Серые внимательные глаза рассматривали меня со спокойным интересом.
– Но откуда берутся люди в кварталах троек? Их же там так много – задала еще один вопрос, вспоминая бескрайние ряды однотипных домиков. Леон растеряно развел руками, пробормотал что-то про то, что видимо рождаемость у троек повыше. Ответ меня не удовлетворил, он не содержал никакой информации. Я тяжело вздохнула, закусила губу, потому что мысль эта царапала сознание, причиняла почти физическую боль. «Зеленые города – место равенства. Здесь каждый волен стать кем угодно», пелось в универсальном гимне и писалось на стенах школ. Выходит, что нет. Каждый из нас находится в рамках своего Рейтинга и квартала, будто…в тюрьме.
Леон бродил взглядом по моему лицу, и это действие находилось на грани приличия. Нельзя выделять кого-то из учеников, держать зрительный контакт больше тридцати секунд. Я заглянула в его серые глаза, и сегодня мне показалось, они блестят словно стальная клетка. Леон нервно улыбнулся, сделал шаг вперед, будто я потянула его за невидимый канат, обтянутый вокруг талии. А потом словно очнулся. Он с трудом перевел взгляд на Амалию, сегодня волосы у нее были зеленые, так что внимание она привлекала. Продолжил вести урок. А я думала о Рейтинге, глядела на свой, уверенную твердую девятку. Рейтинг непогрешимого, идеального создания. Вспомнилась ошибка, которую я допустила в тесте по математике, и то, что Чин-Лу ее словно не заметила. Не заметила? Или специально пропустила?
После занятия я поспешила к Тео, в узком коридоре налетела на него вихрем, заключила в объятья, прижимая к стене и поцеловала так развязно, что вокруг нас заулюлюкали. А сама схватила его за руку, вывела на ней. «Завали тест по математике», он не понял меня, заморгал голубыми глазами. А потому поцеловал в ответ, выведя на руке знак вопроса. «Просто сделай на 70 вместо 100». Тео тоже девятка, его Рейтинг непогрешим. Он поглядел в мои глаза, зрачки были расширены, кажется он догадался, почему я прошу его допустить ошибку.
– Сделаю, – сказал он мне. – Встретимся вечером?
– У меня дома родители. У тебя? – спросила его, чувствуя как лицо вспыхивает. С нашего «разговора» прошла неделя, и я бы хотела повторить. Но дико стеснялась сказать об этом Тео, и он кажется тоже. Он кивнул, прикоснулся губами к моей щеке.
– До встречи у меня. В шесть.
Он взглянул куда-то в сторону. Снова поцеловал меня в губы и пошел на физику. У меня следующим уроком шла биология, так что мы увидимся только через час. Повернувшись в ту сторону, куда только что смотрел Тео, я увидела Леона, стоящего в дверях кабинета. Снова тянущее чувство связи, и вот уже я сделала шаг вперед, заставив себя остановиться. Что за черт? Леон сделал вид, что не заметил. Его, кажется, и самого не радовала перспектива близкого контакта со мной.
– Я хотел сказать, Гель. Большинство привилегированных жителей Красных городов, которым за их заслуги удается попасть в Зеленый город оказываются именно в квартале троек. Может потому троек так много.
– Почему тогда вы среди девяток?
– Хороший вопрос, Гель. Я тоже не могу себе на него ответить.
Леон повернулся ко мне спиной и ушел. Губы у меня горели, отчего-то я чувствовала себя виноватой. Бред какой. Я не нарушала никаких школьных правил.
***
То, что мы через чур увлеклись показательной страстью для Зрителей, я осознала, когда поняла, что еще чуть чуть и мой первый раз по-настоящему случится. И вдруг стало страшно.
– Тео, – пропищала я, и парень откатился, тяжело дыша. Я видимо какая-то деформированная, раз могу вот так, в последний момент отказать парню, который мне очень очень нравится. А он… раз находит в себе силы принять мой отказ. – Спасибо тебе.
Он улегся рядом, на животе, и страдальчески вздохнул.
– Я сделаю все ради тебя, ведь я тебя люблю, – Кажется Тео ждал и от меня каких-то слов в ответ, но у меня не было их для него. Когда я с Тео сердце мое колотится как бешенное, мне хочется обвиться вокруг него змеей и целовать, целовать, целовать. Вот только любовь ли это? Или просто страсть? Для большинства людей это одно и то же. Мой парень прикрыл глаза, сосчитал до десяти, лицо его окаменело, приняв то свое доброжелательное выражение, с которым он обычно не расставался: – Я написал тест на сотню. Хотя должен был получить семьдесят, – Тео явно хотел сказать в начале что-то другое, но передумал. Я рассматривала звездное небо, в которое был превращен потолок его спальни. Звезды двигались, согласно воле проектора, здесь были Большая Медведица, созвездие Кассиопея и другие, движущиеся в прихотливом порядке. Они сегодня сияли ярче обычного, и свет их отражался на темно-синей простыне, которой я прикрылась, чтобы не сводить Тео с ума: – Что это значит, Гель?
Повернулась на бок, подперев рукой голову, волосы упали на плечи, одеяло, закрывающее грудь.
– Это значит, что когда ты девятка, ты непогрешим. Поэтому и оценки у тебя будут всегда идеальны. Или почти всегда.
Наши лица были близко, взгляд Тео скользил по моим губам, шее и кажется, он не сразу смог меня понять.
– Значит система Рейтингов ошибочна.
– Сложнее, чем мы думаем. В начале мы работаем на Рейтинг, потом Рейтинг на нас. Видимо наш с тобой достаточно высок, чтобы нам прощалось… многое Тео. Нам теперь многое будет прощаться.
– Вот это здорово!
Воскликнул Тео, я его восторга по поводу собственной безнаказанности не разделяла.
Я сегодня несколько раз выругалась в разговоре с Амалией, а Рейтинг остался неизменен. А когда я «нечаянно» наступила на ногу Тахире, рейтинг упал у нее. Будто оценка 9.5 была демаркационной линией, когда переходишь ее, переходишь в категорию небожителей. Только меня этот факт не радовал, в отличие от моего парня.
– Красные города не такой уж и ужас, Рейтинги расставляются неизвестно как. Но мы с тобой поняли, что нужно добраться до высших отметок 9 и тогда есть множество послаблений. Практически свобода. Теперь понятно, почему мой папа так хочет, чтобы я тоже стал Законником.
– Странная это свобода, Тео, – я рассуждала вслух, – Рейтинг определяется не сколько нашим поведением, сколько окружением. Поэтому и тройки почти не могут вылезти из своих кварталов. Кажется это понимает моя мама, она предложила Сандре, девушке, которая носит моего брата, переехать в другой район. Моя мама вообще понимает удивительно много, только не хочет в этом сознаваться.
– Ты такая спокойная… Словно тебя не сносит с ног волна лжи, в которой мы живем. – Я посмотрела на Тео, и отвернулась потому что его глаза сияли восхищением, которого я не заслуживала. Меня же охватило оцепенение. Оно всегда охватывает меня, когда происходит нечто немыслимое. На следующий день после того, как Мист вышла из Зеленого города, я оделась, взяла ее рюкзак, который мне всегда нравился, и пошла в школу. Доктор Петерсон, к которому меня записали родители сразу после поступка Мист, пытался вывести меня на чувства, слезы, любые эмоции, и у него этого не вышло. Конечно же я плакала, но за закрытыми дверями ванной, конечно же испытывала боль от потери сестры, но я никогда и никому не позволяла увидеть всей величины своего горя. А теперь, когда я чуть лучше начала разбираться в том, что представляет из себя наш идеально выверенный мир, я словно утратила способность удивляться.
– Локи сказал, у меня удивительно устойчивая психика.
Последовал очередной тяжелый вздох Тео. Он уже справился с возбуждением, глаза перестали лихорадочно блестеть, голос был ровен и спокоен:
– И снова Локи. Гель, тебе не кажется, что он подозрительно много о тебе знает? Я бы сейчас вопил от ужаса, если бы какой-то тип в маске сообщал мне факты из моей жизни. Он знает значение твоего имени и имени твоей сестры, он приглашает только тебя на свои закрытые выступления.
– Он влезал в мой сон, – сказала я и прикусила губу, уже понимая, что совершила ошибку, рассказав Тео. Но мне хотелось хоть с кем-то поделиться: – Транслировал изображение на линзы. Он хочет, чтобы я ушла из города, Тео. Бросила тебя, разорвала связи с родителями и покинула Зеленый город.
