и я ещё больше ушла в забытье. Очнулась лишь в тот момент, когда рука Яра пробралась под сорочку и сжала ягодицу. Я шумно выдохнула – прикосновение было обжигающим и горячим.
– Я… я наверное должна тебе сказать, что у меня никогда и никого не было, – решилась я, ужасно смущённая, уперевшись ладонями в грудь Владыки. – Понимаешь, о чём я?
Немного удивлённый Лейард медленно кивнул и, осторожно притянув к себе, поцеловал так нежно, что у меня пресловутые бабочки в животе запорхали. Этого поцелуя стало мало слишком быстро, захотелось углубить его, сделать более стремительным, порывистым, но мужчина как назло медлил, а потом и вовсе отстранился, погладив напоследок по щеке.
– Тогда тем более я не могу воспользоваться твоей слабостью, – прошептал император. – Не хочу, чтобы ты думала, будто я воспользовался тобой, зная, что ты уйдешь в другой мир и я не понесу ответственности.
– Если это единственная причина, то могу её оспорить. С чего ты взял, что это ты воспользуешься мной? Может, это я воспользуюсь тобой? Проведу с тобой ночь, вскружу голову и навсегда уйду в свой мир!
Яр негромко рассмеялся и уже серьёзно продолжил:
– А это вторая причина, – он вновь положил ладонь на мою щёку, проведя по ней указательным пальцем, – я боюсь, что после этой ночи не смогу отпустить тебя, навсегда паду жертвой твоих чар, а ты со временем возненавидишь меня за то, что лишил тебя выбора.
Боже мой, сердце сейчас выпрыгнет из груди! Так сладко, так пронзительно говорил Владыка. Но смогу ли я остаться в этом мире? Смогу ли отказаться от сестёр? И не пожалею ли я, если сейчас откажусь от близости с Яром?
Я положила руки на пояс мужской рубахи и потянула её вверх, снимая с императора. Яр шумно выдохнул, когда мои пальцы прикоснулись к мышцам живота, очертили кубики и двинулись вверх, к груди. Обвели широкие плечи и спустились к рукам. Взяв его ладонь, я приложила её к своей щеке, потеревшись, словно котёнок, просящий ласки. И я действительно просила ласки у Лейарда. Его глаза потемнели ещё сильнее, грудь начала шумно вздыматься, а я только и могла думать о том, насколько я сгораю от желания здесь и сейчас.
– Я не умею соблазнять, – призналась я и сглотнула, – но надеюсь, что ты всё-таки поддашься и мне не придётся сгорать со стыда.
Яр рассмеялся и опустил взгляд к моей груди, видневшейся в вырезе рубашки. Склонил голову, поцеловал каждую грудь, а потом поднял взгляд, в котором не осталось места нерешительности.
– Ты сводишь меня с ума. Ты сама сплошной соблазн. Ворвалась в мою жизнь, вскружила мне голову, заставила забыть обо всех других, оставила лишь свой образ в моей голове. Я словно твой раб, покорный и невольный. Даже сейчас… я крушу все свои принципы, все обещания себе не дотрагиваться до тебя, потому что не в силах устоять. Ты стала моей главной слабостью, но и такой радостью, что я не могу описать это словами.
– О, у великого оратора закончились слова, – простонала я ему в губы, выгибаясь в спине и подаваясь к нему в соблазнительной позе, – неужели я тебя настолько зацепила?
Он не ответил. Но ответом стал поцелуй. Я плавилась в руках Лейарда, сгорала и возрождалась вновь. Оставшись перед ним абсолютно обнажённой, я не почувствовала слабости и ранимости, наоборот. Я неожиданно ощутила свою силу, свою власть над этим мужчиной. Над желанным, любимым мной мужчиной.
Руки, губы, сплетение тел… Это было так прекрасно и так правильно, что я не могла найти нужных слов. Да и слова были не нужны, когда вокруг взрывается мир и сужается до одного-единственного, с которым сердце бьётся в унисон, с которым мир озаряется новыми красками, а время замедляет свой ход.
Когда закончилось это безумие, никто не знает, но я точно слышала, как пропели первые петухи. Мы ещё рассмеялись, лёжа в обнимку. Яр обнимал меня со спины и целовал в шею, периодически сдувая волосы и щекоча своим дыханием. Мы радостно смеялись и оба чувствовали расслабленность и желание быть как можно ближе друг к другу.
– Я… возможно, подумаю, чтобы остаться в этом мире.
Руки Яра сильнее сжались на моей талии. Я тоже напряглась и, полуобернувшись, посмотрела на мужчину.
– Ты не хочешь, чтобы я осталась?
– Если мы не найдём Призму, мне придётся отдать свою жизнь. Не хочу, чтобы в случае моей смерти ты осталась одна.
– Не смей говорить о своей смерти, – рыкнула я и, перевернувшись, крепко обняла его. – Ты найдёшь другой выход, даже не смей думать иначе! Слышишь? Я… я люблю тебя. Ради моей любви ты должен жить. Никакие боги не заберут тебя у меня. И вообще… пойдём в мой мир!
Яр грустно улыбнулся. Долг. Пресловутый долг! Я крепко обняла его и больше не говорила ни слова. К чему сотрясать воздух, биться в истерике дальше? Немного выплеснула пар – и будет. Я уверена, Лейард найдёт другое решение. Мне же нужно было принять своё…
Остаться в этом мире и бросить своих сестёр? Или вернуться к сёстрам и оставить Лейарда?
Просыпаться в объятиях этого мужчины – самое безмятежное, что было в моей жизни. Я чувствовала тепло его тела, силу рук, обнимавших меня, и казалось, что никто в мире не сможет причинить мне вреда.
События прошедшей ночи накатили бешеной лавиной. Щёки вспыхнули, и я неуютно сжала ноги, вспоминая о том, как вчера не испытывала и десятой части того смущения, что испытываю сейчас. Яр почувствовал моё пробуждение, распахнул глаза, блаженно улыбнувшись, поцеловал меня в макушку и прижал к себе сильнее.
Мне не хотелось нарушать идиллию этого момента. Эти мгновения – последние, что были у нас в запасе. Сейчас я отправлюсь в монастырь, а Яр – во дворец, чтобы при сегодняшней луне снять брачную татуировку. Затем меня выведут тайными ходами и доставят прямиком к порталу.
– Не торопись отправлять меня в мой мир, – прошептала я и положила руку ему на грудь, подняв голову, чтобы встретиться с Яром взглядами. – Я хочу быть уверенной, что ты найдёшь другой способ и останешься в живых.
Император вместо ответа жарко и нежно поцеловал, так, что у меня затрепетали в животе бабочки. Я потянулась к нему и накрыла своим телом, переплетая наши пальцы и подняв руки вверх.
В дверь постучали и с улицы донёсся знакомый голос:
– Ваши величества, позвольте войти?
– Нет! – прохрипели мы с Яром одновременно и
