— Только то, что готова тебя накормить. Я сказал им, что ты голодна, как собака.
— Что?! Ты это серьезно? Так и сказал? И когда успел, если мы общались с тобой без остановки?
— Вот такой я гениальный.
— Не поняла? — Вскинула брови.
— Осторожно! Меньше эмоций! Договорились же! Ты должна быть в образе. У них на мордах что-нибудь подобное видела? Нет? Вот и ты не смей шевелить бровями, которых, кстати, у них вообще нет. Улыбаться тоже забудь. Представь, что объелась лимона. Вот! Так лучше. Можешь продолжить спокойно меня слушать? Тогда скажу, что обнаружил в себе новые способности.
— Помимо того, что…
— А зачем вопить вслух?!! Уже общались же телепатически. Вот так-то лучше.
— Извини. Мне трудно ко всему этому привыкнуть.
— Ничего. Адаптируешься.
— Мне хотелось бы лучше проснуться, а не…
— Ты такая наивная, да? Думаешь, что спишь? Я был, признаться, лучшего о тебе мнения. Эй! Тихо! Под ноги смотри. Хватит спотыкаться на каждой кочке. Взгляни, как ходят они. Плывут над землей, а не идут. А ты ногами своими длинными загребаешь, как…
— Так мы… — Еле боролась с накатывающей на меня истерикой.
— Крепись. Мы не спим. Мы реально оказались в другом мире. Как это произошло, тоже загадка. Но над ней подумаем потом. Сейчас надо подкрепиться. Иначе, наши тела исчерпают запас энергии, и мы погибнем.
— Как-то ты это странно сказал. Не по нашему, что ли…
— Нахватался у этих разных словечек. Да, они страшные болтуны. Эй! За мордой следи, радость моя. Снова забылась? Ну, с кем дело приходится иметь!
— Тихо! Я уже исправляюсь.
— Одни обещания. Устал я, Катюня, с тобой. Не знаю, сколько еще выдержу.
— Нечего голову задирать. Хоть ты и стал таким важным… при всем твоем открывшемся разуме, конечно, но хвостом виляешь по-прежнему, когда расположен к кому-то. Я поэтому точно знаю, что на меня ничуть не сердишься.
— Да?!! — Он подпрыгнул на месте и закрутился волчком, желая рассмотреть, а потом и достать зубами свой хвост. — Надо же! Анахронизм проклятый!
— Кем ты себя возомнил? — Я еле сдерживалась от смеха, поэтому и отвернулась от него в сторону, чтобы совладать с эмоциями. — Остановись, Отти! Возьми себя в лапы.
— Ты права. Не к морде мне такое вытворять. Теперь ты меня извини, Катерина. Или так: мы квиты. Ты была несдержанной, я…
— Конечно, конечно. Все забыто. Идет?
— О, смотри! Пришли. Ура! Сейчас нас покормят.
— Сможем ли мы съесть то, что у них тут принято употреблять в пищу? Ты видел их растения?
— Я траву и листья жевать не приучен. Кстати, тобою же. Мне бы мясца.
— А вот с этим… могут быть трудности. — Я глубоко задумалась. — Мне даже птичка здесь на глаза не попалась. Даже червячок. В той ямке, например, что ты выкопал в их бурой землице. А тебе?
— Мне тоже. — И в голосе пса слышалась теперь настороженность. — Неужели все обстоит так плохо для нас?
— Сейчас увидим. И еще. Ты уверен, что они станут нас сейчас кормить? А не дадут, к примеру, что-то вроде мыла, чтобы мы вымыли перед едой лапы. Тьфу! Руки!
— В этом положись на меня. Я смогу войти в контакт и разговорить эту леди.
— Ух, ты! Настроен однозначно решительно. Леди!
— Еще бы! Я всегда серьезен, если дело касается жрачки. О, сори! Если дело касается моего питания.
— Вынуждена тебе довериться. А ведь знаю про тебя такое!..
— На что ты намекаешь? И этот твой взгляд на меня! Вспомнила, что я иногда вылизываюсь?
— О, о! Только не это!
— Что подбираю с земли чужие объедки? Нет? Не поэтому ты снова сморщилась? А что? Припомнила, как сглодал твой любимый туфель? Так это было из ревности! Нечего приводить в наш дом всяких уродов.
— Что значит всяких и уродов?!
— Ого! Ожила! А говорила, что не сможешь адаптироваться. Ничего времени не прошло, как стала способна на возмущение. Как это у тебя всегда было быстро. Придешь, бывало, домой со службы вся такая веселая. «Отти!» — кричишь, и вся сплошная нежность. А потом заметишь, что ножка у табурета, к примеру, погрызана, и сразу хватать меня за загривок. Права ли ты была, Катюха?!
— Конечно, права! Тебе уже полтора года, а ты…
— Остановись! — Он крикнул, а я буквально замерла на месте. — Тебе предлагают присесть.
— Куда? Я не вижу ничего подходящего. Совершенно пустая комната. И, о черт, опять эти бело-серые прямоугольники!
— А ты попробуй, все же, присесть. Доверься мне. Приседай же, ну!
— Хороша я сейчас буду, когда приземлюсь на пятую точку на пол.
— Делай, что тебе говорят, Катька! Не то, не знаю, что будет. Эта дамочка уже озадачилась твоим поведением.
— Ладно. Рискну. — Стала опускаться вниз, сгибая колени. И, о чудо, подо мной, появился куб.
Легко догадалась, что это у них здесь были такие стулья. Обычный куб. Сделан был из серого жесткого пластика. Я на него опустилась и еле сдержала благодарную улыбку, забыв, что эмоции были в этом месте не в чести.
— Молодец. Справилась. — Поддержал меня пес. — Не очень грациозно получилось, правда. Ты так оттопырила свою задницу, однако. Но, права. Здесь на это никто не обращает внимания. Хотя у нашей хозяйки присесть получилось, залюбуешься.
— Вот и любовался бы!
— Ты что, обиделась? Это же я так. Просто. Мы же с тобой родные существа.
— Да. И у нас был общий дом. Вот бы снова в нем очутиться.
— А что?! Возможно! Да. И не смотри на меня с таким выражением. Вот немного подкрепимся и подумаем, как нам это сделать.
— Думаешь, получится?
— Надеюсь. Потому что то, что нам предлагают здесь есть, ни в какие ворота не идет с прежней кормежкой.
— Это ты уже, о чем сказал? — Забеспокоилась я и тут тоже рассмотрела, что незнакомка протягивала мне что-то вроде блюда, на котором лежало пять цветных шариков. — И что теперь делать?
— Бери белый и попробуй на вкус.
— А может…
— Нет. Ты бери. Я в нашем с тобой маленьком коллективе ключевая фигура. Мной нельзя рисковать.
— Но у тебя же нюх!
— Именно. Поэтому бери белый шар, я тебе сказал.
Моя рука нерешительно потянулась к тарелке. Когда пальцы ухватили цель, могла поклясться, что что-то уловила в лице этой женщины. Вроде какой-то один мускул на нем дрогнул. Это значило, что делаю все не так?
— Стой! — Рявкнул под рукой Отелло. — Ошибся. Бери красный. Что? Как он тебе?
— Вроде, ничего. — Я настороженно надавила на красный шарик за щекой зубами и приготовилась в следующую минуту скончаться, но ничего такого не произошло. — Вкуса вообще нет. Или подожди! Что-то появляется. Да, определенно, появляется ощущение, что я съела тарелку борща.
— Так и знал! — Подпрыгнул рядом сразу на всех четырех лапах одновременно мой пес. — Хотел же оставить его для себя! А эта, мымра, вдруг начала возмущаться, что с последнего блюда никто еще не начинал обед.
— Не расстраивайся ты так! Ведь белый шар означает тогда десерт или, возможно, молоко. А ты любишь и то и другое. Обещаю оставить его тебе. Идет? Теперь скажи мне, что еще думает наша радушная хозяйка. Какой шар мне брать следующим?
— Только не синий! — Он так заверещал, что я в страхе отдернула руку от тарелки. — Это что-то типа жаркого, а его мне самому хочется. Уступи, а, Катюха?!
— Ладно. Только скажи, чего ждать от желтого и лилового.
— Не знаю. Тебе придется рискнуть еще раз.
Другого выхода не было. Я разгрызла и их. После этого мне показалось, что выпила чашку кофе с пирожным. Интересно, что же тогда попалось моей собаке в белом шаре, если я предполагала, что там был десерт?
— Фу! — Фыркнул Отти и выплюнул на пол остатки белого шарика. — Гадость какая. Ты это совсем недавно называла дыней.
— Да?! А как они ее здесь называют? Можешь спросить?
— Зачем? Я ее не люблю. Ну, ладно. Если ты настаиваешь… Слышишь, Катя? Дыня по-ихнему будет какатута. Как тебе?
— Мудрено. Боюсь, что не запомню. Если честно, то не хочется знать их слова совсем. Мне бы назад, в свою квартиру. У меня там бабушка приехала.
