Леавис отступила на шаг. На её лицо страшно было смотреть. Сейчас она выглядела перепуганной девчонкой, а не высшей демонессой.
— Ваша прошлая дружба… — почти прошептала Леавис. — Вы просили всегда говорить вам, если мне покажется, что вы совершаете ошибку, Ваше Величие. Я повинуюсь любому вашему приказу, но, если вы пожалеете, что убили его, виноватой буду я. Если вы казните его… потом вы казните меня.
По лицу императора прошла волна раздражения. Он коснулся лба, но тут же опустил руку.
— Ты права, — мягко произнёс он. — Мы с Цероном были близкими друзьями много лет, и это действительно… внезапный приказ. Но поверь, причина у меня есть, и самая веская. Когда я увижу тело, я всё объясню тебе. Сейчас же тебе достаточно знать, что он попытается убить меня, едва увидит. Раньше у него такой возможности не было и быть не могло. Думаю, тебе этого будет достаточно.
Он сощурился:
— Или у тебя остались к нему чувства? Ты прекрасно помнишь, как он отправил тебя восвояси. Насколько я помню, он до сих пор на тебя даже не смотрит.
Леавис выпрямилась. Её лицо вновь сделалось холодным и твёрдым.
— Никаких чувств, Ваше Величие. Я всё выполню.
— Тогда иди.
Леавис низко поклонилась — и исчезла. Мы остались втроём, если не считать охраны императора, стоящей поодаль.
— Леавис явно не хотела выполнить ваш приказ, Ваше Величие, — напряжённо сказала я. — Если есть хоть малейший шанс, что она может перейти на сторону Церона…
— Он никогда даже не подойдёт к ней, — очень холодно произнёс император. Со знакомой уже абсолютной уверенностью. — Не заговорит с ней и уж тем более не попробует перетянуть её на свою сторону. Это невозможно.
Я моргнула:
— Почему?
Но император уже повернулся к Тени.
— Ты расскажешь мне способ обойти проклятие, — обманчиво мягко произнёс он. — Немедленно. И поверь, если мне не понравится твой ответ, следующие вопросы тебе буду задавать не я.
За его спиной вдруг распахнулись крылья, и я невольно охнула — потому что это и впрямь были крылья высшего демона. Чудовищных размеров, отливающие багровым, колышущиеся за спиной не то перьями, не то щупальцами, они обнажали его демоническую природу предельно ясно. К моему горлу подступила тошнота.
— Ваше Величие. — Тень поклонился. — Я готов объяснить, но, думаю, Церон этим способом воспользоваться не сможет. Ведь вас волнует именно это, правда?
Он усмехнулся, и его собственные крылья, свободные и величавые, воспарили над его спиной.
— Ведь вы прокляли его?
Я открыла рот. Император проклял Церона?
Всё вдруг встало на свои места. И уверенность императора Адриана в том, что Церон не сможет его предать, и их странная дружба, которая продержалась столько лет, и в первую очередь то, почему Церон относился к Тени как к наперснику, а не как к рабу. Церон был столь мягок и почти дружелюбен с Тенью именно потому, что император был мягок с самим Цероном.
— Говори, — коротко приказал император. — О себе, не о Цероне. Как ты смог его атаковать?
— Мой брат принял моё проклятие по своей воле, и оно распространилось на нас обоих, — спокойно сказал Тень. — Во время боя с Цероном я взял проклятие на себя, и на считаные секунды мы с Конте сделались свободны. Если кто-то, хоть император, хоть последний мусорщик, тронет моего брата, я разнесу всё Подземье в щепки. Надеюсь, в этом вопросе недопонимания не возникнет.
Его голос был так же спокоен и ровен, словно они с императором обсуждали новый фасон обуви.
Император долго молчал, глядя на Тень. Наконец он кивнул.
— Принято. Убери своего брата отсюда, как только сумеешь.
— Так и будет, — ровно проговорил Тень.
— Хорошо. Ты сам понимаешь, что случится в противном случае.
Наступило молчание.
— Я всегда учил Церона, что проклинать следует своего ближайшего союзника и никого иного, — задумчиво произнёс император. — Женщина и так будет принадлежать тебе. Врага можно убить. Но чудовищно рисковать собой, налагая проклятие, можно лишь ради величайшей выгоды — и величайшей дружбы.
Я чуть не поперхнулась. Дружбы? Нет, серьёзно? Дружбы? Извращённая связь, соединявшая их все эти годы, — это была дружба?
— Как это случилось? — негромко спросил Тень.
— Мы были детьми. Мне не было и двадцати, я едва познал свою первую женщину, а Церон и вовсе… — Император оборвал себя и усмехнулся. — Но детство заканчивалось. Я знал, что рано или поздно Церон повернётся против меня, и он знал это тоже. У меня было три пути. Ограничить нашу дружбу, отдалить Церона и больше не поверять ему своих планов. Оставить его рядом, рискуя собственной жизнью, и спать с ножом под подушкой. Или сохранить нашу дружбу, связав нас проклятием на всю жизнь.
— Не дружбу, — не выдержала я. — Это пытка!
— Это жизнь, — холодно возразил император. — Твой Тень жив и здоров, а также прекрасно кувыркался в Рин Дредене с тобой, пока не захватил город. С проклятием можно жить и здравствовать долгие десятилетия, если покоришься руке, которая это проклятие наложила.
Он поморщился.
— Я чуть не умер в ту ночь. Церон тоже… два юных идиота, мы не захватили с собой в подвал ни зелий, ни лекаря, а сил, чтобы выбраться самим и позвать на помощь, у нас не было.
Я бросила быстрый взгляд на Тень. Он рассказывал, как плохо было ему, висящему на цепях и умирающему от жажды, но то, что больно было и Церону?.. Этого я не знала.
— Церон согласился принять проклятие? — странным тоном произнёс Тень. — Сам?
— У нас был честный разговор, — бесстрастно произнёс император. — И я объяснил, на какой риск готов пойти ради того, чтобы он остался стоять у подножия престола.
— Вы могли бы просто друг другу довериться, — тихо сказала я.
Тень и император одновременно посмотрели на меня так, словно с ними заговорила колонна. В этот момент они были так похожи, что казались отражениями друг друга.
— Понятно, — вздохнула я.
Вновь наступило молчание. Гулкое молчание тронного зала, где стоял проклявший лучшего друга император, проклятый этим лучшим другом полукровка — и охотница на демонов, которой здесь совершенно не было места.
— Церон планировал свергнуть вас, Ваше Величие, — уронил Тень. — Как, если он был проклят?
— О, это было бы весьма сложно, ты прав, — усмехнулся император. — Я отдал ему достаточно изощрённые приказы в том, что касалось меня и моих двух сыновей. Как я понял, он передал потом эти приказы тебе. Как жаль, что Церон не подумал об экзорцизме, правда?
Вот почему император Адриан был так уверен, что Церон не принимал участия в убийстве сыновей императора. Церон просто не мог этого сделать: проклятие бы ему не позволило.
Император поднял голову, глядя на трон, и крылья за его спиной хищно качнулись.
— Не знаю, как именно он хотел опрокинуть подо мной трон, — произнёс он. — Возможно, у него не было плана и он ждал, пока я умру. Может быть, он искал лазейку — или уже нашёл её, кто знает? Теперь это лишь пустое любопытство. Я не желаю рисковать собой, оставляя Церона в живых лишь для того, чтобы услышать пару ответов. Или не услышать, если он откажется говорить, кроме как под пыткой.
Император помолчал.
— А пытать его я не желаю. — Он криво улыбнулся. — До сих пор.
Я кашлянула.
— Церон говорил мне, что, если проклясть и не отдавать потом никаких приказов, будет расплата. Ночью будет приходить боль, всё чаще и чаще.
— Именно, — холодно кивнул император. — Поэтому я отправил Церона в Рин Дреден, подальше от меня. Я не давал ему никаких новых приказов — и давление проклятия делалось всё сильнее. Его ночи стали кошмаром.
Тень кивнул.
— Церон отдавал мне приказы время от времени, — помолчав, сказал он. — Ненужные. Я не сразу понял почему.
— Но вы не отдавали приказов Церону, Ваше Величие, — поражённо произнесла я. — Почему?
— Потому что это сломало бы нашу дружбу, — сухо произнёс император. — А я за эти десятилетия научился её ценить. Церон сам согласился на проклятие, он доверял мне и когда-то бесконечно любил меня, как брата и самого близкого наперсника. Я не мог разрушить остатки этого доверия окончательно.
