его спальне, на его кровати… Годы стерли мои воспоминания о том, что вообще бывает между мужчиной и женщиной в такие моменты, но сейчас молодое тело дало подсказку. Несмотря на весь ужас предстоящего дня, я покраснела от осознания: мы с Аланом вместе! И сейчас может случиться буквально что угодно.
Буду ли я против? Как же давно у меня было что-то подобное… Отдала всю себя внуку, посвятила ему остаток жизни. Была, наверное, возможность подыскать себе кого-нибудь еще в том мире, когда я была помоложе. Но сначала воспоминания о рано ушедшем муже не давали, потом я берегла свою репутацию строгого учителя и отшивала всех, кто подходил даже с намеками. А там уже и возраст, когда я могла бы привлечь мужчин, подошел к концу.
И вот мне выдается второй шанс.
— Милая… — Алан касается моего лба своим, легонько целует меня в губы.
Я ловлю его губу и не даю отстраниться. Вдруг это наша первая и последняя возможность побыть вместе? Я никогда себе не прощу, если упущу этот шанс.
Мои руки обвивают его шею, идут ниже, по обнаженному торсу. Когда дохожу до живота, Алан напрягается, я чувствую, как мышцы на его теле наливаются сталью.
— Если ты не собираешься… лучше не заходить дальше. Потому что я уже не стану держать себя в руках, — предупреждает он.
— А если собираюсь?
Вместо ответа Алан берет меня за плечи и укладывает на спину, сам оказываясь сверху и чуть сбоку. Встает надо колени, возвышаясь надо мной, чтобы снять рубашку и отбросить ее прочь. Как же он прекрасен! Сильный, крепкий, с идеально прорисованными мышцы как на руках, так и на всем остальном теле. Таких красивых мужчин у меня не было ни в этом, ни в том мире.
Избавившись от рубашки, Алан наклоняется ко мне, целует в губы и шею. Обычно после этого мужчина должен раздеть девушку, но со средневековыми платьями все не так просто. Чтобы снять корсет и юбки, уйдет добрых несколько минут.
Но Алан, кажется, и не собирается идти этим путем. Он проводит рукой от моей щиколотки вверх, до колена и выше, по внутренней стороне бедра. У меня по всему телу бегут мурашки от этого движения. Платье поднимается, оголяя ноги. Была бы я в своем платье-штанах, у него не получилось бы, но сегодня я в другом, обычном графском повседневном платье. Никакой границы между Аланом и моим телом. :Ч: и:т: а:й::к: н:и: г:и::на::К: н:и: г:о: е:д:.:н: е:т:
Не заходя слишком далеко, он поднимается и целует меня в губы. Я отвечаю. Мои руки блуждают по его торсу, спине, заставляя прижиматься ко мне крепче. Ногой чувствую, что Алан не шутил: он действительно уже в том состоянии, когда мужчины не готовы отступать.
— Ради тебя я убью любого, Леотта, — шепчет он.
— Нет. Не убивай, — прошу я.
— Ты видишь другой выход?
— Не вижу… Просто прошу тебя: не делай этого. Пообещай! — жарко говорю ему в губы. — Дай слово, что просто выиграешь и остановишься.
— Это ничего не решит…
— Ты говорил, что исполнишь любое мое слово.
Алан прихватывает мою губу своими и застывает так на несколько секунд. Потом отстраняется.
— Обещаю. Но после этого ты поедешь со мной, в мое графство.
— Лесандр…
— Он привязан к своей земле так же, как и любой дракон. Может уехать, но его сердце навсегда останется здесь.
— Разве твое сердце сейчас не со мной? — подлавливаю я.
Алан хмурится. Я поставила его в тупик своим вопросом.
Его рука продолжает гладить мои ноги, незаметно, потихоньку поднимаясь все выше, пока не оказывается у самой чувствительной части. Я вздрагиваю от одного прикосновения через ткань.
— Мое сердце с тобой, Леотта, — наконец говорит Алан. — Но при этом — и дома тоже. Оно разорвано на кусочки. И тем, что я улетел и долго не бывал в своих краях. И тех, что сейчас стою перед выбором: любовь или верность боевому товарищу. Но что бы ни случилось дальше, я всегда буду выбирать тебя.
* * *
Алан
Вести разговоры, когда тело умоляет вспомнить о его потребностях, довольно сложно. Особенно с Леоттой, которая умеет задавать сложные вопросы. И все же мысль о том, что сегодня, возможно, наша последняя возможность стать ближе, заставляет меня отбросить мысли подальше.
Леотта тает под моими руками так, как не таяла ни одна женщина. Видно, и ее терзают тяжелые думы, но стоит мне коснуться ее тела — и она вздрагивает, выгибается, как изголодавшаяся по ласке кошка. А я уже не могу сдерживаться, губы целуют ее лицо, шею, запястья, а мои руки тем временем проникают под платье и снимают лишнюю часть одежды. Трусики отправляются прочь, и Леотта не пытается меня остановить. Наоборот, она словно специально то и дело касается меня, моего паха, из-за чего голова вмиг пустеет. Не остается ничего, кроме мысли: я хочу ее! И сейчас, и в будущем, и всегда!
Не трачу время на корсет, на что-то еще. Ее тонкие пальчики помогают мне избавиться от штанов, и Леотта оглядывает до того скрытую часть моего тела с интересом, даже с каким-то предвкушением. Потом хватает меня за руки, тянет на себя — я почти падаю на нее сверху, едва успевая подставить локоть, чтобы зависнуть сверху. Подол платья давно поднят. Леотта раздвигает ноги, позволяя мне оказаться между. Несколько движений вперед и назад, и она нетерпеливо прижимает меня к себе.
От ощущения, что вошел в любимую девушку, просто сносит голову, на секунду я даже перестаю видеть. Такое случалось и раньше — когда прилетает мечом по голове в шлеме, например, но от секса — никогда. Леотта хватает воздух ртом и постанывает подо мной, так сильно вцепившись ноготками в спину, что даже я чувствую приятную покалывающую боль.
Я должен победить завтра. Любой ценой. За нее — просто обязан!
* * *
Следующим утром.
Леотта
Жизнь — интересная штука. Еще несколько часов назад я была на седьмом небе от счастья, сумев позабыть всю грусть и раствориться в невероятных ощущениях. Как же странно — неужели мне никогда не было так хорошо раньше? Или это было так давно, что я просто позабыла?
В любом случае радость сменилась печалью, когда в окне забрезжил рассвет. Мы с Аланом долго не засыпали — поначалу наслаждались друг другом и не могли оторваться. Потом я вспомнила, что назавтра он тоже должен оставить силы, и хотя он убеждал, что дракон не может устать от любви с истинной, мы все
