— Делай, как он говорит, — поддерживает меня де Парра.
А Гаранор чуть слышно усмехается:
— Вы, смотрю, почти подружились.
— Ты бы шутил поменьше, — советую ему и, прикрыв глаза, пытаюсь сосредоточиться на Каре.
Что-то не так. Она должна быть со Светлым, но чем ближе мы подлетаем к центру, тем слабее я ощущаю ее присутствие. Словно нить, нас связавшаяся, истончается, готовая в любой момент порваться.
Будь во мне больше силы… Гребаные наручники!
Наконец аэрокар опускается на крышу, и я понимаю, что свою фею я здесь не найду.
— Ее здесь нет.
— Надо проверить, — упрямо возражает Ренард. — Она или с Виктором, или уже на полпути в клинику.
Он первым выскакивает из машины. За ним его коллега и Гар. Я тоже выхожу, но вместо того, чтобы ринуться к лифтам, занимаю место водителя.
При всем моем желании превратить в месиво рожу Светлого, я только потеряю с ним время. Поэтому благословляю на это благое дело Ренарда. Гаранор точно марать руки не станет, а брат Кары, похоже, уже в правильном состоянии.
При звуке мотора они оборачиваются, все трое, и над парковкой проносится крик Темного:
— Хорос! Что, йорг побери, с тобой происходит?!
— Займитесь да Коста, а я найду Кару!
Крыша высотки быстро теряется за облаками. Я увеличиваю скорость, поднимаясь все выше. Минуя аэрокары и все возможные голознаки. После сегодняшнего меня точно лишат прав и вкатят штраф.
Плевать! Я готов лишиться чего угодно, но только не своей темной феи.
Кара
Эффект неожиданности — это, конечно, хорошо, замечательно просто, но только не в случае с синтом. Пока Морена приходит в себя и пытается понять, что это только что было, на меня кидается бездушная машина. И снова сила мне изменяет Только что я ее ощущала и даже более-менее успешно ею управляла, и вот уже меня хватают за горло, резко поднимают над сценой и как пушинку швыряют за кулису.
Тяжелые шторы смягчают удар, но в горле тут же начинает першить от пыли. Сизое облако окутывает все видимое пространство, рассеивается по воздуху, постепенно опадая вместе с тьмою. Моей, Ханара — уже непонятно.
Безмолвные участницы спектакля отодвигаются к краю сцены, но уходить не спешат. Наверное, и не уйдут, пока меня не убьют.
Или пока я не дам понять, что тоже могу убивать.
— Тварь! — Темный бросается ко мне одновременно с синтом, и вот это уже проблема.
Их двое: перепрограммированная в чудовище машина и ублюдок, рожденный чудовищем.
— Убей ее! — визжит мамаша-маньячка, кажется, осознавшая, что пора заканчивать.
— Давай, Ханар, попробуй!
Глубоко вдыхаю, пытаясь успокоиться, снова нащупать в себе свой строптивый источник. Синт опережает высшего всего на долю секунды. Хватает меня, заламывая за спиной руки. Дергаюсь в попытке вырваться, но он слишком сильный. Сильнее любого Темного.
— Захотелось поиграть? Дрянь!
Мне снова прилетает от Ханара удар, и я даже боюсь представить, сколько потом буду ходить разукрашенной. Конечно, если это «потом» вообще настанет и они меня сейчас не…
— Я бы вскрыл тебя, чтобы понять, что ты вообще такое. Но для начала просто убью. — Темный усмехается и рычит: — Нож!
К нему тут же подлетает Рита с йорговым кинжалом. Кажется, она уже успела понять, что я ей не достанусь, и больше не возражает. Покорная и напуганная, она чуть ли не склоняется перед Темным.
— Дай сюда! — Вырвав оружие из рук Флорес, Ханар легко подбрасывает его в воздухе.
Я не перестаю вырываться — синт держит крепко. Лицо высшего искажает еще более гнилая усмешка.
— Не дергайся, Дерзкая, иначе могу сразу и не попасть в сердце.
Слабость и страх мешают сосредоточиться, призвать тьму и обрушиться на урода. Вместо этого он замахивается ножом, и я, не выдержав, зажмуриваюсь.
Но удара так и не чувствую.
Высшего снова куда-то уносит, и в этот раз не я постаралась. Я вообще только что с жизнью прощалась!
— Ксанор!
От осознания, что он меня нашел, сердце затапливает такая радость, что я не знаю, плакать мне или смеяться. Тут уже зрительницы, запаниковав, бросаются кто куда: девицы в масках, Рита… Все торопятся сбежать от гнева высшего. Только жена дипломата не спешит исчезать. Стянув с лица маску, она напряженно следит за схваткой.
Фигуры высших быстро теряют очертания, распадаясь тьмой, заполняя зрительный зал густой чернотой. От темной магии ряды кресел разлетаются щепками, взрываются софиты, брызжа во все стороны слепящими искрами.
— Да отвали ты!
Мне удается оттолкнуть от себя синта, и только потом я понимаю, что не просто сумела вырваться — от меня к нему вьется сила. Жадно вгрызается в его руку, разъедая одежду вместе с оболочкой. И мне уже даже не надо стараться, чтобы вытолкнуть из себя тьму — она сама рвется наружу, требуя дать ей волю.
Может, и не стоит постоянно сдерживать свою природу?
— Еще хочешь? Давай, нападай!
Получается, что, когда рядом да Коста, я становлюсь слабой и безвольной, но стоит появиться Ксанору, и я уже готова свернуть горы. Гор поблизости не видно, но выдрать пару чипов из башки этой заразы — это мы с удовольствием и запросто.
— Убей ее! — снова визжит истеричка, теперь уже приказывая синту.
Робот бросается ко мне, чтобы схватить уцелевшей рукой, но не успевает даже коснуться. Черные клубы смыкаются передо мной непроницаемой стеной, пряча и отгораживая, а потом, ощерившись шипами, вонзаются в марионетку чокнутой бабы.
Скрип и скрежет заполняют сцену. Черты лица синта искажаются, сминаемые магией. Он падает на колени или на то, во что они превратились, а спустя мгновения на полу остаются лишь клочья одежды, искрящиеся провода и дымящиеся микросхемы.
Ну, кто следующий?
Я оборачиваюсь, чтобы найти взглядом своего Темного, и ликование из сердца выталкивает панический страх.
— Ксан!
Он слишком далеко и, кажется, слишком ослаб. Морена затащил его в ложу под самыми сводами, а теперь пытается сбросить. Перекинуть через балюстраду, швырнуть в зал на острые колья, в которые превратились некогда вычурные зрительские кресла. Ксанор сопротивляется, но как будто из последних сил. Тьмы вокруг него не видно, а тьма Ханара могильным камнем давит ему на грудь.
Еще и мамаша кричит и подбадривает:
— Кончай его!
Вот зараза!
От осознания, что не смогу, не успею прийти на помощь, меня накрывает такой паникой, что мир вокруг стирается. Глохнут звуки, тают огни софитов, и перед глазами воскресают старые, давно похороненные воспоминания.
Я в лаборатории Аддерли, еще совсем малышка. Не то его дочь, не то подопытный зверек. Мне хочется верить в первое, хочется называть его «папой», но обращается он со мной точно также, как с теми существами, что заперты в клетках.
— Ты, Кара, даже не стараешься, — раздраженно цедит отец. — Давай, еще раз! Я воспитываю бойца, а не сопливую девчонку! Соберись и покажи наконец, на что способна!
И я снова, размазываясь по щекам слезы, пытаюсь призвать чуждую мне силу. Мне больно, плохо, одиноко, и я очень хочу, чтобы все это скорее закончилось. Чтобы он ушел из моей жизни. Чтобы его больше не было.
Чтобы я никогда не слышала его голос и не видела в его глазах презрение.
— Не призывай тьму — стань ею!
Не призывай тьму — стань ею…
Тогда я не понимала, что он хотел сказать, но страх перед высшим заставил подчиниться. И я стала тем, кого он так жаждал увидеть…
Тьмой. Бойцом.
Его погибелью.
В себя пришла на руинах того, что когда-то было секретным научным комплексом.
Рядом с изуродованным телом подарившего мне жизнь чудовища.
Не призывай тьму — стань ею…
Прикрываю глаза, мысленно срывая последние предохранители. Чувствую, как сила, опасная и ядовитая, наполнив всю меня, прорывается сквозь хрупкую оболочку плоти. Мощная, гудящая волна прокатывается по залу, взлетает по стенам, затапливает своды, заставляя хрустальным градом опадать громоздкие люстры.
