли в реанимационный зал.
В тот момент я уже приходила в себя, хотелось пить и ужасно болела голова. Свою нижнюю половину тела, я не чувствовала, видимо наркоз еще не отошел.
— Нина! — облаченный во все белое ко мне подошел Дима. Сразу с этим в меня хлынули картинки, как Дима, стоя рядом с инкубационной камерой, смотрит на нашего волчонка. Как он морщится и чихает, шевелит маленькими ручками и ножками. Волна теплоты накатила изнутри, я мысленно обняла его.
Клан в коридоре поднял шум, все хлопали друг друга по плечам, Миша схватил Аню и крутил ее в воздухе, Андрей и Коля обсуждали, какого цвета будет волчонок, а Виктор прислонился к стене и улыбался.
— Все хорошо, главное поправляйся! — прошептал мне Дима, поправляя одеяло на кровати.
Время посещения закончилось и его проводили прочь.
ГЛАВА 29
Я изменю этот мир для тебя…
Когда проклятое головокружение прошло, я обнаружила себя привязанной к кровати.
— Какого черта?! — выдернув из руки иголку с трубкой, я попыталась встать, поминутно чертыхаясь. Стоило мне заснуть, как эти идиоты в белых халатах решили накачать меня какой-то фигней?
Кафель на полу неприятно холодил босые ноги, разогнуться я не смогла, мешало что-то в районе живота. С трудом, доковыляв до зеркала, я задрала больничную рубаху и стиснула зубы от увиденного. Живот рассекал отвратительный, сине-черный рубец, щедро заляпанный зеленкой.
— Бесплатная медицина… — я мысленно сплюнула и призвала волчицу. Зверь долго не отзывался, но когда я усилила зов, к барьеру подошла изрядно потрепанная волчица. В ее золотых глазах сквозила настороженность.
— Да, это я… — опустившись на колени, я позволила ей коснуться моего сознания, спина выгнулась, шов на животе разошелся, на кафель капнула кровь. Через две минуты на полу сидела волчица, недовольно выкусывающая шовный материал из своего живота.
Ощущения были непривычными, за это время вынужденного воздержания, я отвыкла от своей животной ипостаси. Поэтому долго и с удовольствием чесала ухо лапой, погонялась за собственным хвостом и покосилась на особо привлекательную ножку кровати.
— Чуть позже, хорошо? — в мое сознание ворвались картинки от Димы, наш с ним ребенок в барокамере и он надевает стерильный халат и перчатки, чтобы дотронуться до его маленькой ручки.
Волчица довольно заурчала и ушла, видимо для нее потомство было солидной причиной прервать нашу игру. Перекинувшись обратно, я натянула испачканную рубаху и вышла в коридор искать своего малыша.
Запах доносился очень отчетливо, несмотря на все средства дезинфекции, которые используются в больнице. Свернув в узенький коридор, я увидела сквозь небольшое окошко, как Дима подходит к малышу и осторожно просовывает руки в резиновые рукава.
Едва не взвыв от отчаяния, я распахнула дверь, и едва не раскидав медсестер, прорвалась внутрь. Малыш прекратил смотреть на Диму и повернулся ко мне.
Сердце пропустило удар, наш волчонок был точной копией Димы, клок черных волос на голове говорил о том, что шерсть у него черная, а золотистое свечение глаз невозможно перепутать.
Шли минуты, мы смотрели друг на друга не отрываясь, пока он не поднял верхнюю губу и оскалив едва заметные клыки, хихикнул. Меня и остальных затопила волна нежности, я не заметила, что от потрясения вещаю на весь клан.
— Мамочка! Мамочка! Ну, нельзя же так! — меня за рубашку теребил врач, пытаясь увести меня от камеры, — Тут стерильно, а вы в крови! Занесете заразу!
Только эта непосредственная угроза заставила меня оторваться от связи с ребенком и выйти в коридор. Охающая медсестра принесла мне тапочки и чистую рубашку. Переодевшись и обработав руки антисептиком, меня пустили внутрь еще раз. Теперь я могла взять своего малыша за руку!
Когда я коснулась его, мир вокруг взорвался калейдоскопом эмоций и запахов. Малыш транслировал мне все, что он увидел за это время. От него явственно ощущалась тревога, когда он показывал мне свои первые минуты жизни здесь.
