Уверена, именно им рвали феям крылья.
— Давно прошел посвящение? Или ты все это и затеял?
Ханар отходит на пол метра и, спрятав руки в карманах брюк, отвечает:
— Скажем так, о тайном увлечении матери я узнал недавно. Не поощряю, но и не обвиняю. У каждого свои капризы и маленькие слабости. Я люблю трахать фей. Она — убивать. В этот раз мы решили совместить приятное с приятным.
То есть… это… Во мне кончаются слова.
Не сразу удается выдавить из себя еле слышное:
— За что вы нас так ненавидите?
Резкая дробь каблуков. Это жена дипломата, отделившись от йоргового круга ненормальных, приближается ко мне.
— Разве Рита тебе не объяснила? Вы отнимаете у нас наших мужчин. За это вас и наказывают. — Она склоняется ко мне и цедит, отравляя все вокруг своим ядом: — Вы — шлюхи, разрушающие чужое счастье и чужие семьи. Вам мало быть любовницами, теперь метите в жены? — Низшая обнажает зубы в хищной улыбке: — Эления Лэй подала плохой пример. Других таких мы не допустим.
Боги, как все запущенно.
— По-моему, у тебя проблемы не с феями, а с мужем. Если он трахает все, что движется и имеет крылья, это значит лишь одно: он неверное чмо. С ним разбирайся, а не…
Приходится заткнуться, потому что приставленное к горлу лезвие не дает мне даже вздохнуть, не то что продолжить объяснять очевидное.
В общем, Кара, девочка, тянуть время ты не умеешь. И общаться с ненормальными тоже.
Нельзя мне в психушку. Я же там всех раздраконю.
— Еще одно слово, и я отрежу твой длинный язык, — с ненавистью шипит стерва.
Смотрю в ее глаза, такие же отмороженные, как и у сынка, и понимаю: отрежет. Еще и кайф от этого словит.
Вот Йорги!
Мне нужна моя тьма. Сейчас. Как никогда! Почему я ее не чувствую? Я же суперфея! Виктор восхищался моими способностями, но где они, когда так нужны?!
— Мама, не торопись. Мы договаривались: сначала я. — Ханар кладет руку ей на плечо, заставляя убрать оружие и отстраниться. — У меня к этой дряни свои счеты. Я хочу слышать ее крики и стоны.
Недовольно поморщившись, стерва отходит, и к ней присоединяется Рита. Та уже пришла в себя и теперь что-то обиженно втирает главе культа феененавистниц. Судя по выражению ее лица, пытается выцыганить для себя ножик, ведь это она должна была меня прикончить.
Остальные продолжают стоять безмолвными статуями, только усиливая ощущение нереальности происходящего. Но скоро оно исчезает, и на его место приходит злость и паника, когда Ханар, сбросив пиджак, хватается за пряжку ремня.
Тьма! Йорг побери! Где моя тьма?!
— Ну что ж, приступим, Дерзкая. — Губы темного искажает хищная усмешка.
— Вы же против этого! Вы все! Против отношений Темных и фей! — кричу я, рискуя сорвать голос. — Просто будете стоять и смотреть, как он надо мной издевается?!
— Это тоже своего рода наказание, — с улыбкой отвечает жена дипломата. — Чтобы другим было неповадно.
Избавившись от ремня, Темный легко вздергивает меня над полом, а потом на него же швыряет. В нем слишком много силы, слишком много тьмы, приумноженной похотью и азартом. Сейчас я для него добыча и жертва, и он не отступится. Надругается на глазах у ненормальных.
Если только…
Вместо того чтобы сопротивляться, я расслабляюсь и прикрываю глаза. Чувствую его руки, шарящие по телу, но концентрируюсь не на нем, а на силе. Она где-то там, глубоко во мне. Затаилась и ждет, чтобы я ее отпустила.
— Как насчет немного тьмы, Дерзкая? — сдирая с меня платье, похотливо шипит Морена. — Добавим тебе острых ощущений. Пусть обжигает, пока я буду тебя трахать.
Темные сгустки, отделившись от тела урода, накрывают нас зловонным коконом. Растекаются по сцене, подбираясь к изящным туфелькам этих стервей.
Тьма вонзается мне в плечо, оставляя ожог, но вместо того, чтобы закричать, я облегченно выдыхаю. Ощущение чужой магии заставляет пробудиться мою собственную силу. Родную. Самую любимую!
Хватаюсь за черную нить внутри себя и тяну, с силой, с яростью, представляя, как она жгутом овьется вокруг горла урода, а потом его от меня отбросит.
Именно это и происходит. Ханар, увлекшись моим нижним бельем, пропускает момент, когда тьма начинает его душить.
— Ты… — хрипит он, краснея.
— Хотела сказать: дерзкая? Лучше молчи, пока я тебе глаза не выжгла. Только он имеет право так меня называть!
Подвластная моему приказу, тьма отбрасывает его к ногам матери.
Ксанор
Время на борту самолета я посвящаю тщетным попыткам успокоиться. В то время как Ренард не отлипает от сейфота, все что-то выискивает в сети, с кем-то созванивается, не раз и не два упоминая имена задержанных психопаток, Гаранор успокаивается сильрой. Он не пьянеет — ему можно. К тому же это не его Эления в руках у сумасшедшего урода.
Теперь я понимаю, что он тогда испытывал. Страшно. Мне дико за нее страшно, и я безумно боюсь ее потерять. До холодного липкого пота и дрожи в руках.
А я ведь не привык бояться, и это новое чувство как ножом по оголенным нервам.
Единственное, что немного притупляет страх — это желание уничтожить да Коста. Заставить его заплатить за все то плохое, что он причинил девушке, которую я люблю.
Другого объяснения своим чувствам я не нахожу. Если это не любовь, тогда одержимость. Но, наверное, все вместе. Будь Кара просто мимолетным увлечением, я бы не нашел ее тогда в Акре. В ту ночь я отчетливо ощущал, что ей плохо, что она страдает. Как ищейка шел по ее следу.
Сейчас то же самое. Я знаю, каждым нервом ощущаю, что она в опасности.
Если эта светлая тварь с ней что-нибудь сделала…
Руки сжимаются в кулаки, раздавливая тьму, просачивающуюся сквозь поры.
— Из-за наручников? — Гаранор кивает на полупрозрачные клочья тьмы, быстро тающие в воздухе.
Блокаторы ослабляют не только Светлых. Для Темных тоже изобрели свои особые игрушки. Пока был в наручниках, те глушили мою силу, загоняли ее все глубже и глубже, делая меня слабее. Восстановлюсь — не страшно. Главное, чтобы быстро. Чувствую, тьма мне сегодня еще пригодится.
— Я в порядке.
Брат мрачно усмехается:
— Ты точно не в порядке и в таком состоянии легко можешь совершить ошибку.
— Может, хватит трястись за свою карьеру?!
Его поведение тоже бесит.
Отставив бокал, Гаранор сплетает перед собой пальцы.
— Я не про это. У тебя на лице написано, что ты готов его убить. Тогда уже никакие адвокаты и связи не помогут.
— Зато в мире станет меньше на одного урода.
— Будет расследование. Его будут судить. А у тебя вся жизнь впереди. Помни об этом и лучше думай о Каре.
Ни о чем другом думать просто не получается.
В аэропорту происходит смена планов. Вместо того, чтобы полететь к де Парра, мы отправляемся в центр города к слизняку в гости.
— Родители говорят, в последний раз он связывался с ними из дома, — сообщает Ренард, закончив разговаривать с Эдвардом и Амелией. — Именно оттуда ее должны были забрать. Предлагаю сразу отправиться в клинику. Это пригород Акры, долетим быстро…
— Кара в столице, — перебиваю брата Дерзкой, поздно спохватившегося и активизировавшегося. Надеюсь, после сегодняшнего он еще долго будет мучиться угрызениями совести. — Летим к твоему напарнику.
— Откуда ты знаешь, что ее не забрали?
Не теряя времени на озвучивание очевидного, сажусь в машину. Жаль, силы возвращаются медленно, иначе бы я мог сказать точнее, где она. Остается надеяться, что Кара все-таки у этой мрази и он пылинки с нее сдувает. Стоит рядом с опахалом. А лучше — даже на глаза ей не показывается.
И снова время тянется убийственно медленно. Пробки в столице Делеса еще хуже, чем в Кадрисе. Пока стоим, мне хочется проклясть все на свете.
— Бери выше! — подавшись вперед, дергаю за плечо коллегу Рена, встретившего нас в аэропорту.
— Мы и так на верхней магистрали. Нельзя выходить за ее пределы. Техника начнет барахлить и…
