— Я хотел предложить тебе работу.
Я рассмеялась.
— Если ты не понял, я слепая.
— Я догадался, — он говорил медленно, словно переживал из-за слов. — Я хочу вернуть Хуланну. Думаю, и ты этого хочешь.
Глава пятая
Я сглотнула. Я только этого и хотела — вернуть ее. Это было важнее моего зрения. Но захочет ли она вернуться? Было ли мне дело до ее желаний, когда ее выбор уже так навредил родителям? Она глупо поступила.
Я ощущала вину за такие мысли.
Я была там, и я знала, что было сложно отказать Сияющему, когда он говорил, что она была его суженой. Может, она была в зачарованном мире драгоценных камней, магии и крыльев, сладко целовалась с тем чудесным крылатым созданием, запустив пальцы в его волосы, водя ими по…
— Элли, — сказала мама, тяжело дыша, подойдя к нам. Я слышала тихий шорох, как Олэн встал и отошел. Он всегда был скромным. Он старался казаться ниже, скрывать хромоту. Я знала, как он всегда выглядел, когда его замечали.
Я взглянула на него, но для меня он был высоким, прямым и с уверенной улыбкой.
— Госпожа Хантер, — мягко сказал он, мандолина утихла. — Мои соболезнования о пропаже вашей дочери. Я пойду.
— Чантер, — сказала моя мама, ее голос дрогнул. Может, она еще не слышала толком честные соболезнования. Мать Хельдры могла втирать соль в раны не хуже ее дочери. — Спасибо за соболезнования.
Он ушел к отцу, и они отправились в путь. Я смотрела им вслед. Я тоже хотела пойти.
Наша деревня — Скандтон — была в форме креста, и все важные строения, как постоялый двор, таверна, пекарня и кузня, были на развилке, а все остальное тянулось вдоль четырех дорог согласно важности. Магазины родителей Эдрины и Хельдры были близко к центру, а наш домик с загонами коз были на дальнем краю Северной дороги. Дальше нас никого не было, даже ферм, ведь земля становилась твердой и каменистой, кусты с шипами мешали убрать там. Дальше на северо-запад лежало только кладбище.
Но Олэн и его отец пошли не на юг к городу, они отправились по узкой тропе на север. Пошли проверить Звездные камни? Они будут играть музыку, как и говорил Олэн?
— Есть улучшения, Элли? — нежно спросила мама.
Я повернула голову к ней, моргая с болью, ее силуэт мерцал, пропадая и появляясь. Она держала что-то яркое, такое яркое, что я не могла различить это. Я видела ее добрую улыбку в мерцании и размытом сиянии, слезы выступили на глазах. Я быстро сморгнула их.
— Нет, — призналась я. — Я могу различить мутные силуэты, но… нет. Лучше не стало.
Рассказать ей о фейри, которого вроде видела? Что они сделают со мной, если решат, что я безумна и слепа?
Они отправят меня к целителям вниз? Слухи намекали, что они не были добрыми с теми, чей разум пострадал.
— Не спеши, любимая, — она поцеловала меня в лоб.
— Прости, мама, — сказала я, стараясь не разрыдаться, губы дрожали от моего признания. — Это моя вина. Мне нужно было остановить Хуланну. Мне нужно было…
Она прервала меня, прижав палец к моим губам.
— Тише, милая. Не нужно об этом. То, что случилось, уже произошло, и это не убрать, и мы все виноваты. Вот. Я почти забыла, что у меня было это, но вспомнила, когда госпожа Тэтчер не унималась насчет твоего зрения. Это было моей бабушки, это ее народа — Путников. Теперь это твое.
Я взяла то, что она дала мне, ощутила нечто длинное и гладкое.
— Шарф?
— Ты не видишь узор, конечно, но шарф красивый, из ткани, какой тут нет. Бабушка всегда говорила, что шарф открывает второе зрение, — она рассмеялась с досадой. — Глупые слова, конечно, но я не знаю. Светлый народ, магия, потеря зрения… может, идея о волшебном шарфе не такая странная, да?
— Спасибо, мама, — я погладила шарф. Он был приятным наощупь.
— Дала ей волшебный шарф? — отец подошел к нам. Он мерцал, как призрак себя, что-то нес в руках. Меня раздражало, что я не видела толком предметы новым зрением. — Хорошо. Я пойду. Олень висит в сарае. Если есть время, разберитесь с ним.
— Куда пойдешь? — я слышала в голосе мамы страх и тревогу.
— Не мы одни понесли потери, Генда, — тяжко сказал он. — У нас не хватает козы. Крофтер потерял корову. А Фишер говорит, что потерял две большие рыбины прямо из коптильни.
— Как это связано с тобой? — спросила мама. — Мы потеряли ребенка! Тебе нужно остаться и горевать со мной, Хантер!
— И семья землекопов потеряла ребенка. Ей было всего два года. Ее нет.
Мама охнула, и я ощутила, как из меня высосали воздух.
— Ребенка? — слабым голосом спросила я. — Но ребенок не мог сам добраться до Звездных камней.
— Бедная малышка, — мрачно сказала мама. — Бедная милая малышка. Старое возвращается. В дни моей матери детей держали близко, к дверям прибивали подковы, для Светлого народца оставляли молоко.
— Звучит безумно. Как молоко может защитить? — фыркнула я. Я видела Сияющих. Их не впечатлило бы блюдце с молоком.
— В те дни забирали многих детей. Их воровали Сияющие. Но я все еще не пойму, при чем тут ты, Хантер.
— Я — Охотник этой деревни, Генда, — мрачно сказал отец. — И я должен отодвинуть горе и выполнять работу. Я могу охотиться, побеждать. Этому есть цена. Ты знаешь, что я нашел Ледяного медведя в прошлом году после того, как он убил старика Крэбтри. Четыре дня в снежную бурю, но я одолел его. Когда ты — Охотник деревни, ты охотишься на то, что нужно, для деревни, будь то мясо или угроза. Это цена.
— Один? Это слишком опасно! — я слышала страх в голосе мамы. Она потеряла дочь. Она не могла потерять и мужа. Но он был прав. Мы были охотниками деревни, и многие выбрали меня, чтобы я пошла по стопам отца. Если честь и долг что-то значили, так это выполнять работу, которую нужно делать, даже когда это слишком сложно для тебя.
Я кашлянула.
— Я тоже пойду, отец.
Глава шестая
— Ни за что, — голос отца был твердым, как камень под нашими ногами. — Это опасно. А ты слепая.
Я скрипнула зубами.
— Я могу охотиться вслепую. Это моя вина, отец. Я пошла с Хуланной к кольцу Звездных камней. И когда она вошла… что-то вышло.
— Ты это видела? — его тон изменился. Он стал деловитым. Охотник искал след.
— Оно гналось за мной, и я врезалась в один из камней. И тогда я потеряла зрение.
Мама издала печальный звук горлом, но отец все еще хотел знать детали.
— Что за существо ты видела?
— Он выглядел как мужчина, но был худым и с идеальным лицом, — сказала я. — У него были крылья, но он не летел.
Тон отца стал задумчивым:
— У него были сапоги или туфли?
