Увы, только лишила саму себя удобного метательного орудия. Сапоги он поймал и откровенно развеселился, но тему, к счастью, развивать не стал, и я снова заговорила. Сперва — просто ради того, чтобы заполнить неловкое молчание, потом — снова загораясь азартом:
— А ведь это может быть еще одной уликой. Чтобы уничтожить тела в магическом огне, для начала нужно их к нему принести. Не мог же похититель просто перейти подъемный мост с огромным продолговатым мешком на плече! Даже профессора остановили бы для досмотра. Значит, должен быть как минимум еще один потайной ход из города, ведущий к залу накопителей!
— Нет там никакого потайного хода, — спустил меня с небес на землю Фасулаки. — Я бы почувствовал.
— Должен быть, — упрямо повторила я. — Не летал же он через университетские стены!
И уж точно не перенес по воздуху правую руку мэра средь бела дня.
— Не летал, — согласился Фасулаки. — Вполне вероятно, потому что профессор Биант не имеет никакого отношения ни к похищениям девушек из города, ни к исчезновению Хемайон. Пойдем, нужно вернуться в университет, пока нас не хватились.
По всему выходило, что в его словах не просто имелось зерно истины, — он был ужасно, отвратительно прав. Мне следовало взять себя в руки, отказаться от бездоказательных обвинений в адрес королевского рекрутера, вернуться в университет и молиться, чтобы мою самовольную отлучку никто не заметил. Но…
— Слушай, — обреченно вздохнул Фасулаки и приобнял меня за плечи, разворачивая лицом к себе. — Я понимаю, ты беспокоишься за подругу. Но ее здесь нет, иначе бы я почувствовал. От того, что ты еще немного поторчишь в кустах, ничего не изменится, но если тебе так спокойней — хорошо.
От его нарочито мягкого, успокаивающего тона я почувствовала себя еще глупее. Но упрямый внутренний голосок требовал хвататься даже за самый призрачный шанс, и я кивнула, эхом повторив:
— Хорошо.
Фасулаки страдальчески заломил брови и уселся прямо там, где сидел, скрестив босые ноги, как восточный торговец. Я с завистью покосилась на его расставленные колени, но повторять позу не рискнула.
— Подождем хотя бы, пока господин Номики Георгиадис не покинет дом, — примирительно предложила я. — Скорее всего, они с профессором Биантом совершенно ни при чем, но для правой руки мэра и в самом деле странно отправляться на окраину пешком. Посмотрим, каким образом он намеревается вернуться к себе.
Фасулаки не стал спорить — молча потянул с плеч куртку и расстелил на земле. Я с облегчением уселась на краешек, незаметно разминая затекшие от долгой неподвижности ноги.
— Спасибо, — сдержанно сказала я.
Самозваный «покровитель» скользнул взглядом по моим лодыжкам, вынудив поспешно одернуть подол, и отвернулся, одарив своим исключительным вниманием разлапистую бугенвиллею. Я расправила юбки, но больше он в мою сторону не оборачивался, и я заговорила — просто чтобы заполнить слишком уж напряжённую тишину:
— Минимальное сопровождение при гостевом визите к другу — это возничий, лакей и камердинер, — перечислила я, старательно изучая собственные руки, сложенные на коленях. — Допускается приехать и без своего камердинера, но это может поставить хозяев в неудобное положение, поскольку они будут обязаны выделить личного слугу из числа домашней прислуги. Ее попросту может оказаться недостаточно.
Только договорив, я сообразила, что этой поучительной тирадой лишний раз подчеркнула, что Фасулаки — человек не моего круга. Как и Тэрон.
Учитывая, что я получила знаки внимания от обоих не далее чем этим утром, это звучало по меньшей мере бестактно. Брать слова назад было поздно, и я постаралась сгладить неловкость:
— Положим, господин Номики Георгиадис пришел пешком и не рассчитывал остаться на обед — тогда ему не понадобился бы ни возничий, ни камердинер. Но в пешую прогулку по городу было бы логично взять с собой пару гвардейцев. На ярмарке он так и поступил.
— Я более чем уверен, что за неправильный подбор свиты не полагается никакого наказания, — наконец-то отмер Фасулаки.
— Зря, — невозмутимо заметила я. — Неправильный подбор свиты может послужить причиной дурной репутации, из-за чего персону станут куда реже приглашать в гости. А от сокращения числа приглашений недалеко и до исключения из приличного общества.
— Если общество диктует всюду таскать с собой толпу народа, возможно, исключение — это только к лучшему, — хмыкнул Фасулаки. — С ума же сойти можно — ни уединения, ни тишины!
Я смущенно кашлянула. Ошибку со свитой я уже совершила, причем критичную, и с уединением вышел явный перебор. С тишиной вот только не складывалось — до Фасулаки тоже дошло, и он с негромким смешком повернулся ко мне:
— А ведь по всему выходит, что я проиграл пари! Леди ведь не стала бы столь грубо нарушать требования этикета по сопровождению, не говоря уже о правилах университета, не так ли?
— Надеюсь, это останется между нами, — проворчала я, не поднимая глаз, — в противном случае я окажусь замужем за чьим-нибудь протеже ещё раньше, чем рассчитывала!
— Замужем? — недоверчиво и как-то чрезмерно напряжённо переспросил Фасулаки. — Ты совершеннолетие-то хотя бы справила?
До мало-мальского уважения к правилам этикета ему определённо было далековато.
— Следующим летом справлю, — призналась я, помедлив. — Но для договорного брака это не имеет значения. Если отчим пожелает спасти мою репутацию, он просто включит соответствующее условие в контракт с моим мужем.
Фасулаки открыл было рот, но отвернулся и замолчал в глубокой задумчивости. Я уже опасалась услышать что-нибудь такое же запальчивое и поспешное, как от Тэрона этим утром, — но Димитрис, к счастью, был куда более осторожен.
Да и задумался вовсе не о том.
— Его нет, — вдруг сообщил он и поставил обе ступни на землю, тут же проскользив подошвой стопы по поверхности, словно прощупывая почву. — Номики Георгиадиса нет в доме.
— Но ты же сказал… — я так растерялась, что вскочила на ноги и даже приподнялась на цыпочки, словно господин Номики Георгиадис мог затаиться в палисаднике и я еще надеялась обнаружить пропажу. — Из дома есть другой выход?
— Есть, — отозвался Фасулаки и неспешно отвёл взгляд от задравшегося подола. — Но он через него не выходил.
— Ты уверен? — по-дурацки спросила я.
Но Фасулаки уже не слушал — просто вдруг оказался рядом со мной, таким текучим, неуловимым движением, что я невольно вздрогнула и отступила назад, как от дикого зверя. А он — будто в неосознанном стремлении дополнить сходство — вдруг оскалился и набычился, разом став казаться крупнее и почему-то старше.
— Уверен, — медленно процедил он сквозь зубы. — Там нет потайных ходов, но под домом только что появилась какая-то подземная пустота. И она движется. Давай за мной!
Я понятливо подхватила с земли куртку и бросилась догонять. К счастью, долго бежать не пришлось: Фасулаки со скользящей грацией уличного мальчишки проскочил, пригнувшись, мимо дома профессора Бианта и очутился на соседней улице — несколько запыленной и неухоженной, но все же чересчур цивильной, чтобы драпать по ней со всех ног, как воришка от жандармов. Этого, впрочем, и не потребовалось. Фасулаки метнулся на противоположную сторону дороги и вдруг сменил темп на неспешный прогулочный шаг, так что я наконец-то смогла прямо на ходу встряхнуть куртку и вернуть ее законному владельцу. Он и без того выглядел несколько эксцентрично с босыми ногами в разгар осени, ни к чему было дополнять их тонкой рубашкой с распущенным воротом.
— Мы не отстанем? — нервно уточнила я, отвернувшись, пока Фасулаки набрасывал куртку на плечи.
— Нет, — отозвался он и отставил локоть в сторону, приглашая опереться. Я сглотнула и послушно положила ладонь на его предплечье: привычный жест, каким я сама обычно поддерживала Хемайон, вдруг показался на удивление успокаивающим. — Что бы это ни было, оно движется даже чуть медленнее нас.
Это тоже не слишком успокаивало.
— Неловко признаваться, учитывая, с какой целью мы покинули университет без сопровождения, но я опасаюсь попасться на глаза преподавателям, — вздохнула я. — Мне вполне достаточно проблем с профессором Кавьяром. Не хотелось бы ещё и получить выговор за нарушение распорядка.
