мешок к небосводу, надеясь отсидеться на плечах моей медузы. Я как дурак повелся, прихватив свой мех, умчал за него, словив под самым льдом, вернулся – никого нет. Самозванец в это время изменил направление, решил угнать мой островок, видно, не раз получалось это делать. На последнем дыхании я настиг его. Вначале отдышался, выслушивая тысячи причин его бегства, затем приступил к воспитанию на физическом уровне. Хоть он и был на ласты больше ростом, но гибкостью тела не обладал, десяток уколов копья охладили его пыл, второй десяток заставил просить пощады. Наполнил ему мех, отправил на все четыре стороны. Вроде все успокоилось, циклы вновь замерли на месте, ловля рыбы на обед, ужин, и сон, раскинувшись на огромной живой шляпе, благодать убила во мене прежнего скитальца в поисках приключений. Депрессия и лень объединились и решили меня добить, раз коматоз не может. Ближайшая перспектива продажи медузы затягивалась. Вот стоило мне подумать о продаже, как беда за бедой, купил жеребца, а он с …
Плыву себе, никого не трогаю, дремлю воткнувшись в щупальце-воздуховод, как вдруг медуза стала сворачиваться, еле успел подхватить копье, и то, догнав в пяти метрах ниже. Кислородный мешок почувствовал свободу, незамедлительно поспешил уйти к небосводу, и, к дополнению ко всему, навстречу мне из глубин поднимался злобоеж. Он оказался молодой, длинна шипов достигала около полуметра, но хвост еще не укоротился, поэтому он сохранил большую скорость и маневренность. Сложив шипы, превращаясь в охапку хвороста с хвостом-ластом в два метра, игнорируя мое присутствие, ускорился к медузе. Я имел небольшое преимущество, мое копье из шипа взрослого злобоежа достигало полтора метра, но что оно могло сделать одно против 600 противника.
Злобоеж не ожидал, что получит сопротивление, наткнувшись на шип соплеменника. Надувшись как шар, лавируя хвостом, он ловко кружил на месте, не давая мне сосредоточиться для атаки, затем резко выпустил воду, словно реактивный двигатель, и хвостом, который в свою очередь преобразился в тонкое полотно пилы, стремительно налетел на медузу, вскрывая её желудок. Этот произвол надо было как-то остановить, чтоб не остаться без кислорода, но как? Впереди зубастая-клыкастая пасть, по бокам шипы, хвост-пила, настоящая машина смерти. Несколько моих выпадов с шипом в руке пустили красную струйку из его хвоста, ответная атака пустила уже из меня струйку крови. Бой затягивался, но более одиннадцати минут интенсивной борьбы я не смогу без кислорода, а мешочек-то ушел к небосводу, к медузе не подойдешь, ее сразу прихлопнет злобоеж, да она сама, изменив шапку-гриб на обтекаемую форму кальмара, включила реактивную тягу, дала ходу от побоища, успев уплыть довольно далеко.
Медленно, но уверенно, здравый смысл, наверное, в сотый раз решил уйти от меня. Но меня так просто не возьмешь, вся моя жизнь – борьба за выживание, и я предпринял последнюю атаку. Наши шипы вошли в тела друг другу, но, в отличии от злобоежа, мой шип длиннее, сумел пробить его воздушный пузырь и выпустил кислород. О2 с шипением вырвался наружу и, собравшись в шарик, медленно (в связи с малой гравитацией в 1,32 м/с2) проплыл мимо моих рук по шипу злобоежа, задержался слегка на его кончике, мне осталось просто наклонить голову и ткнуть в него нос, втянуть в легкие. Чистый кислород делает свое дело быстро, он вернул меня в боевое состояние. Освобождаться от иголок злобоежа я не стал, превозмогая боль я все дышал и дышал, насыщая кровь живительным газом. В отличие от медузного, вкус газа напоминал земляничную лиману, растущую на самом низменном плато. Когда-то приходилось собирать ее, на рынке она стоила баснословных денег, из-за короткого времени хранения и опасности погружений в двадцать пять километров, а так себе водоросль как водоросль.
Злобоеж также замер, полагая, что на шипах я умру скорее, как любая его добыча, из-за раздутого брюха он не видел, что я делал. Слегка подергиваясь, я хитрил, распустил пояс и шарфик на груди, перехватил ими его жесткие плавники на спине и боковой нижний, сделал себе надежное крепление. Злобоеж почувствовал мое ослабление, сдулся и сложил шипы, надеясь увидеть меня мертвым. В это время я, схватившись за повязки, притянул его к себе, не давая снова поднять шипы, губами прильнув к отверстию с выделяющимися кислородом и кровью. После десятиминутной карусели мой противник сдался, соглашаясь на роль нового симбионта афалий.
Далее в мою жизнь пришло разнообразие – покалывая копьем, я с трудом уговорил его плыть в нужном мне направлении, вдогонку уплывшей медузе. Необузданная лошадка, увидев ее, с новой силой предприняла атаку, не обращая внимания на мои покалывания шипом. Но подплыв поближе, он равнодушно отвернулся от нее, это была великая тайна злобоежей. Почему он ее не атаковал до конца?
Злобоеж, выбившись из сил, потеряв изрядно крови, ослабел так, что я решил привязать его в себе. С ним было даже удобно, он плавает быстрее, чем медуза, кислород из пробитой дыры выходил завидной порцией, плюс ароматизированный дорогим запахом. Впрочем, он ему не нужен, как и скату, пока не спит, а мне его порции хватает довольно прилично, но все же приходилось обращаться и к проверенному вонючему. Если отгодовать до взрослого возраста, можно путешествовать даже без медузы, главное, суметь его выходить и приручить. Но что-то он стал сдавать… И чем его кормить? Рыба нас обходила стороной. На свой страх и риск потерять его отплыл в сторону и подбил пару крупных рыб, но пленник есть отказался, пришлось отдать их медузе.
Пока я ломал голову, что делать, загадка решилась сама собой. Проплывая мимо меня, дикая ядовитая медуза норман вызвала большой интерес моего монстра, он вяло рвался в атаку. Поддавшись любопытству, я подплыл к жертве, злобоеж хвостом вперед разрезал ее пополам и заглотил содержимое ее желудка. После этого он набросился на стайку рыб, которая быстро ретировалась стороной. Любопытство захватило меня, раз ему нравятся медузные отходы, надо предоставить возможность поесть вдоволь. Опустились глубже в более жаркие воды, ведь норманы не плавают в одиночестве. Точно, как и предполагал, под нами находилась огромная плантация водорослей. Отвязав неокрепшего своего ручного монстра, нырнул вниз, прошуршав по зарослям, расцарапав тело мелкой наждачкой листвы, выгнал десяток медуз. Одна из них была огромна, и через желейное тело просматривался полный желудок. Пленник, уже не бросаясь с голодухи, медленно как бы осматривая пациента, поднырнул под брюхо и сделал надрез в боку аккурат напротив желудка. Содержимое вышло густой массой, средь всего было несколько рыбешек. Учитывая регенеративное свойства медуз, она еще долго
