то, что это ещё сильнее подорвёт репутацию Селинер. Такие люди, как ты, не должны стоять во главе.
Движение было настолько стремительным, что у меня не получилось бы ни отпрянуть, ни отскочить. Парень замахнулся для удара, ладонь со свистом рассекла воздух и замерла в миллиметре от моего лица.
Я даже испугаться не успела, а лицо Ваорлиона успело продемонстрировать мне сразу несколько эмоций. Начиная от злости и заканчивая удивлением.
– Ты? – глаза расширились от удивления. – Ты остановила…
Тело наконец начало подчиняться. Встав с кресла, я подняла книгу и положила её на небольшой круглый стол. Руки предательски дрожали, но я старалась не показывать этого:
– Ты недостоин.
За спиной хлопнула дверь, закрываясь после побега брата.
Что это только что было? Что он сказал?
Произошедшее смазалось в одно неясное воспоминание.
И только после этого я смогла расслабиться. Меня трясло от пережитого, а перед глазами стояло лицо брата, который не смог ударить меня. Но не потому, что передумал и успел остановиться, а потому, что не смог. Ему что-то помешало.
– Что же тебя остановило, Ваорлион? – я прошла мимо окна, заметив краем глаза что-то ярко-синее, мелькнувшее мимо.
Резко развернувшись, посмотрела в мутное стекло, пытаясь понять, что это было. Но ничего подозрительного во дворе поместья я не обнаружила. Все так же росла огромная ива, опуская свои гибкие ветви к светло-голубому зеркалу пруда, по берегу прошла одна из служанок, направляясь в сторону чёрного входа. И ничего, что могло бы быть ярко-синего цвета.
Расфокусировав взгляд, поймала своё отражение, вздохнула, пригладила торчащие во все стороны чёрные волосы и повернулась лицом к выходу.
Слишком многое пришлось пережить за последние несколько дней. Надо принять успокоительный эликсир, принесённый Алесом, и лечь сегодня спать пораньше. На ужин не спущусь, нет никакого желания смотреть в глаза старшему брату.
Покинув библиотеку, я вышла в холл, где вчера узнала о приглашении в Академию Двух Богов. А было такое чувство, что прошло не менее двадцати дней. О, Братья-Близнецы, как же много на меня свалилось в начале лета. Но чтобы вы там ни задумали, я все вынесу, все переживу.
С этими мыслями я направилась к лестнице, ведущей на второй этаж, но спрятаться от всего мира у меня не получилось.
Во входную дверь постучали деревянным молоточком.
Я была на середине лестницы, когда одна из служанок впустила вечернего гостя в поместье рода Селинер. Любопытство пересилило, и я повернула голову, чтобы посмотреть на визитёра.
Хорошо, что все это время я держалась за перила, потому что на пороге нашего дома стоял Алес Томунд в светлых одеждах и с букетом бледно-розовых цветов. Я знала, что это за растение, но поверить в происходящее не могла.
Цветок назывался элскерия, и он был выведен магией лишь для одного ритуала: для ритуала заключения брачного договора. Один цветок должна принять моя матушка, как глава рода, а остальной букет переходит в моё владение до момента свадьбы. Как только судьбы влюблённых будут связаны узами перед глазами Братьев-Близнецов, букет элскерий должен воспламениться, тем самым обещая счастье мужу и жене.
– Мягкой тьмы, – официально поприветствовал служанку Алес, тем самым указывая, что пришёл сюда по делу. – Могу ли я просить встречи с Нириит Селинер?
– Подождите тут, – поклонилась светловолосая девушка и побежала в сторону маменькиных покоев.
– Мягкой тьмы, госпожа Шерил, – поклонился мне сын Жреца. – Вы оказались правы, и мои чувства к вам это нечто большее, чем простое влечение.
Мне нечего было ему ответить, хотя по этикету тоже надо было пожелать приятного вечера и ночи, но язык словно прилип к нёбу. В то, что он пришёл просить моей руки, не верилось. Все казалось сном. Страшным сном.
Не знаю почему, но я очень надеялась на то, что матушка откажет этому мужчине, не отдаст меня в его лапы.
Тряхнув головой, отогнала от себя эти странные мысли, ведь всего сутки назад я мечтать о такой сцене не смела. Даже представить не могла, что Алес и впрямь придёт в поместье Селинер для того, чтобы просить моей руки.
В коридоре послышались торопливые шаги – это бежала служанка. Вслед за ней шла моя матушка в простом, но таком элегантном платье тёмно-зелёного цвета, светло-рыжие локоны лежали на правом плече и вздрагивали от каждого шага главы рода Селинер.
– Мягкой тьмы, госпожа Нириит, – поклонился Алес, лишь завидев мою мать, а потом бросил быстрый взгляд в мою сторону и как-то странно улыбнулся.
От этой усмешки мне стало не по себе. Совсем недавно такая же улыбка блуждала на губах Ваорлиона, и это не сулило ничего хорошего.
Сдвинуться с места у меня не было никаких сил, ноги словно приросли к высокой деревянной ступеньке. Оставалось лишь молча наблюдать за тем, о чём я мечтала полгода. И надеяться на то, что все развеется, как утренний кошмар.
– Рада видеть вас в своём доме, – присела матушка в реверансе. – Что привело вас в столь поздний час?
Алес легко улыбнулся:
– Мы будем обсуждать дела на пороге, или все же вы проведёте меня в свой кабинет, госпожа?
– Прошу меня простить, – без единой эмоции на лице отозвалась Нириит Селинер, – но вынуждена держать вас как гостя на пороге неспроста. Но озвучить причину, увы, не могу. У меня нет секретов ни от родных, ни от прислуги, потому вы можете говорить настолько свободно, насколько хотели бы говорить со мной наедине.
По лицу Алеса было видно, что он не рад такому повороту событий, но поворачивать назад уже не было смысла. А я понимала причину такого отказа, матушке было стыдно показывать во что превратилось некогда роскошное поместье рода Селинер.
– Сегодня утром я получил звание Младшего Жреца Храма Старшего Бога, – начал свою заготовленную речь мужчина, – именно сегодня Арусаган явился ко мне во время молитвы и шепнул на ухо о том, что отныне моё сердце принадлежит вашей дочери, госпожа Нириит. Именно по этой причине я сейчас стою на вашем пороге, не как представитель веры в Старшего Брата Близнеца, а как влюблённый мужчина, потерявший покой после одного лишь взгляда Шерил Селинер.
Слушать эту речь было до ужаса неприятно. Нет, я все ещё чувствовала симпатию к этому человеку, но уже не так, как раньше. Почему-то сейчас я слышала его слова и понимала, что он лжёт, отмечала странные движения, которые говорили о том, что человек не уверен в своих действиях. Словом, с Алесом Томундом было что-то не так, и теперь я это видела.
Но маменька почему-то никак не реагировала на происходящее,
