времени просидела так в сосредоточенных попытках вспомнить как вязать, какие бывают петли и как можно сделать носок, но оказалось, что спиц-то ей нужно больше, чем две. А значит снова надо будет просить сына Целсы ей помочь.
— И что это будет? — спросил кто-то из воинов наклонившись над её вязанием.
— Надеюсь носки, — отозвалась Милена, подняла голову и встретилась с голубыми, как аквамарин, глазами.
— Носки? — в руках у парня был тот самый птенец, которого кормила ночью Оань.
— Ага, — кивнула Мила, потом поняла, что может слово непривычное и слегка нахмурилась. — Можно я не буду объяснять что это? У меня с этим сложно.
— Да не вопрос, — он пожал плечами и сел рядом.
Милена попыталась вспомнить как его зовут — Брок, кажется. И, ох, да, — это же сын ферана!
С ним Милена ещё ни разу не сталкивалась, да и видела его только издалека и тогда определённо решила, что он красивый и он был похож на Шерга. От этого сравнения передёрнуло, но нет…
Сейчас, вблизи, она видела эти невероятно красивые глаза, мягкую улыбку, руки с длинными пальцами, такие, как говорят, мечта пианиста? Издалека он не показался ей большим, но сейчас — он определённо был изарийцем и хотя на вид ему было совсем не много лет, хотя борода конечно искажала понимание, но мягкость в лице нельзя было убрать, и несмотря на возраст у него были широкие плечи и рост внушительный. Остальное скрывала одежда и Милена мысленно дала себе подзатыльник — что за ужас-то, теперь она бессовестно рассматривает сына ферана.
Хотя парень не заметил её пристального взгляда, он был поглощён кормлением птенца. Милена даже не заметила, как расплылась в совершенно идиотской улыбке, наблюдая за этим.
— Если переживёт ещё один день, то скорее всего не помрёт уже, — отозвался Брок.
— Будет здорово, — ответила она.
Юноша улыбнулся и кивнул. И Милена снова начала изучать его лицо отчаянно пытаясь найти сходство с его отцом. Словно хотелось понять, что же видела Хэла в грозном феране, чего не видела она, будто вглядываясь в парня можно было это понять. Но глаза у него и вправду были необыкновенные. У ферана такие же, правда? Как она могла не увидеть?
— Брок, — громыхнул откуда-то сверху Тёрк.
Милена аж подпрыгнула, а парень вздохнул.
— Иду, — ответил он и, снова улыбнувшись ведьме, ушёл внутрь.
Милена смотрела ему в след и мысли спутались — быт, законы, феран, Роар, Элгор, Хэла… Брок почему-то… кажется она сходила с ума!
— Ах ты, маленькая дрянь, — взвился чей-то знакомый голос, и с той стороны, в котором была, как уже точно знала Милена, сторона харна, выбежала рыдающая Найта.
Девочка была сама на себя не похожа, она была лохматой, вся в слезах, крошечной, словно внезапно уменьшилась в размере. Она споткнулась и упала прямо в грязь. За ней выбежала всклокоченная, совершенно изменившаяся в лице та самая необычайно красивая наложница ферана, которая на кострах смотрела на Хэлу с ненавистью и язвительно просила спеть колыбельную.
— Шера, да оставь её! — за ними во двор вышла ещё одна, судя по цвету платья, наложница.
Ленты на её рукавах и вороте говорили о том, что это наложница митара. Она была высокой, стройной, темноволосой, красивой.
— Нет, Ялса, не проси, за воровство ей руки надо поотрубать, чтобы не могла больше чужое брать, — прошипела Шера и потянула к девочке руку, а та сжалась, прильнула к земле. Она что-то говорила, но Милена не могла разобрать из-за того, что одновременно с речью Найта рыдала навзрыд.
— Не трожь, — от этого громогласного возгласа Хэлы кажется замер весь двор, хотя там было совсем мало народа, не как обычно.
Чёрная ведьма стояла на другой стороне двора, она явно вышла из той части дома, в которой они жили, лицо её было жутким, такое Милена уже видела и предпочла бы забыть, какой угрожающей может быть эта женщина в мгновения ярости и какого-то необузданного бешенства.
— Хэла, — зашипела Шера, а Найта отчаянно рванула к ведьме и, упав ей под ноги, вцепилась в её юбку.
Ведьма села рядом с девочкой и обняла её.
— Она украла у меня серкит, знаешь сколько он стоит, а? — и она всё шипела с каким-то нереальным хрипом, зло, ядовито, с ненавистью. — Я добьюсь того, чтобы её наказали, если она полоумная, если дура, строит из себя умом неодарённую простачку, то что? Плеть по ней не будет ходить? Будет, вот увидишь. Воровство не прощают, пойдёт в Хар-Хаган с клеймом мужиков шальных веселить. И думать не надо — самое для неё занятие. А то давно пора уже, может и поумнеет глядишь сразу, как мужик в ней побывает, говорят помогает.
— Тебе не помогло, — ответила на это Хэла спокойным и полным стали голосом.
Шера была сейчас такой страшной, что Милена даже подивилась тому, что лицо это такое правильное, такое красивое, может вообще быть вот таким жутким, отталкивающим. Белой ведьме стало не по себе.
Найта всё рыдала в Хэлу, из этого Мила разобрала, что девочка нашла камушек и оказалось, что он был Шеры и теперь она на неё зла, говорит, что она воровка, а она не хотела красть, она только взяла, она бы вернуда. А ещё Милене захотелось рыдать, когда девочка подняла на Хэлу свои заплаканные карие глаза и попросила, чтобы её больше не били.
Боже, насколько же нужно быть бесчеловечной?
— Давай, чёрная, скажи мне чего-нибудь, — ухмыльнулась Шера, сдерживаемая наложницей митара. — Думаешь, если греешь постель ферана, можешь безнаказанно заговоры творить? Нет, ведьма, твоего права нет, она своровала и будет наказана, ясно? И ты, коли хочешь, тоже можешь на наказание наговорить себе, или думаешь феран тебя спасёт? Только право на моей стороне, ведьма, ясно тебе?
Лицо Хэлы было непроницаемым, невозможно было понять, что она чувствует, хотя глаза её страшно горели, словно угли, взгляд был таким пронзительным, что казалось вот сейчас Шера упадёт замертво, и как назло не было во дворе никого, даже стражники, которые обычно стояли внутри двора куда-то делись.
— И наговор мой тебе умнее стать не поможет, — ответила Хэла.
Во дворе показалась Мита:
— Боги, что случилось-то, Хэла? Найта?
— Давай, Мита, вырастила воровку, не рассказала ей, что брать чужое нельзя? Теперь вот расскажи какого это наказание получать за то, что натворила, — Шера удостоила их таким взглядом, словно смотрела на грязь под ногами, а не на людей.
Хэла что-то сказала Найте, та закивала, потом встала и с трудом пошла в сторону Миты. Только сейчас Милена поняла,
