— Зато ты теперь от меня отстанешь. Навсегда.
Это были последние слова, что я ему сказала. И надеюсь, это был последний раз, когда я его видела.
Да Коста будет долго и нудно лечиться, и вряд ли когда-нибудь его жизнь станет прежней. По крайней мере, работать в ФБР Делеса ему уже точно не светит.
— Что теперь будет с мстительницами? — возвращает меня в реальность голос Элении.
— Их будут судить. Скандал принял слишком масштабные размеры. Тут уже ни деньги, ни адвокаты не помогут. Сядут надолго.
И в Скайоре больше не будет Риты. Почему-то мне было жаль ее, эту глупышку, слепо последовавшую за изнывающими от скуки богатенькими сонорами и соноринами. Надеюсь, суд к ней будет снисходителен. Я ведь так и не успела стать ее «первой».
Поставив точку в разговоре о феененавистницах, больше мы к нему не возвращались. Просто отдыхали, шутили, смеялись, наслаждались вкусной едой и приятным вечером в кругу семьи. Теперь не только Рен, но и они моя семья. Нежная Эления, невозмутимо-суровый Гаранор, чудесная девочка Лита, малыш Тео и самый светлый Темный, которого я когда-либо встречала. Невероятный и временами невозможный, но самый любимый.
Тот, с кем судьба снова меня свела.
В этот раз навсегда.
Эпилог 2. Ксанор
Два года спустя
— А-а-а-а-а!!!
Нет, никаких нервов на это не хватит. Если бы я знал, что все будет настолько ужасно, перед женитьбой записался бы на вазэктомию. Мало того, что Дерзкая мне девять месяцев мозги выносила, так теперь еще мне до Йоргов за нее страшно.
Ведь если бы все было в порядке, она бы так не орала?
Вашу мать, да что с ней не так?!
— Она умирает?
Врач поднимает на меня взгляд, и Светлая, вдруг перестав орать, впивается в меня глазами.
— Сонор Хорос, ваша жена просто рожает Успокойтесь.
Хрена с два я успокоюсь! И когда уже из нее вылезет это маленькое чудовище?!
— Если бы все шло как надо, она бы так не кричала, — заявляю я с уверенностью эксперта.
Нет, в родах я ни йорга не понимаю, но почему-то сейчас мне кажется, что нам досталась идиотка, а не акушерка.
Ее Эления посоветовала? Убью невестку…
— Я кричу, потому что мне больно! У-у-у-у-у… — Кара морщится, а потом начинает часто-часто дышать.
И мне хочется сделать то же самое. Я держу ее за руку, переплетая с ней пальцы, и понимаю, что мне до одури страшно.
— Тужьтесь, Кара. Ну же! — требует акушерка, и от крика Дерзкой снова дрожат окна.
— Может, я выйду? — сдаюсь малодушно.
Но выйти не успеваю.
— Стоять! — рычит не хуже высшего моя дерзкая фея и еще сильнее впивается мне в запястье.
Тьмы в ней больше нет, а взрывной характер остался. Надеюсь, Маура пойдет в папу. Внешностью можно и в маму, но все остальное точно должно быть от меня.
Кроме силы, конечно же.
Феям не нужна тьма.
— Шаг в сторону, Хорос, и я тебя прикончу! — цедит Дерзкая, и я ей верю. — Вот рожу и при… А-а-а-а-а!!!
Два месяца назад ей сняли блокаторы. Правителю всея Грассоры удалось добиться для фей свободы, едва ли не потом и кровью. За Светлыми все равно будут присматривать, но снятие блокаторов стало огромным шагом на пути к равенству. В других странах все по-прежнему не так радужно, однако брат уверен, что перемены коснутся не только Грассоры, но и целого мира.
Просто нужно время.
После снятия блокаторов Кара стала напоминать гранату, из которой выдернули чеку. Все это: беременность, постепенное пробуждение светлой магии, стрессовая работа военного журналиста (стрессовая не для нее, а для меня, хоть это она летает в горячие точки мира) смешались в опасную гремучую смесь.
Короче, кто еще не понял, я мужик со стальными нервами и ангельским терпением. По крайней мере, был таковым до сегодняшнего вечера.
— А-а-а-а-а!!!
— Я все-таки пойду покурю.
Лучше — напьюсь.
— Не бросай меня. Будь рядом, — просит она на удивление тихо, умоляя, и о сигаретах с архесом приходится забыть.
— Еще немного… Кара, вы умница! Давайте, тужьтесь! Последний раз!
Неужели я почти пережил этот кошмар?
Чувствую, как в ее теле напрягается каждая мышца, а спустя несколько невыносимо долгих мгновений родильную палату оглашает пронзительный крик младенца.
Но смотрю я не на дочь, заявляющую миру о своем появлении громким, требовательным плачем, а на руку жены, по- прежнему крепко сжимающую мое запястье. Вокруг пальцев, тонкой кисти, вьются, закручиваясь, завитки тьмы. Кара это тоже замечает и, обменявшись со мной взглядом, принимает из рук акушерки попискивающий сверток.
Нашу с ней дочку.
— Оставлю вас ненадолго.
Врач уходит. Я протягиваю к малышке руку, боясь коснуться этого хрупкого существа. Никогда не видел ничего прекраснее…
— Она замечательная. — Кара растроганно улыбается, любуясь созданным нами чудом.
Я тоже любуюсь, не могу отвести взгляда и замечаю, как вокруг маленькой ручки с крошечными пальчиками начинают закручиваться серые сгустки.
Дерзкая поднимает на меня взгляд.
— Этого не может быть, — шепчет ошеломленно. — Мы ведь приняли меры. В ней не может быть твоей тьмы.
— Зато в ней есть твоя, — тихо отвечаю я, представляя свою дальнейшую жизнь с двумя темными феями.
Это будет… интересно.
Стальных нервов мне и терпения.
Конец
