Когда Ромэр запер за нами дверь и повернулся ко мне, я глянула ему в лицо и с трудом подавила желание отшатнуться. Как же арданг был зол. Ужасно… Каких усилий ему стоило на людях сохранять видимость спокойствия…
— Ромэр, я действительно не знала о переименовании. Даже не связывала Арданг с Лиандой, — зачем-то пробормотала я.
— Верю, — сурово глянув на меня, ответил спутник. — Ты извини, но прошу, не заговаривай со мной хоть пару минут.
Я кивнула и отошла к окну, закрыть ставни. С ними пришлось потрудиться. Рассохшиеся, растрескавшиеся деревянные створки с кокетливыми давно неровными сердечками, выпавшими дощечками и широкими щелями поддаваться не желали. Пока возилась, заметила в темноте улицы мужскую фигуру. Почему-то сразу решила, что тот длинноусый стражник все еще наблюдал за нами. С досадой подумала, что и здесь, в Соломе, получают письма от начальства. Конечно, отчим ищет нас. Но не мог же он объявить, что я сбежала. Это безрассудно, ибо равносильно политическому самоубийству. Потому что у хорошего правителя не сбегают принцессы за пару месяцев до свадьбы. Вообще никогда не сбегают. Сообщить, что меня выкрали, — вот вариант. Но тогда я не понимала, чем гармоничная, милующаяся на улице пара могла вызвать интерес стражников. Ясно же было видно, я действую по своей воле, как и Ромэр. Их внимание к нам казалось странным. Но мысль, что следили не за нами, голову не посещала. Наблюдение очень тревожило. Я даже не догадывалась, что мог сообщить страже в провинциях отчим, какую легенду сочинил ради нашей поимки, а невозможность защититься от излишнего внимания раздражала.
Кое-как заперев ставни, повернулась к Ромэру. Он сидел на краю кровати, скрестив руки на груди, и невидящим взглядом смотрел прямо перед собой. Не зная, как и о чем с ним заговорить, даже шевелиться не решилась. Так и осталась стоять у окна, наблюдая за спутником краем глаза. По ожесточенному, серьезному, но словно окаменевшему лицу понять что-либо было крайне сложно, но чувствовалось, как Ромэр постепенно успокаивался. Через некоторое время арданг повернулся ко мне и тихо сказал:
— Давай ложиться спать.
Я кивнула и, быстро обмывшись и переодевшись за занавеской, легла на кровать, к стенке. Через несколько минут рядом устроился Ромэр. Привычно умостив меч у постели так, чтобы одним движением схватить его в случае необходимости, арданг погасил светильник. Я думала, что крохотная комната погрузиться в кромешную тьму, но на деле сквозь довольно широкие щели между досками двери проникал свет. А я еще удивлялась, почему изголовье кровати было не у окна, а напротив. Так свет из коридора почти не мешал спать. Но, глядя на полосу света, подчеркивающую трещину в штукатурке, не могла заставить себя даже закрыть глаза. О том, чтобы заснуть, речи не было. Ромэр, заложивший одну руку за голову, тоже не спал.
— За нами следят, — шепнула я. Арданг повернулся ко мне, но промолчал, ожидая продолжения. — Видела, когда закрывала ставни.
— Я не удивлен, — бросил Ромэр. — Даже если у них есть твой словесный портрет, то моего описания у них точно нет. Главное, не отступать от легенды. Тогда, будем надеяться, нас просто запомнят, а сообщать не станут.
— Будем надеяться, — откликнулась я.
Пауза. Хотелось бы сказать «заполненная тишиной», но это было не так. Из зала доносились голоса орущих очередную песню мужиков. Нестройные пьяные выкрики трудно было назвать пением. Особенно после того, как мне довелось услышать, как поет Ромэр. Низкий красивый голос, выводящий простую мелодию детской песенки. Улыбнувшись приятному воспоминанию, глянула на спутника. Арданг рассматривал полосу света на стене и, казалось, успокоился, приняв новости о своей стране такими, какими они были. Но я видела, что осознание ни в коем случае не означало смирение. Наверное, именно в тот момент поняла, что будет новое восстание.
Думаю, Ромэр почувствовал мой взгляд, потому что повернулся ко мне и спросил:
— Почему ты не спишь?
— Не могу, — честно призналась я.
— Волнуешься из-за слежки? — предположил он. — Не стоит. Думаю, Стратег решил, тебя украли те же люди, что освободили меня. Так что изначально ищут больше, чем двоих. И, как ты правильно говорила раньше, в стране много темноволосых девушек с зелеными глазами. На замужнюю женщину сегодня обратили внимание только потому, что описание получили на днях. Стража пока бдительна. Появись мы здесь через неделю, нас бы не заметили.
— Надеюсь, ты прав, — вздохнула я.
— Вот и хорошо, — чуть улыбнулся арданг. — Отдыхай.
Почему-то показалось, он хотел от меня отделаться, отгородиться. И это задело, сильно. Неужели непонятно, что пока мы с ним вместе, все проблемы наши, общие? Меня волнуют его планы, то, что его беспокоит. Разве это так сложно понять?
— Ромэр, — приподнявшись на локте, серьезно начала я. — Новое название тебя разозлило. Чем?
Даже в полумраке комнаты я видела удивление спутника. Он, хмурясь, несколько долгих мгновений смотрел на меня, словно не мог поверить в искренность моего интереса.
— В детстве я увлекался языками. Выучил шаролез, верейский. Но больше всего мне нравились древние языки, — заговорил, наконец, Ромэр. — Нравилось находить забытые значения привычных слов. Разгадывать смысл, заложенный в родовых девизах. Очень немногие помнят, что «Арданг» означает «свободное сердце». А Стратег… знал, потому и отнял даже это. И нарек завоеванную землю, — он болезненно поморщился и с усилием заставил себя произнести это название. — Лианда. На старом шаролезе это значит «покорный».
Да, отчим вряд ли когда-нибудь перестанет меня удивлять своей просчитанной в мелочах жестокостью… И в тот момент я, как никогда, желала, чтобы Ромэр поднял восстание. В полумраке глядя на решительного, серьезного арданга, я знала, верила, что у него все получится. О чем Ромэру и сказала. Он посмотрел на меня с таким удивлением, что я смутилась.
— Наверное, когда-нибудь я научусь тебя понимать, — пробормотал Ромэр. — Но каждый раз, когда кажется, что вот он, этот день… ты поражаешь меня снова.
Пробуждение было поздним и волнующим во многих смыслах.
— Да обычная пара, — ворвался в мое сновидение тихий голос хозяина «Пивной бочки». — Ниче такого я не заметил.
— Не ссорились вчера? — незнакомый низкий приглушенный мужской голос прозвучал, казалось, у меня над ухом. — Как себя вели?
— Та за столом сидели, ели. Тихие люди. Никаких проблем, — удивленно отвечал хозяин.
Я нехотя открыла глаза. В солнечных лучах, заливающих комнату через дырки в ставнях, с ужасом обнаружила, что во сне не просто прислонилась к ардангу, нет, я пристроила голову ему на грудь и еще обняла для верности! Сгорая от стыда, поняла, что Ромэр тоже обнимает меня одной рукой и, судя по дыханию, не спит.
