Наконец вся компания дружно ввалилась в тесную каюту.
— Отплываем, Иккон! — приказала Ларинна, укладывая на диван совершенно обессиленную женщину с ребёнком. Юноша и девушка, обнявшись, примостились у мористого иллюминатора, а мальчуган, всхлипывая, присел на пол у дивана.
Иккон лишь покачал головой, дотрагиваясь до пульта. Не ожидал он такого от девчонки, надо признать… Похоже, она не безнадёжна.
Корабль вздрогнул, и качка стала почти незаметной. Он словно воспарил над волнами — и причал начал стремительно отдаляться.
Последний Корабль Атариды покинул её берега.
Ларинна опустилась на пол у ног жреца, закрыв лицо руками. Плечи её вздрагивали.
Остров удалялся.
Иккон бросил на него последний взгляд.
Ставший таким крохотным — чуть не скала посреди океана; искалеченный, с неузнаваемой линией побережья, охваченный огнём, курящийся дымом как вулкан… Под вспышками зарниц.
Вот такой Иккон увидел свою страну — в последний раз.
А потом он включил режим экрана — и полностью перенёс своё внимание на море, где им навстречу катилась всесокрушающая масса воды.
Встречный ветер снижал скорость почти до нуля, но крошечный Кораблик отчаянно продолжал рваться вперёд, его нос, задранный кверху высокими волнами, дерзко смотрел в лицо клубящемуся исполину, поднятому океаном.
Стена воды закрыла всё багровое небо. Вершина её кипела и дымилась, почему-то напомнив Иккону гриву. Гриву морского жеребца.
Корабль, скользя по воде, встал почти вертикально. Люди закричали.
Иккон призвал Водный Щит, хранящий от удара стихии…надолго ли его хватит?
К тому же… Щиты — это не некромагия. Это школы других магических учений.
Корабль окутало мягкое синее свечение — и он плавно пошёл сквозь тело волны, как нож сквозь масло. И вот уже мчался по её спине, как с невероятной горы — навстречу второй волне.
В каюте потемнело.
Вершины этой волны Иккон увидеть не смог.
Щит, замерцав, раскололся.
— Не пройдём! — крикнул Ларинне Иккон. — Тут надо…
Что тут надо, он не успел ни сказать, ни придумать.
Девушка…женщина… сидевшая у его ног, медленно поднялась, опираясь на стену. Лицо её светилось в темноте, как лицо призрака, волосы вздымал незримый ветер… И зеленью полыхали глаза.
Мортис Милосердная стояла перед ним во плоти!
Воздух каюты наполнился запахом озона — Иккон знал, что так обычно бывает, когда боги, являясь, переносят в измерение смертных часть своего пространства.
Иккон упал на колени. На колени упали все люди в каюте.
Стены и потолок пропали, словно их и не было. Над головой бурлила чёрная масса воды.
Звонкий голос Мортис пронёсся над охваченным агонией миром:
— Сила разрушения, что ведёт тебя — склонись перед своей Владычицей!
И вода расступилась перед Кораблём Атариды, словно живой занавес — и там, впереди, лежало синее спокойное море, залитое обычным земным солнцем.
Под безмятежным голубым небом.
Корабль Атариды вывалился в это лучезарное пространство — и Ларинна мягко упала на пол. Казалось, она даже не дышала.
Жрец обернулся — думая, что не увидит сзади ничего.
Но он увидел.
Он увидел тёмный купол, внутри которого мерцали алые молнии. Граница его шла точно по бывшей Завесе.
Содрогнувшись, жрец отвёл взгляд. Интересно, кто-нибудь?…
Он отогнал эту мысль.
Девушка и парень уже хлопотали возле Ларинны, пытаясь привести её в чувство, и Иккон, поняв, что от него тут мало что требуется, вывел Корабль на курс к Криту.
Они отыскали небольшую бухточку, укрытую скалами, далеко от крупных портов этого острова-государства, и там, бросив якорь, ждали.
Они ждали, не ответит ли на вызов их маяка хоть один из Кораблей Атариды. Ждали, не выйдут ли на связь родители Ларинны или Вирлисса — пытаясь сами связаться с ними, они слышали только свистящий шум помех. Наконец, ждали, когда придёт в себя Ларинна.
Женщина с ребёнком взяла на себя приготовление пищи, парень и мальчишка, разведав, где тут ближайшая деревня, то и дело ходили туда за молоком, сыром и другими свежими продуктами, расходуя денежные запасы Иккона. Девушка, присматривавшая за больной, удила рыбу — а по вечерам все с весёлым визгом купались в море.
На исходе второй недели Ларинна пришла в себя и, безмолвно взглянув на жреца, всё поняла по его лицу. Отвернувшись к стене, девушка сжала губы, чтобы не зарыдать навзрыд, и горькие слёзы покатились по её щекам.
Атариды и её народа более не существовало.
Эет
Они мешали.
Они пихали и пытались сбить с ног, их было много, и они были сильны. Их приходилось отталкивать, обходить, проскальзывать между их телами… Наверное, можно было бы кусать и отшвыривать прочь, ударами снося головы, но это… наверное, это было неправильно.
Это было ещё хуже, чем нарушить приказ Госпожи.
Они что-то кричали — в лицо. Кричали со всех сторон. Но это было неважно. Важно было дойти до Храма. Дойти до главного Храма.
Потом их стало меньше. Совсем мало.
Кто-то метнулся от края дороги, упал под ноги, кричал.
— Умоляю! Пойдёмте со мной!.. Помогите, там дети в доме… Дети! Помогите же!..
Он с трудом вырвал ноги из цепких рук и двинулся дальше. Неважно. Всё — неважно. Важно — дойти до Храма.
И никого не подпускать к нему. Никого больше.
Сзади неслись глухие рыдания.
И гул пламени. И треск рушащейся кровли. И снова крики…
Эет воспринимал эти звуки так же, как шорох осыпающегося песка, как шелест каких-то обрывков, носимых ветром по мостовой, как отдалённый рёв толпы. Звуки были равны. Ни один не представлял чего-то важного.
Землю под ногами встряхнуло. Юноша упал, но тут же поднялся и продолжил свой путь. Упасть не страшно. Страшно — не выполнить приказ Госпожи.
Дорога покрывалась трещинами на глазах, и это было странно. И, конечно, делало путь труднее. Через них приходилось перепрыгивать, и чутьё подсказывало, куда лучше встать. Вон на тот крохотный каменный островок, а на булыжник посреди песка — не надо… Иначе приказ Госпожи останется невыполненным.
Вот они, ступени Храма!
Идти по ним было хорошо, они не тряслись и не осыпались под ногами. Они были обычными, какими были всегда. И это успокаивало. Приказ Госпожи надо выполнить, но все эти странности уже начинали немного беспокоить. А сейчас — хорошо. Он поднимается.
Напротив широко распахнутых дверей общего святилища Эет ненадолго остановился. По губам его скользнула улыбка. Кажется, он тут когда-то был… Вместе с кем-то… с кем-то очень хорошим. Кого знала Госпожа… И здесь случилось что-то замечательное…
