Стоило только встать, как снова рухнула на пол, осознав, что натворила в приступе безумия. Прокляла! Прокляла отца своего ребенка, превратив в волколака до того момента, как наша дочь не станет взрослой и сильной. И не назовет его по имени.
Завыв, впилась ногтями в своё лицо, снова раздирая в кровь. И рыдала так, что к хижине больше никто не рисковал приближаться.
Сейчас редкий момент просветления. Поэтому я дописываю эти слова и прошу того, кто отыщет мою девочку и моего любимого… слезно прошу: скажи, что я их люблю. И буду любить после смерти. Прощения не прошу — нельзя меня простить никог…»
На этом письмо обрывалось. В горле встал ком.
Я не знал Альжбету, но картина в голове сложилась быстро. Медленно поднял взгляд и встретился с желтыми глазами волколака.
— Анджей?
Имя хрусталём упало на пол и разлетелось на осколки. В хижине поднялся безумный ураган: меня швырнуло в стену, Змеевского — к окну.
В голове загудело от удара. Однако после того, как ветер стих, удалось разглядеть медленно поднявшегося с пола мужчину. Обнажённого и исцарапанного, но вполне целого.
Некоторое время мы молча смотрели друг на друга.
— Дядюшка Анджей, а вы ничего так сохранились после беготни в волчьей шкуре, — наконец смог произнести я.
— Ты тоже ничего после подселения смоли, — заметил он хрипло и ломано, словно каждое слово давалось с трудом, но всё же весьма бодро.
Узнаю Каторжинского, однако.
Анджей быстро подошёл к столу, скользнул по нему беглым взглядом. Задержался на письме, в янтарных глазах мелькнула боль. И я осознал: он тоже любил Альжбету.
— Прокляла, значит… Вот кто, — тихо сказал он. — А я на всех уж подумал, на всех, кроме тебя, милая…
— Почему проклятье спало? — очнулся Змеевский, видимо, переварив увиденное. — Ведь это не Алина вас назвала.
Анджей посмотрел на нас, потом покачал головой.
— Альжбета была безумна. Её проклятье тоже сработало не сразу, превратив меня в волколака спустя тринадцать лет. При этом я совершенно не помнил, кто я и что когда-то был человеком. Спустя долгое время память стала возвращаться.
— И снятие проклятия тоже пошло не так, — мрачно добавил я.
— Да. Когда я сразу увидел Алину, то инстинкт убивать взял верх, но потом удалось опомниться. И она тоже что-то почувствовала, раз взяла меня с собой без видимых на то причин.
Он чуть прищурился, глядя на мою руку, всё ещё сжимающую кулон.
— Но сейчас у нас нет времени, мальчики. Нам пора будить спящую красавицу. Поэтому быстро в замок. И дайте мне что-то надеть.
— Вам идет и так, — лениво заметил Змеевский.
И удрал так быстро, что алый огненный шар не успел припалить белые волосы.
***
— Алина, возвращайся!
Голос повелительный, не терпящий возражений. А ещё будто чьи-то руки ухватили и тянут к себе.
Непрекращающийся кошмар, царивший до этого, словно разогнали; миг — и меня укутало в теплый и надежный кокон.
— Давай, девочка, иди ко мне.
— Алина, — а это уже голос Лешека. — Я люблю тебя. Я не могу без тебя жить. Ты нужна мне. Вернись.
И вдруг стало как-то светло и легко, словно не было рядом жуткой смоли, оглушающего одиночества и бесконечной безвыходности.
— Алина…
Глаза ослепило ярким светом. Я зажмурилась. Кто-то тряс меня, не сильно, но чувствительно.
— Она приходит в себя! — в этом вопле смешались радость и неверие в происходящее.
— Алина, Алиночка…
Горячие губы начала покрывать моё лицо поцелуями. Я полупридушенно пискнула, попыталась вырваться, но куда там! Меня держали так, что тут барахтайся — не барахтайся, толку не будет.
С трудом сфокусировав взгляд, поняла, что Лешек сжимает меня в объятиях, нахально заняв половину кровати. Но это полбеды, а вот то, что тут толпа народу и все умиленно лыбятся — совсем другое дело.
Князь, советник его белый, Малгожата, Вислава, Горневич и ещё какой-то незнакомый мужчина. Светловолосый, с пронзительным взглядом желтых глаз, такой весь элегантный до чертиков, что хочется позвонить в ад и выписать себе модельера.
И все смотрят на меня, будто чего-то ждут.
Ощупав себя, настолько это можно было в тесных объятиях Лешека, и глубокомысленно выдала:
— Я не умерла.
Сначала у всех вытянулись лица, а потом грянул дружный хохот, и я поняла, что в целом все довольны.
— Алина-а-а! — заорал кто-то сверху и плюхнулся на меня немалой тушкой. Лешек благородно отстранился, давая мне возможность сделать глубокий вдох.
— Бецик! — заорала я. — Имей совесть, ты меня раздавишь!
— Мне можно! — самодовольно заявил летучий мыш. — Я же твой любимый фамильяр!
— Очень тяжелый фамильяр, — проворчала я, но всё же сгребла его в охапку.
Я ещё слаба и чувствую себя не очень хорошо. Однако самое страшное позади, поэтому можно расслабиться и потискать двух самых замечательных мужчин на свете: Бецика и Лешека. А остальные могут погулять!
…солнечный свет заливал всю террасу, утро выдалось на удивление теплым. Вот тебе и осень. Напротив меня сидел он. Ведьмак. Анджей Сапковский. Тьфу, Каторжинский. И не надо тут хихикать. Почему-то каждый раз, глядя на папеньку, хотела назвать его именем известного писателя.
— Так это был артефакт? — уточнила я, делая глоток кофе.
Нам подали завтрак на террасу, и это восхитительно. Кофе в Вайвельском замке столь хорош, что я всерьёз подумывала выкрасть поваров Шлях-Успенского.
— Именно, — кивнул Анджей, нарезая подкопченное мясо. — Тадеуш очень долго вёл разработки. Он начал их ещё перед тем, как покинуть наш дом. Его целью было создать артефакт, который смог бы вернуть его владельца из любой точки земли. И я уже намного позже понял, что не только земли. Использовав фамильную силу рода Каторжинских, Тадеуш создал уникальную вещь. И смог передать её тебе в том мире.
Я подлила кофе из кофейника.
— Тогда всё равно масса вопросов. Как он там оказался? И почему именно мне?
Анджей посмотрел в сторону Живоглота, который выдувал огненные сердечки и распугивал местных.
— Судя по всему, при борьбе со смолью ему удалось выскочить из своего тела и оказаться в другом мире. А вот ты… — Поворот головы, прищур желтых глаз. — Ты похожа на мою дочь. И в то же время — нет. Но что-то общее у вас, безусловно, есть.
— Спасибо на добром слове, — проворчала я. — Выгонять хоть из дому не будете, папенька?
Анджей закатил глаза.
— Господи, что ж мне всё время попадаются ехидные женщины?
Я не ответила, сидя как нахохлившийся воробей. А что? Пусть отвечает!
— Во-первых, если б не твоё появление, вообще неизвестно, смог бы я вернуться в прежнее состояние. Как видишь, проклятье Альжбеты работало по-особенному. Во-вторых, я действительно буду искать Алину и Тадеуша, но это не значит, что куда-то выгоню тебя. Если судьба подарила мне двух дочерей вместо одной, то надо быть благодарным. К тому же мне есть ещё чем заняться: с Ключами колдовства ещё очень много работы.
Это впечатлило. Я не думала, что ответ будет именно таким.
— А тело? Ведь это не моё.
Анджей пожал плечами:
— У меня нет гарантий, что удастся вернуть мою Алину. Как и Тадеуша. Если вообще по нему судить, то он там и тело обрел, и живет. Возможно, Алина вообще не захочет возвращаться. Она слишком… в мать.
Тишина, заставившая вытянуться в струнку. Потому что именно от его слова сейчас зависит очень многое.
— Но я даю слово, — продолжил Анджей, — что не подниму на тебя руку, что бы ни произошло.
Я облегченно выдохнула.
— Но вот касаемо «выгнать»…
Недоуменно хлопнув ресницами, я уставилась на него.
— Эй! Только что сам сказал, что не тронешь и оставишь!
— Конечно, — улыбнулся он, в жёлтых глазах мелькнула хитринка. — Только вот ты теперь жена Леха Скорбуты, поэтому… и выгонять не потребуется — он сам тебя утащит на плече в свою пещеру!
***
Малгожата собиралась к отъезду — Палланок не мог долго оставаться без присмотра. К тому же всё уладилось. Алина вернулась, чувствовала себя неплохо. Появился Анджей, который пропадал столько лет. Да и Вислава не такая уже гадина, как казалось раньше.
