пролетел так близко от них, что это было похоже на предупреждение. Но он был Боевым Мечом Тезмарра. Потребуется нечто большее, чем какая-то птица, чтобы расстроить его.
— Как, ты говоришь, его зовут? — спросил он женщину, схватившись за поводья.
— Терренс, — ответила она.
— Терренс? — Он вздрогнул. — Что это за имя для хищной птицы?
— Вполне подходящее, — холодно возразила она.
— Верно… — Он смотрел, как ястреб летит вперед, то появляясь, то исчезая из виду. — Чем он питается?
— Старлингами, — бесстрастно ответила она.
Он фыркнул. За одну только эту фразу при других обстоятельствах он бы за ней ухаживал. Но, несмотря на шутку с Уайлдером, он не питал иллюзий относительно того, что найдет здесь страсть. Она не предлагала ничего подобного, а возможно, и совсем другой формы — когда острие ее клинка целовало нежную кожу его горла.
Когда они ехали на юг, а Уайлдер и другой рейнджер, сидевший в седле справа от них, чувствовали себя одинаково неуютно, женщина снова заговорила.
— Что Боевые Мечи делают в Наарве? — В ее вопросе чувствовалась ненависть.
— Мы здесь по приказу Тезмарра, — ответил он ей.
— Вы опоздали более чем на год.
Он скорее почувствовал, чем увидел, как внимание Уайлдера переключилось на нее, и его ярость стала ощутимой.
— Мы были здесь. Мы сражались. Мы проиграли так же, как и вы.
— Я сомневаюсь в этом, Боевой Меч, — поддразнила она.
Талемир напрягся, когда эти слова попали в цель, и Уайлдер крутанулся в седле, его обычно красивое лицо исказилось от безудержной жестокости.
— Что ты имеешь в виду, рейнджер? — прорычал он.
Талемир не винил его. В его собственных жилах кипела та же ярость. Старший брат Уайлдера, Малик, который также был самым близким другом Талемира, сильно пострадал во время последней битвы за Наарву. Именно он и Талемир сражались в центре ужасной стычки, и обоих постигла участь, более жестокая, чем смерть.
— Уайлдер, — рявкнул Талемир, чувствуя, что его юный протеже собирается сделать или сказать что-то дерзкое. И как бы ему ни хотелось отшвырнуть эту женщину за ее необдуманные слова, он знал, что лучше.
Но она повернулась в седле и встретила его взгляд, ее голубые глаза были полны интереса, как будто она только что сложила головоломку. Ее внимание встревожило его, и он пустил своего жеребца в галоп, чтобы она была вынуждена повернуться лицом вперед. Чем скорее они с Уайлдером поговорят с кузнечным мастером и найдут его непутевого сына, тем скорее они смогут оставить позади гниющую дыру Наарвы.
А она и впрямь гноилась. Он видел ее еще до того, как она пала, — когда-то она называлась королевством садов. И цитадель, и университет на восточном острове могли похвастаться самым обширным ассортиментом цветов, который только могли предложить срединные земли. После того как теневые рейфы прорвались сквозь Завесу, все рухнуло, превратившись в кошмар. Сначала была захвачена его собственная родина, королевство Делмира… Наарва последовала за ним много лет спустя.
Он выпрямился в седле, когда в поле зрения появились остатки цитадели.
— Ты направишь нас к кузнице? — спросил он.
— Если ты настаиваешь, — пробормотала она.
— Я бы с удовольствием подольше наслаждалась твоей теплой и гостеприимной компанией.
— Тогда поезжай, рейф. Возможно, у кузнечного мастера есть особый клинок для твоего сердца.
Он не обратил на это внимания, как не обратил внимания и на нее, пока они приближались к железным дверям города.
Он взглянул на Уайлдера и едва заметно кивнул ему. Ведь за этими дверями находился их враг: человек, саботировавший источник магической стали. Последствия его действий были ужасны — ослабление клинков Боевых Мечей и, как следствие, усиление теневых рейфов. Сам Талемир поклялся убить этого ублюдка…
Без дальнейших комментариев женщина кивнула стражникам, стоявшим над воротами, и направила их через жутко тихую цитадель.
— Где все? — спросил Уайлдер, нахмурив брови.
— Под землей, — коротко ответила женщина. — Цитадель давно пустует. Здесь не безопаснее, чем под открытым небом. Единственное, что работает над землей, — это кузница.
Талемир поерзал в седле, стараясь не обращать внимания на то, как она прижимается к нему задом. Затем женщина с размаху свалилась с лошади и ударила его сапогом в живот. Он издал вопль, скорее от шока, чем от боли.
— Прошу прощения, — сказала она без малейшего сожаления. — Вы можете оставить лошадей у Бракса, — сказала она им, махнув рукой юноше, появившемуся из-под крыши соседнего здания. — Это недалеко отсюда.
Талемир в недоумении покачал головой. Эта женщина… Она совсем другая.
Он с трепетом наблюдал, как огромный ястреб взлетел к ней и приземлился на плечо, а его желтые глаза перебегали с одного мужчины на другого, полные подозрения. Боевые Мечи последовали за ней и ее подругой по нескольким заброшенным переулкам. Талемиру все время казалось, что за ним наблюдают. Без сомнения, так оно и было. Если у выживших на Наарве хватило ума послать рейнджеров разведать периметр своей территории, то у них должно было хватить ума и на то, чтобы выставить часовых. Он мог поспорить, что женщина, ведущая их по пустым улицам, была здесь лидером. Она определенно вела себя так.
Наконец они добрались до кузницы. Это было простое здание в конце переулка, но Талемир слышал удары молота, доносившиеся изнутри. Он слишком хорошо знал, какого уровня оружие здесь делают, и его руки сами собой переместились к рукояткам мечей, висевших у него на боку. Как и все клинки Боевых Мечей, железо добывалось из наарвийского источника, который, как говорили, был создан самими Фуриями с помощью звездного дождя. Сталь, выкованная из такого источника, считалась самой прочной во всем среднеземье и обладала силой богов. Тот самый источник, которому сейчас угрожал какой-то заносчивый глупец.
Женщина распахнула перед ними дверь и вошла внутрь, явно знакомая с кузнецом и его семьей.
— Фендран! — громко позвала она, оглядывая несколько захламленное пространство вокруг них.
В центре кузницы располагался огромный очаг, а рядом с ним — мехи. Вдоль стен стояло множество кузнечных инструментов, а остальную часть помещения занимали несколько длинных скамей и корыто с водой для охлаждения стали. Стояла знойная жара, и Талемир уже чувствовал, как его нижняя рубашка становится влажной от пота.
Молот ударил еще раз, и его внимание переключилось на дальний угол, где стоял мужчина средних лет и обрабатывал лезвие кинжала. От нового удара по стали полетели искры.
— Кто это? — почти крикнул он, не поднимая глаз и продолжая работать молотком по оружию. Это был мускулистый мужчина лет пятидесяти. У него была всклокоченная борода, а лицо покрывали пот и грязь. На нем был толстый кожаный фартук и защитные
