время думала, стоит ли откликаться на такое обращение и начинать разговор.
– Бравируешь? – вновь хмыкнула хамка. Неприятная брюнетка с брошкой-змейкой. – Держись подальше от Элая Вантегроса. Он – наш!
– Прям вот ваш? – сделала я акцент на последнем слове и осмотрела девушек. – Надеюсь, вы в курсе, что в Аверосе не практикуется многожёнство?
– В курсе, – рыкнула правая, рыженькая. – Мы – фанклуб его высочества! И ты нам не нравишься. Держись от него подальше.
– Вы – кто?.. – ещё раз уточнила я, немного сбитая с толку.
– Мы следим за деятельностью его высочества уже два года! Даже в эту академию поступили ради него! – визгливо отозвалась третья, блондинка. Малика по-прежнему молчала за их спинами. – Не позволим какой-то захолустной принцессе забрать его!
– Послушайте, эта захолустная принцесса уже получила брачное предложение от лица Авероса, но отказала. Так что вы трижды подумайте, выбирая тон для разговора со мной, а то я ведь могу передумать и ответить согласием, – припугнула я, и увидела, как лица девушек побледнели. – То-то же. Думайте головой, прежде чем что-то делать.
Развернувшись, я уже знакомой тропой отправилась на территорию заповедника.
Здесь смотрительница, милая полноватая женщина, мадам Ястер, забрала у меня лист с отработкой и проводила до комнат персонала, где лежали сменные костюмы. Облачившись в комбинезон из плотной ткани и надев сапоги и перчатки, я отправилась в птичник в сопровождении мадам Ястер.
– Ты, главное, птиц не бойся, – инструктировала она по пути. – Они чувствуют страх. Держись бойко и уверенно, тогда они тебя зауважают и будут сидеть смирно.
– Поняла.
– Умница, – улыбнулась мадам Ястер и в этот момент у неё на запястье мигнул красным браслет-артефакт. – Ох, омейские козы опять сбежали… Это катастрофа. Они побегут к своим козлам, и вместе… – Тут её щеки вспыхнули. – В общем, они выделяют особые феромоны, на основе которых, к слову, и делаются любовные зелья, и распространяют их по всему заповеднику! Нет, конечно, иногда мы этим пользуется, если необходимо увеличить численность каких-то существ, но не сейчас точно – у нас и так перебор. Особенно в птичнике.
Она застыла, сама не совсем понимая, зачем мне всё это рассказывает, всплеснула руками и побежала. Напоследок оглянулась и добавила:
– Прямо и через три вольера направо, там птичник! Иди.
Я и пошла. Навстречу бежали сотрудники заповедника, которые, видимо, тоже торопились к омейским козам. Поэтому, когда я добрела до птичника, никак не ожидала кого-то там увидеть и услышать. Но разговаривали два сотрудника, кормившие птиц.
– Десять редких птиц, представляешь? – шепнул один другому. – Вон там сидят. Некоторые из них ещё даже не изучены. Они ведь все ощипаны, чтобы на куриц были похожи.
– Подожди, я так ничего и не понял из твоего сумбурного рассказа. Давай с самого начала и с толком, с расстановкой. Суть-то вроде интересная.
– Ещё как! – воскликнул первый и усмехнулся. Я застыла у стены, особо не прячась, но в то же время прислушиваясь к разговору. Просто если речь о курицах, то вполне возможно, я услышу что-то интересное о той, что клюнула меня на вступительном экзамене. – Так вот, слушай. Одни контрабандисты решили перевезти волшебных редких птиц через границу Рамании – чтоб ты понимал, охота на них и перепродажа строго запрещена, даже за чёрным рынком идёт контроль. Повторюсь, они редкие и оттого очень ценные.
– Понял я уже, понял. Что-то вроде зимокрыла?
– Зимокрыла? Так он вроде из легенд.
– Говорят, ещё несколько особей осталось, – поделился второй доверительно. – Встретить их почти невозможно, но мой отец, когда ходил в горы на севере, утверждал, что слышал их пение.
Говорят, от их пения падающий снег замирает, а вода превращается в лёд. А ещё они приносят удачу. Небывалую удачу своим хозяевам. Зимокрылы действительно ещё кое-где сохранились, но настолько редки, что мало кому удавалось их увидеть. В заповедниках они не жили, так как одомашненным птицам нужен был союзник-человек для благополучной жизни, иначе они погибали, потому в дикой природе они старались никогда не встречать человека. Никак любовь и придётся распрощаться со свободой? Да-да, эти птицы именно влюблялись в своего человека и навеки привязывались к нему. Вот такие они романтики.
Жаль, что почти все вымерли – предположительно, именно из-за своей влюбчивости. Они сами выходили к охотнику и связывались с ним, притягивая свою скорую кончину.
– Наверняка врал, – отчего-то не поверил первый. – Ты меня лучше слушай, я правду говорю. Так вот, на границе торговцев особо проверяют и контрабандистам не сдобровать, если бы нашли магических птиц – между прочим, тоже весьма редких, не хуже зимокрыла. Поэтому они ощипали этих птиц и заморозили заклинанием, а после подбросили контейнер к мяснику. Он и перевёз их через границу Рамании, а затем и через городские ворота.
– Вот это хитрость! – восхитился второй.
– Остальные тоже удивляются. Только произошла осечка: у академии контракт с этим торговцем, поэтому он сбыл один контейнер раньше, чем доехал до площади и начал торговать, где контрабандисты и собирались выкупить свой товар. И контейнер, который продали академии, и был тем самым, с редкими птицами! А повар-то, повар за нож, когда одна из «мёртвых» замороженных птиц внезапно ожила и давай его клевать! Говорят, даже сорвала последний вступительный экзамен. – Тут оба рассмеялись. – Там-то её Дейн Эверус приметил и забрал всю партию сюда, здесь сняли замораживающее заклинание и теперь выхаживают. Но видовую принадлежность некоторых особей пока не определили.
Вот это история. И надо же мне было именно в неё влипнуть?
– Дейн определит, он лучший зоомаг в истории. Не удивлюсь, если та птичка сбежала прямиком к нему в руки, – хохотнул второй.
– Согласен. Что ж, здесь закончили, можем идти дальше.
Работники направились ко мне. Я отскочила в сторону, едва не столкнувшись с ними в дверях. Мужчины меня заметили, оглядели и один из них спросил:
– На отработку? Прекрасно. Приберись в клетках, но сначала привези на тележке сено. Вон оттуда, видишь? Птицы как раз успеют за это время поесть и будут менее буйные.
Я кивнула, и мужчины удалились. Я с сомнением посмотрела на тележку, затем на вилы. Потом опять на тележку. Потом на свои нежные руки. Пусть сейчас они были в перчатках,
