То есть, я читала, что у драконицы рождается только один ребёнок, и всё.
– Наверное, бывает. Мы же с Кирой родились.
– Ну да. Извини, глупо получилось. Я, наверное, завтра сама в архиве прочитаю. Спокойной ночи.
Однако чуть погодя он объяснил:
– Это редкость, поэтому Кире позволяют больше, чем другим драконам. Надеются, что она сможет тоже родить двойню. Как я понимаю, для людей это важно.
Ещё бы это не было важно – драконы вымирали, и это было ого-го какой проблемой, если о ней начали говорить даже в обычных новостях, а не только среди магов.
– Она может свободно перемещаться по питомнику?
– Нет, конечно. Но она пользуется некоторой свободой. И злоупотребляет ею. Я не хочу говорить больше, госпожа. Ты маг, – добавил он, словно извиняясь.
– Разумеется. И я Эля, кстати. Не госпожа. Давай спать, Фирр.
Утром он разбудил меня в шесть с минутами – несусветная рань по моим меркам.
– Ого, ты ещё меня не съел, – пробормотала я и повернулась на другой бок.
– Эля, надень на меня, пожалуйста, ошейник.
– Да, щас…
– Эля! А ну быстро встала! – рявкнул планшет голосом Иннара, и мы с Фирром подскочили.
Дракон принялся озираться, а я слевитировала планшет, выключила будильник и объяснила:
– Это запись. Я сейчас, десять минут подожди.
Десять минут ушли, чтобы приготовить кофе. Я раздобыла его вчера на кухне, а кофеварку – у коменданта. У меня был железный аргумент: я единственный артефактор в этом секторе и без кофе работать не буду.
Фирр с интересом принюхивался, и я протянула ему вторую кружку.
– Попробуй? Иннару не нравится, но он вообще гурман.
Фирру тоже не понравилось.
– Пресно.
– Серьёзно? – На мой вкус кофе был горький. Зато помог проснуться. – Ну на тогда воды. Слушай, а твой ошейник нормально работает?
Дракон озадаченно посмотрел на меня, и я уточнила:
– Когда ты его носишь, тебе не больно?
Фирр усмехнулся.
– А разве не так задумано?
– Вообще-то нет. Я там вчера кое-что подкрутила, давай сейчас наденем, и ты скажи – нормально?
Всё время, пока я колдовала с замком артефакта, дракон стоял неподвижно и внимательно изучал укус на моей шее.
– Это такая редкость? – не выдержала я. – На человеке, да – необычно, но вообще? Ты так смотришь. И не только ты. Почему?
Фирр отвёл взгляд.
– Это редкость, – потом повторил: – Пара – редкость. А увидеть эту метку на человеке – ты и сама понимаешь.
– Ну да. А на драконе?
– Тем более. Если это случается в питомнике – пару изолируют. Потом, наверное, убивают. Я не знаю. Это редкость.
– Но как-то же вы размножаетесь.
Дракон усмехнулся, на мгновение показав клыки.
– Да. Размножаемся. Вы, люди, смогли оптимизировать этот процесс.
Замок наконец защёлкнулся, и я отступила.
– Ну как?
Фирр удивлённо пощупал ошейник.
– Он точно работает? Я его совсем не чувствую.
– Точно. И вот так в действительности было задумано.
Дракон с сомнением посмотрел на меня. Потом вдруг сказал:
– Не делай так больше, Эля. Не зови к себе других драконов. Для тебя это плохо кончится. Не каждый остановится, даже почувствовав в тебе чужую пару. Это может не иметь никакого значения, потому что ты человек, а мы ненавидим людей. К тому же мой наставник не будет лезть мне в голову, чтобы прочитать воспоминания об этой ночи. Он уже понял, что это себе дороже, и поступает так только в исключительных случаях. Этот случай не исключительный. Но другие маги не столь щепетильны.
– Что значит – лезть в голову?
Ответить он не успел – завыла сирена и погас свет. Моя колдовская заплатка и сутки не продержалась.
Я запустила в датчик заклинанием и тяжело вздохнула.
– С добрым утром.
В «огненном» секторе Южного питомника было десять генераторов, и мне следовало в первую очередь проверить их, потому что противопожарная защита на всех её пятидесяти уровнях была подключена к электричеству. Случись что хоть с одним генератором, и вероятность восстания драконов возросла бы в разы. И это в лучшем случае. В худшем мы бы просто взлетели на воздух. Ба-бах! Всего-то.
И если с «ба-бах» ясно – вышедшая из строя противопожарка в соединении с защитными заклинаниями запустила бы магическую реакцию, схожую на человеческом плане с ядерной – то про восстание я не преувеличиваю. В питомнике шла настоящая война между магами и драконами, и люди в ней побеждали лишь на словах.
Ничего удивительного: огненные драконы говорят на языке силы. Ты слаб, значит, подчиняешься. Ты силён – подчиняются они, но не безоговорочно, а до тех пор, пока в твоей защите не появляется брешь. Тогда они в неё бьют, и роли меняются.
Даже Иннар – куда больший человек, чем дракон, что бы кто ни говорил – при нашем знакомстве не желал подчиняться мне сразу, несмотря на печать и риск вернуться в питомник. А ведь мог втереться мне в доверие и стать необходимым – это было бы логично и, с человеческой точки зрения, правильно. Иннар наверняка это понимал: он и пытался, но выдержал всего пару дней. И то, быть может, потому что чувствовал себя от истощения слабым. Зато после он наверняка не без удовольствия объяснил мне, что я такая же, как другие ведьмы, просто притворяюсь, и попытался сделать то, что все огненные драконы делают с женщинами. А когда получил отпор, мои сумочки отправились в утилизатор. Себе Иннар объяснил это тем, что не хотел жить с чокнутой хозяйкой. Как видите, даже лучшим из огненных драконов сложно принять свою природу.
Чего я не могла понять, так это почему люди в Южном питомнике ведут себя, как драконы?
Когда стало ясно, что генераторы не сбойнут, а моя заплатка-заклинание научилась перезапускаться спустя только час – то есть свет если и гас, то лишь на это время – я за завтраком составляла список приоритетных мест для ремонта проводки. Исправно она работала только в стратегически важных объектах – там, где жили драконы, и там, где их исследовали. Главное здание с его административной и учебной функцией, общежитие, архив и прочее требовали починки. Начать я собиралась с главного здания, и как раз во время изучения его плана ко мне подошёл Маттео, тот самый теормаг, которому я в первый же день советовала пинать проектор. Очевидно, не помогло. «Очень сложно учить драконов без электричества», – грустно сказал Маттео, а сидевший рядом Берт подавился овсянкой, закашлялся, а потом захохотал на всю столовую.
Но остальные молчали, стол теормагов смотрел на нас очень внимательно, а на Берта – ещё и неодобрительно – так что я ничего не поняла и согласилась.
Всё шло хорошо: я, как обычно, сбегала к дяде Эрику, отчиталась о проделанной вчера работе («Нет, мы не взорвёмся, нет, не нужно вызывать из отпуска тех троих артефакторов, да, я справляюсь»), потом на лифте, который в любой момент рисковал заглохнуть, спустилась на первый этаж в класс Маттео. Мы вместе попинали проектор, потом я уселась на пол перед щитком как раз у учительского стола и закопалась в провода. Что происходило в классе потом, меня совершенно не волновало. Очень сложно одновременно распутывать сотню узлов и обращать внимание на то, что творится вокруг. Класс начался – это я слышала. Драконы присутствовали – было понятно по запаху. Время от времени Маттео что-то говорил, но его речь казалась мне писком комара и очень раздражала.
Однако потом этому комару удалось до меня достучаться:
– Госпожа Стерн! Эльвира!
Сто первый узел дрожал у меня на пальцах – фигурально выражаясь, на самом деле я пыталась подобрать к нему нужную формулу, и мне было совершенно не до Маттео. Я сказала: «Угу». Но он не унялся:
– Эля!
– Ну что?!
Первое, что я увидела, когда обернулась, был прикованный к парте в первом ряду Фирр. Перед ним стояло блюдо с мясом, но смотрел дракон не на него, а на меня. Это был очень красноречивый взгляд, который, если не вдаваться в подробности, говорил: «Я хочу тебя убить». А если вдаваться, то Фирр явно фантазировал, как я буду в процессе страдать. Примерно так же на меня смотрели другие драконы, и сказать, что мне в тот момент стало не по себе – ничего не сказать.
– Прикажи ему его съесть, – прошипел Маттео.
Он тоже сейчас напоминал дракона, только что не скалился.
– Кому – кого?
Маттео резким движением ткнул – как будто ударил – в блюдо с мясом. Я хотела было спросить, с каких это пор дракона надо уговаривать, а тем более приказывать съесть мясо, но присмотрелась к печати Фирра и всё поняла. Дракону приказали не есть мясо, потом,
