Ирвин приближается.
То, что происходит дальше…
— Нексин Всеблагая! — заорав, Фирс слепо отмахивается посохом.
По древку пробегает ветвистая молния. Я привстаю, до боли вцепляюсь в подлокотник. Достигнув навершия, молния раскрывается, будто медуза щупальца раскидывает. В то, что богиня решила спасти недоумка, я не верю ни на миг. Объяснение одно — вопреки запрету, Фирс использовал магию. Но он же не маг!
Ирвин отшатывается и замирает в боевой стойке. Молнии бьют рядом и оставляют на дощатом помосте ветвистые ожоги. Весьма эффектно смотрится, молнии осыпают Ирвина фейрверком искр, но по-настоящему не попадают, не причиняют ни малейшего вреда. Я выдыхаю и опускаюсь на обратно сиденье. Почему жрец не вмешивается?!
За спиной Ирвина поднимается страж и, прихрамывая, подкрадывается. Ирвин словно не видит. Страж замахивается. В этот же момент Фирс выпускает вторую порцию молний. Ирвин изящно уходит перекатом и вновь оказывается на ногах, а весь пучок молний летит в бывшего стража. Я вижу, как белеет его лицо. Он вскидывает руку. В воздухе проходит рябь, страж закрылся щитом моментально. Каким бы он ни был человеком, боец он неплохой.
Всё же несколько молний его достают, обжигают плечи, локти. Рубашка загорается, и страж шлёпает ладонями по язычкам пламени.
Раздаётся истошный крик.
Основной пучок молний пришёлся на щит, а щит их не погасил, на поглотил, а отразил, и молнии впились в ничем не защищённого Фирса, оплели тело, будто в адский кокон спеленали.
О-у-у-у…
И он этим пучком в Ирвина швырялся?! А если бы попал?! Тва-а-арь.
Вой стихает, Фирс больше не подаёт признаков жизни. То ли сознание потерял, то ли отправился прямиком в чертоги Нексин.
— Служитель, разве вы не сказали, что магия запрещена? — громко спрашивает Ирвин, с некоторой брезгливостью глядя на распростёртое тело.
Фирса забирают младшие жрецы и целитель. Значит, жив. Несмотря на то, что Фирса прибить хочется, я всё же испытываю облегчение. Наверное, я слишком добрая… Хочу, чтобы он выздоровел, ведь тогда я смогу прийти в гости с посохом наперевес и отдубасить от души, гад такой, совсем без мозгов.
Стража тоже забирают целители, его ожоги даже издали выглядят серьёзно.
На помосте Ирвин остаётся один.
— Милостью Нексин Всеблагой справедливость восторжествовала! — громогласно объявляет жрец, но, удивительное дело, его заявление даже среди серых не находит поддержки.
Вперёд выходит немолодой мужчина, явно старше жреца:
— Сеньор Мэгг, я глава общины этого города, Рант Прешич. Позвольте сказать?
— Извольте, сеньор Прешич.
— Ваша победа неоспорима, сеньор Мэгг. Я могу только приветствовать вашу победу, как истинно справедливую. Однако я не понимаю, как поединок вообще мог состояться.
— Рант, о чём ты? — перебивает жрец. — Традиция поединков…
— Я знаю! — Рант не проявляет ни капли почтения. — Нексин Всеблагая ниспослала посох истинному герою, голой грудью вставшему на защиту не столько храма, сколько укрывшихся в нём женщин, детей, стариков, готовому пожертвовать собственной жизнью! Получить право биться с посохом в руках — величайшая честь. Но ты дал посох этому куску отброса.
— Как ты смеешь!
— Смею.
— Позвольте вмешаться! — Сквозя, внезапно вспорхнувший с моих колен, беспардонно приземляется на всё ещё лежащий на помосте посох. — Он, — Сквозя указывает на жреца, — проиграл куску отброса в казино, а потом они договорились поделить её, — указывает на меня, — деньги.
Разве победа в поединке дала бы Фирсу хоть какие-то права? Наверное, я что-то упускаю.
— Ложь! — взвизгивает жрец.
— Так значит пожертвования не в монастырь уходят?! — не только Рант, но и ещё несколько мужчин из серых надвигаются на жреца с самым угрожающим видом.
Быть жрецу битому…
— Иви, — Ирвин подхватывает меня под руку, целует пальцы.
Толпа занята, на нас не обращают внимания. Прегрешения жреца занимают членов общины куда больше, чем наш с Ирвином уход.
Мы пробираемся вдоль стены храма. До самого экипажа Ирвин не отпускает моей руки.
— Сквозя? — ко мне попугай не вернулся, но и на плече у Ирвина не сидит.
— Он сеньор самостоятельный, летает, где хочет, орешками у посторонних синьорин угощается, — Ирвин помогает мне сесть в салон.
— Что за намёк?! — наигранно возмущаюсь я.
Ясно же, что Ирвин шутит.
Кай захлопывает дверь снаружи, мы остаёмся с Ирвином наедине, и экипаж трогается. Ирвин переплетает наши пальцы. Я с некоторым недоумением наблюдаю — откуда такая серьёзнность? Ирвин проводит подушечкой большого пальца по моей ладони.
— Иви…
— Да?
Он улыбается уголком губ:
— Ты поверишь, если я скажу, что влюбился в тебя?
Влюбился?
Наверное, поверю. Наше знакомство получилось не очень красивым, к тому же я относилась к Ирвину с предубеждением из-за романа, и мне было по-настоящему неприятно, когда он использовал меня, чтобы покрасоваться перед Ользой, но это ведь несущественно. Ирвин показал себя с совсем другой стороны. Осознав ошибку, он принёс извинения, а дальше… Столько, сколько он для меня сделал, для меня никто никогда не делал. А ведь Ирвин бескорыстен. Я уверена, если я откажу, он свободно позволит мне уйти.
Другое дело, что я совершенно не хочу уходить…
Но в том, что я готова остаться и, тем более, связать себя обстоятельства, я не уверена. Скорее наоборот, уверена, что не готова.
— Возможно. А ты влюбился? Ирвин.
Пожалуй, самое ценное для меня то, что он пригласил тёте целительницу. Подкупает не столько забота обо мне, сколько о дорогом для меня человеке.
— Да. Скажу банальность, но я сам не заметил, как. В первую нашу встречу ты меня совсем не заинтересовала. Симпатичная синьорина, каких тысячи. Щёлкни пальцами, и слетятся. Но внезапно ты понравилась Сквозе. Обычно он дружелюбный, но чужих к себе не подпускает, а к тебе он летал за орешками. Я стал обращать на тебя внимание, и вот чем закончилось.
Я устраиваю подбородок у Ирвниа на плече, внимательно слушаю, а пальцами ерошу волосы у его на затылке. Ирвин тихонько фыркает:
— Иви, я не стану спрашивать тебя о будущем, мне кажется, ты не готова дать подобного рода ответ. Я спрошу о другом. Ты согласна остаться в моём доме на правах гостьи? Или хозяйки? На твой вкус.
— Я задержусь, — улыбаюсь я. — “Гостья-хозяйка” звучит довольно абсурдно, но мне нравится.
Я тянусь за поцелуем, но Ирвин не поддаётся соблазну.
— Счастлив слышать. Иви, я знаю, что ты получила приглашение на торжество в мэрии.
— Да.
К чему вопрос?
— Знаешь, странно себя чувствую, напрашиваясь, но, Иви, ты позволишь сопровождать тебя на правах твоего ухажёра? Я бы очень хотел пойти не один, а с тобой.
— Я про торжество уже сто раз забыла.
— Оно нужно тебе. Быть принятой означает получить официальное признание. И не стоит забывать про полезные знакомства.
— Понимаю… Спасибо, что напомнил. Я с удовольствием пойду с тобой.
— Должен предупредить, что нас будут обсуждать.
— Хм?
Ирвин ухмыляется:
— Обычно я избегал приёмов, а если и появлялся, то исключительно в одиночестве. Ты же не просто пойдёшь со мной, что уже всколыхнуло бы наше болото, но ещё и станешь первой в нашей паре, оставив мне скромную роль “довеска”.
— Ирвин, тебя это не напрягает?
— Нет. С какой стати?
Глава 43
Ирвин не обманул.
Роль довеска, как он выразился, его явно забавляла. Или, наверное, не столько сама роль, сколько грядущая реакция высшего общества Старого Му, так что отыгрывать её Ирвин собирался со всем старанием и готовился заранее. Как и я.
Я заказала платье. Во-первых, могу себе позволить новый гардероб, хватит чужое донашивать. Во-вторых, я решила, что приём в мэрии — это отличный повод начать оттачивать свой фирменный стиль. Моё платье будет в основе розовым, а излишнюю яркость приглушит серый кружевной чехол. Портниха предложила белый, но я настояла на покраске, ведь я иду как владелица и первое лицо модного дома, вот и должна показывать модный дом.
