одной книге.
— Я хотел бы на неё взглянуть.
— Отлично. Это легко устроить. Как только ты научишь меня правильно произносить написанное, я прикажу принести тебе первоисточник.
— Как мило ты торгуешься. У меня даже закрадываются подозрения, что это не всё, о чем бы ты хотела меня попросить. Можешь не сдерживаться, — сид сделал царственный жест рукой, — я весь во внимании.
При этом предложение не сдерживаться Брон произнес нарочито многозначительно, так что он от вернувшегося в его голос пошловатого намека мне снова сделалось ужасно неловко.
— Садись рядом, — похлопав по обитому кремовой тканью диванчику, где и ему-то самому едва хватало места предложил, а на самом деле приказал, рогатый.
Запретив себе колебания, я осторожно присела, положив ногу на ногу, стараясь чтобы наши бедра не соприкасались.
— Что ж, раз ты сам об этом заговорил… — продолжая играть роль решительной и наглой, я приступила к самой сложной части переговоров. — Мне нужно в кратчайшие сроки покинуть Железный Двор и, опять же как можно скорее, добраться до дворца королевы Темных.
— Ты решила заглянуть в гости к Умбрии? — с нотками удивления спросил Брон.
Речь его звучала несколько замедленно. Объяснялось это тем, что сид самым беззастенчивым образом разглядывал моё обнажившееся колено. Платье было сшито на запах, и выбранная мною поза заставила его полы немного разойтись. Ничего предосудительного, всё в пределах приличий, но похотливому азаргэзцу хватило и этой малости, чтобы прилипнуть взглядом и тяжело задышать.
— Эй, — позвала я, — моё лицо здесь! — и подкрепила свои слова указующим жестом.
Колено же поспешила прикрыть.
Громко сглотнув, отчего выраженный мужской кадык характерно дёрнулся на крепкой смуглой шее, Брон таки перевел свой взгляд.
— Я уже и забыл, какими аппетитными могут быть человечки.
— Мы здесь не по этому поводу. — Я старалась, чтобы мой голос звучал максимально по- деловому.
На что Брон лишь изогнул бровь и растянул губы в кривой хищной улыбке.
— Допустим, я соглашусь выкрасть тебя из Железного Двора, но…
Мне чертовски сильно не понравилось, какой скрытый смысл прозвучал при слове «выкрасть», словно сделать это сид собирался не потому, что об этом просила я, а потому что этого хотел он.
— Но, — меж тем продолжил Брон, — на блюдечке Умбрии я тебя точно не поднесу. Ты хоть понимаешь, что нарываешься на верную смерть? Без сомнения, королева Тёмных с удовольствием поиграет с тобой, но финал порадует только одну из сторон… Или ты рассчитываешь, что после того, как ты каким-то невероятным образом вернула с того света её капитана, она будет считать тебя своей должницей?
— Это вряд ли, — пробормотала едва слышно.
Видимо, Брон не знал, что я не просто не позволила Эфаиру стать данью Пустым землям, но и разрушила порабощающую его клятву. А если называть вещи своими именами — страшное, выпивающего из него жизнь, волю и силы неодолимое проклятие. Поэтому, нет. Умбрия точно не станет считать меня своей должницей. И всё же, я должна была попасть к ней на аудиенцию.
— Это вопрос жизни и смерти. Чести и справедливости, если хочешь.
Наши взгляды скрестились, как два закаленных в колдовском пламени клинка. Рогатый был моей последней надеждой в кратчайшие сроки выбраться отсюда. А то, что я рисковала своей шеей, как и то, что вынужденно оставляла за спиной любимых, было ценой, которую я была готова заплатить.
— Поэтому не будем ходить вокруг да около, хотя я знаю, как сиды любят подобные танцы с «бубном». Но, уж прости, время поджимает. Лучше сразу назови цену за свои услуги.
— А что, если в качестве платы я пожелаю тебя в свою постель?
Теперь уже тяжело сглотнула я. Нечто подобное нетрудно было предположить с самого начала, в конце концов, Брон никогда не скрывал своего плотского интереса. Вот только его вопрос всё равно застал меня врасплох.
— Я отвечу, что люблю другого. Назначь иную плату.
Феец запрокинул голову и, демонстрируя безупречный белозубый оскал, захохотал.
— О том, что любишь, теперь знают все, кто смотрел Турнир. Признаться, твой захватывающий бег по ступеням Арены, в этом алом платье и с развевающимися волосами выглядел потрясающе. Не удивлюсь, если о воскрешении Рыцаря Рока прекрасной смертной девой уже начали слагать легенды. Правда, меня мучает один вопрос…
Брон придвинулся ближе, так, что я почувствовала даже сквозь слои одежды, как напрягаются мускулы на разгоряченном мужском теле.
— Какой ещё вопрос?
— Кого именно ты всё же любишь? Темного? Короля? Арканума?
Очевидно, сид забавлялся, наблюдая за моим смущением. Это так злило, что я вскинула голову и с вызовом спросила:
— А что если всех?
— Всех? — посмеивался Брон. — Это весьма необычно. Если мне не изменяет память, у людей не принято многомужество. Как же тебя угораздило, бедняжку?
— Вот так и угораздило. И вовсе я не бедняжка. Может, перестанешь уходить от темы?
— А от какой темы я ушёл? О том, как быстро ты начнешь греть мои простыни?
Этот гад откровенно забавлялся за мой счет, а меж тем, часики тикали. Кто-нибудь из мужчин мог обнаружить моё отсутсвие в столь поздний час и поставить на дыбы весь дворец, устроив поиски.
— Пускай твои простыни греет утюг! А я тебе уже объяснила, что занята, — отбрила я Высшего.
— Но если ты полюбила троих, что тебе мешает полюбить и меня?
Я посмотрела на фейца округлившимися глазами. В этот момент он, как никогда, напоминал мне Ирмину с её «где пять — там и шесть». Как будто мои чувства зависели от направления ветра — в какую сторону он флюгер сегодня повернет, в той стороне и моя любовь. По теории сида, в данный момент флюгер указывал на него. Вот только всё было куда сложнее и я бы даже сказала фатальнее.
Удивив и себя, и Высшего, я вдруг схватила его за руку и, заглядывая в чуть раскосые, теперь болотисто-янтарные глаза, выпуская свою надежду и тревогу, как стаю перепуганных птиц, тихо попросила:
— Брон, прошу тебя, помоги.
— Хорошо, — вдруг совершенно серьезным и на удивление трезвым голосом ответил
