***
Катрина.
Я стону и переворачиваюсь на спину. Слышу шепот на ветру, кто-то зовет меня по имени, но не думаю, что это реально. Должно быть, я сплю.
Катрина Ван Тассел.
Снова голос. Теперь немного глубже. Более настойчивый.
Я открываю глаза и смотрю на потолок, на деревянные стропила. В комнате не кромешная тьма; откуда-то исходит свет, но он не снаружи. Ставни закрыты.
Я медленно поднимаю голову и смотрю. Из-под моей двери струится свет. Он вспыхивает и гаснет, значит, кто-то развел огонь.
Который час? Середина ночи? Как долго я спала?
После инцидента с тем пьяницей у костра мы решили уйти. Дело было не только в том, что он испортил нам настроение, но и в том, что Мэри искренне беспокоилась о том, что убийца все еще на свободе, и считала, что чем раньше мы вернемся домой, тем лучше. Она пошутила, что я ведьма, и поэтому у меня больше шансов защитить себя, если я захочу остаться, но шутка не удалась. Потому что я думаю, что мой дар только усугубляет ситуацию. Делает меня мишенью.
Она проводила меня домой, и я сразу же легла спать, а она поспешила домой, чтобы отнести угощения Матиасу. Моя мама как раз уходила с Фамке — они все-таки решили пойти на вечер у костра и сказали, что вернутся поздно.
Теперь я понятия не имею, который час, и…
Катрина. Кэт.
Кэт.
Вот он снова.
Этот голос.
Незнакомый. Низкий и гортанный, но в то же время похожий на шепот. От этого у меня начинает покалывать кожу головы, по спине пробегают мурашки.
Затем я слышу глухой удар. Еще один.
Звук шагов внутри дома. Они отдаются эхом, сотрясая половицы. Кто бы там ни был, он направляется прямо ко мне.
Останавливается у моей двери.
Я пытаюсь сесть, натягиваю на себя одеяло, но не могу.
Вообще не могу пошевелиться.
Я застряла, застыла, парализована. Могу только смотреть, как поворачивается дверная ручка.
Я задыхаюсь, но воздух не движется. Такое ощущение, что я даже не могу дышать.
Дверь открывается медленно, дюйм за дюймом, с тихим, протяжным скрипом.
Показывается мужчина, стоящий с другой стороны.
Он больше двух метров ростом, и у него нет головы.
Я открываю рот, чтобы закричать.
Не могу.
Пытаюсь встать с кровати.
Не могу пошевелиться.
Только с ужасом наблюдаю, как мужчина ставит что-то на пол у двери и медленно направляется ко мне. Этот огромный человек в черном плаще сливается с тенями. Этот человек без головы.
В отличие от других случаев, когда я видела его — в трансе, на тропе в лесу, — у меня нет ощущения, что он ищет другого. Сейчас я уверена, что он ищет меня.
«Катрина Ван Тассел», — говорит он, его голос струится по воздуху и по моему телу, как ветер. Меня захлестывает горячее желание, и я вижу, как человек опускает руку к своей промежности, поглаживая что-то большое, длинное и темное.
Открываю рот, чтобы закричать, но ничего, ничего нет. Крик застревает в горле, и я даже не могу дышать, когда он останавливается передо мной. Движением другой руки он срывает простыни, я остаюсь в ночнушке.
Не знаю, что делать. Не могу защитить себя; не могу позвать на помощь. Я добыча, попавшая в ловушку, а он охотник, который пришел прикончить меня.
Как будто приберегал меня напоследок.
Тяжелые, холодные руки касаются моих бедер, я зажмуриваю глаза и пытаюсь собрать всю силу, которая есть во мне, чтобы преодолеть это очарование.
Думаю о энергии между мной и Крейном.
Думаю о его силе, о том, какой уверенной я себя чувствовала с ним. Сосредотачиваюсь на этом.
Использую эту энергию, чтобы открыть рот.
И кричу.
Звук отражается от стен, и я резко двигаюсь. Ползу по кровати назад, пока не упираюсь спиной.
Всадник без головы поворачивается, чтобы уйти. Медленно, как будто он не торопится, не боится, что его поймают.
Он поднимает вещь, которую оставил у двери, а затем проходит мимо камина и выходит за дверь.
Я встаю на ноги, хватаю нож, который храню в ящике своего стола, и бегу за ним, чтобы убедиться, что он ушел, и запереть дверь, как будто это меня защитит.
Чуть не поскальзываюсь, добегая до двери, ощущая что-то мокрое и скользкое под босыми ногами.
Смотрю вниз на пол и вижу кровавый след с отпечатками ботинок.
Глава 28
Крейн
Часы в библиотеке бьют полночь, и мне кажется, что все только начинается. Рядом со мной стопка книг, бутылка красного вина, металлический бокал и ряд свечей, освещающих стол, как маяк в темноте. Я уже долгое время просматривал стопки книг, пытаясь найти нужные, которые могли бы помочь разобраться с Бромом, и порывшись, мне наконец-то попались самые многообещающие.
Я раскладываю их перед собой на столе и отпиваю глоток вина. Я нашел старый том под названием «Магия крови и другие ритуалы», еще одна книга называется «Как общаться с мертвыми», другая — «Личный экзорцизм», еще один потрепанный том называется «Книга веримагии». Сначала я беру книгу о магии крови, потому что она не выходила у меня из головы всю неделю. Название на английском, но внутри написано по-гречески. Я не знаю греческого.
Вздыхаю и достаю из кармана свое масло для умащения, втираю его в запястья, закрываю глаза и повторяю заклинание, которое дает обладателю магии способность говорить и читать на любом языке — настоящая находка для учителя. Затем открываю глаза и переворачиваю страницу.
Холодный ветерок дует мне в спину, свечи на столе мерцают, почти погасая. Я резко поворачиваюсь на месте. За пределами света свечей в библиотеке совершенно пусто и темно, луна прячется где-то за деревьями. Как правило, библиотека закрыта для студентов после девяти вечера, но для преподавателей делаются исключения. Мисс Альбарес, библиотекарь родом из Мексики, сказала, что я могу остаться здесь на всю ночь, если захочу, и, возможно, так оно и будет. Я не планирую уходить, пока не получу то, за чем пришел сюда. Все мои планы уроков на эту неделю и так отняли слишком много времени. Хоть я и обязан работать в этой богом забытой школе, Кэт и Бром стали моей навязчивой идеей.
Осматриваю библиотечные закоулки и тени, и задерживаю дыхание, напрягая слух, чтобы уловить любые посторонние звуки, любой источник ветра. Ничего. Только тиканье часов.
Возвращаюсь к своим книгам и делаю еще глоток вина. Не могу отделаться от ощущения, что в библиотеке есть кто-то еще, чье-то присутствие, но это может быть плодом моего разыгравшегося воображения. В последнее время такое часто случается.
Мои мысли возвращаются к Кэт. К моей прекрасной, сладкой ведьмочке. Хоть я и зацикливаюсь на всем этом из-за природного любопытства и связи с Бромом, все-таки больше делаю это ради нее. Хочу, чтобы она вернула своего Брома, даже если в конце концов это разобьет мне сердце. Я ревную, да; я обладаю ее разумом, телом и душой, но поскольку это Бром, и я сам был с этим мужчиной, то соглашусь делить ее с ним и только с ним.
Но если он не готов делиться, я заберу ее себе.
В моем сознании возникает образ. Мы с Бромом, обнаженные, поклоняемся неземной красоте Кэт. Мой твердый член в ее влажном, мягком рту, полные губы с наслаждением обволакивают его, мои кулаки в ее растрепанных волосах, я наклоняю ее голову вперед, кончаю ей в горло. Позади нее стоит Бром, двигая бедрами, как животное, жестко входя в нее сзади, и ее груди трясутся при каждом толчке. Она стонет с членом во рту, от вибрации мои яйца наливаются тяжестью, и я слегка наклоняюсь вперед, дотягиваюсь до шеи Брома, обхватываю ее рукой и крепко сжимаю. Требую, чтобы он поцеловал меня. Тот рычит в ответ, но его глаза говорят, что я принадлежу ему.
Видение исчезает, и я становлюсь твердым, как камень. За все мои сексуальные интрижки и романы я ни разу не доходил до подобного. Даже в ту роковую ночь в Сан-Франциско, перед смертью Мари, я надеялся, что спасу наш брак, но это было далеко не так.
Но нет смысла фантазировать. Что, если мы не сможем вернуть Брому его прежнюю сущность и восстановить воспоминания? У меня нет сомнений, что он связан с гессенским солдатом, но каким образом?
