– Вы чего? – выкрикнула она, даже не успев как следует испугаться. – Совсем спятили?
Уродец захихикал и, сиганув на дорогу, запрыгал вокруг.
Ева смотрела во всех глаза, но не могла разглядеть лица лилипута. А тот заходился трескучим смехом и колесом крутился перед ней.
– Брысь, ты! Пошёл отседова! – проскрипело позади, и уродец разом ввинтился в сугроб, разметав по сторонам снеговую пыль.
В голове что-то плавно покачивалось и плыло. И Ева стянула шапку, пытаясь унять подступающую дурноту.
– Три дороги, три пути! Что выберешь – то останется!
Откуда-то сбоку появилась замотанная по самый нос старушонка. Из-под длинной облезлого меха накидушки едва выглядывал одинокий приличных размеров валенок.
– Она в нём скачет, что ли? – подумала Ева, поспешно отводя глаза.
– Скачет, скачет! – согласно кивнула старушонка, разглядывая Еву.
Покраснев от неловкости, Ева невпопад поздоровалась.
– И тебе не хворать, – хмыкнула в ответ старушонка. – Про дороги-то всё поняла?
– Нет. – честно призналась Ева. – Разве это говорилось мне?
– А больше ведь некому. – старушонка пошерудила в валенке и извлекла из на свет коробок вроде спичечного. – На-ка вот. Прими.
– З-зачем? – изумилась Ева.
– Прими, говорю. Нынче в полночь открой.
– Да зачем мне это?
– Надо!
– А внутри что находится?
– Время придёт – так увидишь! – старушонка всё протягивала коробок. Бледная до синевы рука, покрытая пупырышками гусиной кожи, слегка подрагивала.
Ева пожалела бабку и послушно взяла коробок.
– В полночь открой! – повторила та. – Не попутай!
– А про какие дороги вы говорили? – решила переспросить Ева.
– Про судьбину твою.
– Вы гадалка? Откуда про них знаете?
– На лбу подсмотрела. Сколько морщин – столько дорог!
Старушонка захрюкала, заколыхалась от смеха. Из-под широкой одёжки посыпались на снег такие же одинаковые коробки.
Ева сунулась было подобрать, но старуха не дала – взвизгнула пронзительно:
– Не тронь чужое! Не для тебя приготовлено!
– Я просто помочь хотела! – растерялась Ева от такой грубости.
– Не просят – не лезь! – отбрила её бабка и вся подобралась, как кошка перед прыжком.
– Не звали! Не ждали! Вертайся назад! – кричала Матрёша от крыльца. – Не звали! Не ждали! Вертайся назад!
Старушонка зашипела зло, ощерилась мелкими острыми зубами и резво поскакала вдоль улицы. В спешке она потеряла единственный валенок, и Ева увидела огромную когтистую птичью лапу!
Она так и осталась стоять с открытым ртом, сжимая в ладони коробок.
– Ты как, нормуль? – Матрёша бесцеремонно завертела девушку, озабоченно осматривая. – Говорила с ней? Брала что-нибудь?
– Кто это был? – потрясённо выдохнула Ева. – Просто кино какое-то!
–Смутья! Почуяла в тебе слабину и сразу пристала. Сейчас многие из подобных ей повылазили, норовят пристроиться поближе к людям. Время такое. Тёмное. Опасное.
– Смутья? Она… настоящая?
– Нет, игрушечная, – огрызнулась Матрёша, пытаясь выдрать из Евиной руки коробок. – Зачем взяла? На что польстилась?
– Не знаю, – увернулась Ева. – Как-то само получилось.
– Главное, не открывай! Поняла? Оня потом подскажет, что с ним нужно сделать.
– Я его лучше выброшу.
– Не вздумай! Просто бросить нельзя – ещё подберёт кто. В печи сожжём. Или на костре.
– А что у него внутри?
– Не могу сказать. Не довелось открывать. И тебе не советую. Запомни!
Телефон требовательно запищал, и Матрёша немедленно уткнулась в полученное сообщение. Ева же осторожно потрясла коробок, а потом, решившись, сдвинула крышечку. Совсем чуть-чуть, на миллиметр, не больше. Сквозь маленькую щель рассмотреть ничего не получилось, да ещё и сердце кольнуло внезапно, и такая тоска накатила разом, что захотелось завыть.
Никому-то она не нужна в этой жизни! Никто-то её не любит!
Мать строит новые отношения. Парень оказался предателем, подруга – тоже…
В кого она такая невезучая? Как теперь с этим жить??
Ева вспомнила объятия и поцелуи перед библиотекой и неожиданно разозлилась.
