— Ри оказался прав? — спросила Соу. — Она уравновешивает тебя? Подавляет твою силу?
— Называй, как хочешь, но рядом с ней я знаю, что могу это контролировать.
— И давно ты пришел к такому выводу? — улыбнулась Соу.
— Когда не убил Роэли Гвена в приступе ярости.
— Ты вызвал его на поединок?
— Вызвал, — кивнул Кимао.
— И он принял вызов?
— Принял.
— И ты проиграл?
— Представляешь, проиграл.
Соу засмеялась так громко, что Данфейт приложила ладонь к своему уху.
— Она даже не понимает, какой подарок ей преподнес Учитель! Отдать слабому медиатору силу, подобную твоей — это же…
— Бомба замедленного действия, — перебила Соу Имайя.
Данфейт посмотрела на Кимао и прищурилась:
— Так, ты, все-таки, понял, зачем Учитель это сделал?!
— Да.
— И не сказал мне?!
— Теперь говорю.
— Какой же ты…
— Орайя перестал меня бояться. Айрин тоже. Меня больше никто не боится, а вот тебя… Роэли ломает тебя. Пире Савис пытается завоевать твою симпатию. Матье вызывает тебя ко мне каждую неделю, чтобы посмотреть, насколько сильно твое влияние на меня. Они понимают, что теперь все зависит от тебя. Ты — моя матриати, и ты — мой медиатор. Савис тренировала Айрин все пять лет, когда поняла, что я смотрю на нее иначе, чем на других. И за все пять лет твоя сестра не постигла и толики тех способностей, которые подарила тебе сама Юга. Тебе и мне позволено вернуться, потому что, если обозленные дети Амира получат возможность проникать в наш Мир свободно, — всему придет конец. Их некому будет сдержать. Об этой войне они говорят. И это, в их понимании, и есть «второй удар Сатриона».
Данфейт посмотрела на всех присутствующих и задержала взгляд на Соу.
— Вы так много знаете обо мне. Откуда?
— Мы ведь встречались раньше, и тогда твой разум был открыт для меня.
— Хотите сказать, что я освоила блокировку сознания? — едва не рассмеялась Данфейт.
— Ты просто выбрала подходящий прием. Не «дохлые кролики», Данфейт, а «я не хочу, чтобы меня читали».
Дани посмотрела на нее и отвернулась к окну.
— Роэли Гвен, Пире Савис, преподобный Матье — все они выглядят так молодо, хотя, бьюсь об заклад, что их возвращали в молодые тела много раз. Это видно по выражению их уставших лиц. А детям Амира такой возможности не предоставили. Я могу их понять. Но простить им гибель трех миллионов людей? Нет. Зачем? Почему Мийя?
— Потому что они полагали, что запасники тел находятся именно там, — ответил Кимао и так же посмотрел в окно. — И это не они взорвали Мийю, а Совет, который без раздумий отдал приказ сбросить термоядерную бомбу на объект, где был впервые зафиксирован прорыв материи. Плевать они хотели на мирное население. Они боялись, что дети Амира трансплантируются в свободные тела и придут за ними.
— Так, ты знал… — опешила Данфейт. — Знал правду…
— Я не мог сказать тебе этого. Ты не была готова. Ты бы все равно не поняла. Я ведь не знал, что ты уже умерла однажды и возродилась в новом теле. Хотя и сама ты, очевидно, не знала этого.
Данфейт посмотрела на Кейти, стоящего за их спинами.
— Ты позаботишься о тех, кого мы убьем сегодня?
Кейти утвердительно кивнул Данфейт.
— Спасибо.
— Пожалуйста.
Дани сплела свои пальцы с пальцами Кимао и посмотрела на него.
— Говори, что нужно делать, Зрячий.
— Ничего особенного, — улыбнулся Кимао и перевел взгляд на нее. — Закрой глаза и расслабься.
— И все?
— И все.
Дани прикрыла распухшие веки и приготовилась. К чему именно, она и сама не знала, но тело ее напряглось до боли в мышцах. Она почувствовала руку Кимао на своей голове. Он погладил ее по волосам. Он прикоснулся к ее щеке и провел по ней пальцем. Что он делает? Пытается расслабить ее?
Данфейт выдохнула, когда почувствовала, как его щека трется о ее иссушенную кожу на лице. Дани поняла, что он хотел сделать, поняла, и не стала противиться его воле. А может, это ее воля? Кто ответит? Она? Он? Кто?
Данфейт ощутила, как его теплые губы прикасаются к ее губам. Плавное движение по поверхности и глоток, поглощающий ее рот. Такие нежные… Хочется испытывать их прикосновения снова и снова. Вкус… Манящий… Хочется пить его, словно воду под палящим жаром Амира… Язык… Требовательный… Невозможно отстраниться и прекратить все это… Не хочется прекращать все это… Совсем не хочется…
Разряд — и Данфейт закричала от боли.
— Данфейт…
Учитель… Его голос…
— Данфейт, дыши!
Что? Дышать?
— Дыши, Данфейт!
— Кимао!!! — кричало ее сознание. — Где Кимао?!
— Я сказал «дыши»!!!
Рев голоса Учителя зазвенел в ее ушах и болью отразился в голове. Снова разряд. Словно током ее ударило в макушку. Еще один.
— Твою мать, Данфейт, дыши!!!
Дани открыла рот и вдохнула горячий, обжигающий воздух.
— Вернулась! — произнес кто-то над ее головой.
— Данфейт, — услышала она осипший голос Кимао.
— Я здесь, — так же глухо произнесла Дани и попыталась открыть глаза, но теплая ладонь легла на них и отрезала от света.
— Они еще не привыкли. Потерпи немного, — прошептал Учитель.
— Кимао… — простонала Данфейт. — Кимао…
— Все хорошо, — ответил зрячий, протягивая ей руку и прикасаясь холодными пальцами к такой же холодной ладони. — Ты долго, Donefaitu, я начал беспокоиться.
— Я больше никогда не захочу поцеловать тебя! — ответила Данфейт и сжала его пальцы, что было силы.
Ее глаза распахнулись, и яркий свет ослепил на мгновение. Она повернула голову и посмотрела в сторону. Там, сквозь туман своих слез, сквозь тень своих длинных ресниц, она видела человека, который был с ней в том Мире.
— Кимао… — позвала Данфейт, понимая, что образ его затмевает пелена, опускающаяся на глаза.
— Спи, Дани, спи… — произнес зрячий, и она закрыла глаза.
Глава 18
Данфейт проснулась в знакомой комнате. Это было то место, где она провела последние пять лет. Дани прищурилась и осмотрелась. Точно. Ее комната. Задернуты шторы, но за окном, судя по всему, полдень.
Данфейт встала с кровати и побрела в ванную. Выпрямившись перед зеркалом в больничной ночной рубашке, она хмыкнула. Все было на месте: горбинка на носу, грудь четвертого размера, развитые мышцы живота, депиляция и остриженные, точно, как до процедуры, волосы.
— Могли бы и длинные оставить, — пробурчала себе под нос Данфейт и пошла в душ.
Кимао вошел в ванную без стука. Присев на сидение унитаза, он закинул ногу за ногу и, подперев подбородок кулаком, посмотрел на Данфейт, которая, от подобной наглости, даже не нашлась, что ответить.
— Как себя чувствуешь? — спросил Кимао, продолжая изучать линию изгиба ее шеи и контуры груди, приоткрывшейся его взору с этого места.
— Нормально, — ответила Дани и, повернулась к нему спиной, облокачиваясь о борт ванной, в которой сидела.
— Еще бы, — хмыкнул зрячий. — Три дня спать!
— Три дня?! — опешила Данфейт и обернулась.
— Я проснулся вчера утром, а ты вот проспала до обеда сего дня.
— А где Учитель?
Она хотела его увидеть. Увидеть и обнять, несмотря на то, что прокляла его в последний раз, когда заглядывала ему в глаза…
— Как обычно, изучает что-то в кабинете.
— Почему мы здесь, на Мийе?
— Не думаю, что тебе требуются пояснения.
— Значит, наши «пустышки» здесь есть. А еще где?
— Не важно.
— Ты так и будешь «сверлить» мою спину или предоставишь мне возможность помыться?
— Мойся, — произнес Кимао, но с места не сдвинулся.
Данфейт отвернулась от него и закрыла глаза, расслабляясь в теплой воде.
— Нам необходимо поговорить, — нарушил тишину Кимао.
— Не уверена, что сейчас хочу услышать твою историю.
— А я не уверен, что смогу рассказать тебе ее позже.
— Не переживай. Я попрошу сестру рассказать мне все. Она, ведь, в курсе твоих тайн?
— Не хочешь слушать — так и скажи! — разозлился Кимао и встал.
