Слава приподнимает меня, разнеженную и податливую, стискивает в объятьях…
— Я тебя… — произносит он, запинается, — никому не отдам. Никому.
Хочу ему верить. Хочу быть только с ним. Без разницы где, главное — рядом.
Мы еще некоторое время проводим в объятьях друг друга, пока не понимаем: пора возвращаться. К счастью, на задних сидениях машины Руслана намного больше места, чем в камаро, и мы довольно быстро одеваемся. Держась за руки, доходим до входной двери в дом и замираем, прислушиваясь: внутри играет кто-то на гитаре.
Я предложила осторожно войти в дом. Да потому что голос, который сопровождал красивую мелодию, был явно мне знаком. И я не ошиблась. Сидя на диване, Костя перебирал пальцами струны, а рядом примостилась Лиля, смотря на него, как на божество.
Песня подошла к концу, и подруга спросила, смущаясь:
— А ты сам песни не писал?
Костя замялся:
— Вообще была одна… Спеть?
— Да, да, — закивала Лиля с воодушевлением.
Даже я никогда не слышала, чтобы Костя пел! Он замешкался, взял удобнее гитару, поставил пальцы на струны — и комнату наполнила неторопливая приятная мелодия. Мы со Славой тихо подошли и присели на второй диван. Костя лишь на секунду замер, глядя на нас, а потом продолжил. И запел, дополняя музыку нежным бархатным голосом:
“Пожелтев, облетают листья на ветру;
Они еще помнят летнюю жару,
Как дарили прохладу летнего дня;
Они помнят тебя и меня.”
Ритм стал быстрее, начался припев:
“Только ты не грусти.
Пройдут осенние дожди,
Все печали будут позади.
Только ты не грусти.
Не грусти, мой свет;
В мире столько-столько да и нет.
Ты меня за все прости
И скорее обними”
Плавно мелодия стала медленнее, и слова полились в тон первого куплета:
“Облетит последняя листва,
Помутнеют неба зеркала,
И вернут нас в гавань тучи-корабли,
Чтоб расстаться больше не смогли”.
И снова Костя быстрее забил по струнам, громче запел:
“Больше ты не грусти.
Пройдут осенние дожди,
Все преграды будут позади,
Только ты не грусти.
Не грусти, мой свет,
В мире столько-столько да и нет.
Ты меня за все прости,
И скорее обними”.[1]
Песня закончилась парой резких ударов по струнам, и Костя опустил голову, бубня под нос:
— Я давно написал ее. Может, она немного…
— Чудесная песня, — захлопала в ладоши Лиля и вдруг поцеловала в щеку Костю. — Спой еще что-то, пожалуйста. У тебя такой приятный голос, я бы слушала и слушала.
Моя подруга только что смутила моего друга! Мамочки, да он смотрит так на Лилю, будто она ему в любви призналась.
Слава склонился ко мне и прошептал на ухо:
— Давай не будем им мешать, — и тихо поднялся с дивана, потянув меня за руку за собой.
Леша, увидев, что мы вернулись, провел нас в другую комнату. А в ней стояли две кровати, еще и односпальные. Нам-то со Славой ничего, а вот Лиля будет сейчас возмущаться.
Но не тут-то было! Когда мы заняли свою кровать, прижавшись друг к дружке и укрывшись одеялом, Лиля с Костей наконец-то пришли в комнату.
— Я буду спать в одежде, но ты не распускай руки, — заявила Лиля. А я уже думала, она истерику закатит.
Притворившись спящей, я наблюдала, как подруга осталась в одной футболке и трусиках, а Костя стоял рядом, не в силах оторвать от нее взгляд. Наконец вспомнил, что ему раздеться тоже не помешало бы. Только она забралась под одеяло, он выключил свет. Ну вот… Теперь не понаблюдаю за ними.
Прижавшись к Славе, я уже было собралась погрузиться в сон, как услышала тихое хихиканье Лили. А потом шепот Кости:
— Да они уже спят, не услышат.
Не хватало мне еще засыпать под секс моих друзей! Я, конечно, рада, что они нашли общий язык, но это слишком.
— Вот и вы спите, — сказала я.
Тишина в ответ. А потом голос Лили:
— Спи, заинька. Сладких снов. Мы тоже спим.
— Даже не думайте заниматься этим рядом.
— О чем это она… — голос Кости. — Мы уже почти вырубились, — адресовалось мне.
— Да, конечно…
Слава во сне зарылся в мои волосы и крепче обнял. Костя с Лилей еще немного пошумели шелестом одеяла и простыней, после чего смолкли.
Ко мне сон не хотел идти. Я уже слышала равномерное сопение каждого в комнате, а сама думала о другом. Единственный шанс спастись — это попасть к несогласным. И этот шанс может подарить лишь удача. Какой бессильной я себя чувствую. Я никогда не полагалась на удачу, ведь она столь ветрена: сегодня с одним, завтра с другим. И как позвать ее к себе, я без понятия. Да и согласится ли она прийти?
Госпожа Удача, заскочи на огонек. Вдруг тебе у нас понравится. А если нет — всегда можешь убежать к другим. Только загляни. Хотя бы разок.
______________________________________
[1] Автор стиха — Белая Роза.
Глава 27
— А вы уже выбрали рисунок? — спросила нас девушка с кольцом в носу и длинными дредами.
Мы со Славой переглянулись: по дороге сюда, беспокоясь о том, чтобы остаться незамеченными, мы постоянно оборачивались по сторонам, заняв голову мыслями о будущем, но никак не о том, что будем колоть. И теперь, сидя на диване дома у татуировщицы, зависли.
Девушку мы нашли в интернете, впечатлившись ее превосходными работами в одной из групп в контакте. Слава наутро уже стал против тату-салонов, потому что в них много людей и могут быть камеры наблюдения — слишком опасно, сказал он. Мы сошлись на мнении, что лучше сделать наколку тихо, нигде не мелькая. Слава позвонил выбранной нами девушке и договорился поднять плату за визит без предварительной записи.
Татуировщица принесла каталог, открыла одну из страниц, разворачивая рисунки к нам:
— Что-то поменьше, — сказал Слава, рассматривая огромные сюжетные рисунки, которые могут быть поделены на два тела.
— Можно просто сердечки набить, — предложила девушка.
У Славы после слова сердечко мигом отрицательно замоталась голова.
— Тогда небольшие крылышки: одно вам, другое — ей.
— Крылышки… как-то… — скривился Слава.
— О! Инициалы. Буквы имени и фамилии. Вам ее, а ей ваши.
— Слушай, — подхватила я, — давай действительно инициалы. Сделаем небольшие и неброские. А девушка подберет красивый шрифт. Да?
Она закивала головой, улыбаясь.
— Буквы — нет, — как отрезал Слава.
— Почему? — нахмурилась я.
— Потом расскажу…
Девушка сникла, схватила каталог и быстро стала пересматривать рисунки, кусая нижнюю губу. Странно, что Слава против инициалов.
— Давайте… — вдруг подал он голос; замолчал и выдал: — крылышки.
У девушки засияло лицо. Она мгновенно нашла рисунки с крылышками, и мы еще минут пять потратили на выбор. Остановились на бабочке: угольные чернила, красивые линии, пара завитков. Хотя, мне кажется, Слава все равно остался не до конца довольным.
Особенно выбором места: участок кожи под основной фалангой большого пальца на тыльной стороне кисти. Получается, если взяться за руки, то крылья соединяются в бабочку.
Вот и вправду странно! Отказаться от букв в пользу крылышек, хотя сам же несколько минут назад кривился.
Первым под иглу пошел Слава. Пока девушка делала эскиз, а потом и строчила по руке какое-то время машинкой, все расспрашивала нас о жизни, о внезапном решении сделать тату. Слава невероятно хорош в сочинении интересных историй о нас, которые я слышала впервые. Мне и оставалось лишь поддакивать и ждать своей очереди.
Когда я поменялась со Славой местами, он меня заверил, что это совсем не больно. Вот только я так не думала… И рука моя слегка дрожала, пока девушка рисовала на ней эскиз.
Машинка была готова строчить — и я закрыла глаза, сцепив зубы. Больно. Сначала было действительно больно! Но потом… Я как-то привыкла и словила себя на мысли, что мне понравилось. Хотя, быть может, все дело в опытных руках мастера.
Завершив рисунок, девушка нанесла мазь и обмотала мне руку целлофаном, как ранее и Славе. Потом объяснила, как ухаживать за тату. Слава слушал вполуха, готовясь в любой миг сорваться с места и уйти. Он ей заплатил (явно добавив сверху нехилые чаевые) и потащил меня на выход.
