Я была поражена, даже не зная, что внутри. Никогда бы не подумала, что бумага может быть такой красивой. Я бережно провела пальцем по тиснению. В моих руках оказалось нечто невероятно ценное, я чувствовала это. Этот подарок прекрасен.
– Открывай же, – настойчиво прошептал Бенедикт.
Положив папку на колени, я аккуратно развязала ленту. Внутри обнаружила небольшую стопку бумаг в изящном переплете: ноты для концерта арфы. Вверху листа стояла надпись – «Песнь печали». Это написала его мать! Бенедикт…
Я смотрела на него, не в силах подобрать слов. Будто король подарил мне не просто нотные листы, а часть себя.
– Я запомнил, что тебе понравилась эта мелодия, – объяснил он. – Она показалась мне более личным подарком, чем цветы или книги. Более запоминающимся.
Я покачала головой и внимательно изучила ноты, вспоминая грустную мелодию, вспоминая, как Бенедикт, сидя за арфой, вплетал свое горе в тихие ноты. На глаза мне навернулись слезы.
– Ничего прекраснее мне еще не дарили, – призналась я. Одно дело – подобрать подарок, который может понравиться. Совсем другое – открыть свою уязвимость… Это неоценимо. – Благодарю, Ваше Величество. Это большая честь для меня.
Его губы чуть дернулись в улыбке.
– Я полагал, мы решили обращаться друг к другу по именам.
На мгновение я забыла, как дышать.
– Простите, я вовсе не…
– Флоренс, – перебил он меня. На его лице показалась улыбка. – Я не укоряю тебя. Просто предлагаю.
Я пристально смотрела на него.
– Вы хотите, чтобы я говорила вам «Бенедикт»? – уточнила я.
– А у тебя есть обращение поинтереснее? – развеселился он. – В любом случае ты всегда пренебрегаешь этикетом.
– Может, не совсем… – виновато начала я.
Его улыбка стала шире, а на щеках показались ямочки.
– Могу припомнить несколько случаев, когда обращение «Ваше Величество» звучало оскорблением.
– Значит, по этой стороне моего характера вы совсем не скучаете? – заключила я.
– Да, не слишком, – признался Бенедикт, но тут же его голос смягчился. – Но сильно скучаю по тому, как ты говорила «Бенедикт».
Его слова отозвались теплым покалыванием внутри.
– Всего несколько раз, – отметила я.
Он покачал головой, будто поражаясь самому себе.
– Тем не менее этого оказалось достаточно. – Он поднялся с кресла, ласково улыбаясь. – Но решение за тобой, как всегда.
– Вы уходите? – в замешательстве спросила я, когда король повернулся к двери. Я думала, он захочет выпить моей крови. Или хотя бы останется со мной, пока я не усну. Но, судя по всему, он пришел только отдать подарок. Как же его понять? На концерте мы сблизились как никогда, но по дороге в замок он находился будто в другой вселенной. Только что он попросил называть его по имени, а теперь бросал в одиночестве. Чего он хочет от меня?
Бенедикт замешкался, хотя я уже не ждала, что он повернется ко мне. Но он не двигался с места.
– Ты хочешь, чтобы я остался? – спросил он. Теплое покалывание внутри переросло в трепет.
– Не буду возражать, – уклончиво ответила я, и Бенедикт тихо рассмеялся.
– Прямота или сдержанность – не такой сложный выбор, почему ты не можешь определиться?
– Я думала, ты ждешь и того и другого, Бенедикт, – тихо ответила я, сжав кулаки. Его имя прозвучало непривычно, но в то же время я испытала удовлетворение.
Он, напрягшись, распрямил плечи. Глубоко вдохнул, будто привыкая к тому, как я произношу его имя, и так я почувствовала себя смелее. Вероятно, я обладала большей властью над королем, чем думала. Король? Плевать! Он подчиняется моим желаниям.
– Верно, – резко ответил он. – Но я не намерен строить догадки. Чего хочешь ты, Флоренс?
Я поймала его взгляд.
– Хочу, чтобы ты остался.
Бенедикт опустился в кресло.
– Снова мучают кошмары? – поинтересовался он, но я помотала головой.
– Нет. Но мне нравится, когда ты рядом.
Его губы дернулись в улыбке. Но, не отвечая на мои попытки флиртовать, он откинулся на спинку кресла.
– Подожду, пока ты не уснешь.
Мне едва удалось подавить стон разочарования. И почему все так сложно? Последней фразой Бенедикт будто подвел черту. Хотя я и была ему благодарна, все-таки сильно разозлилась. Это он начал рушить стены между нами. И вот, кажется, передумал. И не просто оставил их на месте, а укрепил и замазал трещины. Возможно, он тоже осознал, что, если не будем сдерживаться, в скором времени окажемся на груде развалин.
Но ведь это и было моей целью – превратить королевство в руины. И свергнуть короля.
Слова брата эхом отдавались в памяти. Я потратила впустую три месяца. Три месяца я подпитывала страхи, от которых следовало избавиться еще до бала. Сколько бы я ни злилась и ни расстраивалась, брат прав. Пора наконец вернуться к плану. Чем раньше, тем лучше: если я не успею, пострадают все.
Скинув одеяло, я вскочила с кровати. Бенедикт бросил взгляд на мои ноги.
– Все в порядке? – спокойно спросил он.
Кивнув, я подошла к нему, провела ладонью по подлокотнику кресла, затем вверх по его руке. Бенедикту пришлось запрокинуть голову, чтобы видеть мои глаза, но его лицо оставалось бесстрастным. Он напрягся в предвкушении, а меня охватила дрожь. Хотела бы я списать ее на ночную прохладу, но меня сразил взгляд Бенедикта.
Словно завороженный король следил за каждым моим движением. Он занял выжидательную позицию, не уверенный, что я собиралась делать дальше. Я положила руку ему на плечо и, не встретив возражений, опустилась ему на колени. Я ощутила тепло его тела, и Бенедикт выдохнул.
– Флоренс, – прозвучал его голос. Мое имя слетело с его губ, то ли предупреждая, то ли приглашая меня.
Я замерла в сантиметре от его губ, чувствуя, как внизу живота усиливается трепет возбуждения. Я хотела убедить короля в том, что желаю его. Но и сама не могла устоять перед ним.
– Сегодняшний вечер был одним из лучших в моей жизни, – прошептала я. Почти правда, почти ложь.
Бенедикт прикрыл глаза. Но вот они открылись – и от его взгляда мое сердце пропустило несколько ударов. Его зеленые глаза пылали чистым вожделением. Он положил руки мне на спину, и через тончайшую ночную рубашку я почувствовала теплые поглаживания. От этих прикосновений у меня по телу побежали мурашки.
– Очень рад, – ответил Бенедикт. Он обхватил меня руками, коснувшись талии, и замер в нерешительности. Глубоко вздохнув, я положила руки ему на грудь. Его запах, всюду был его запах, окутывая меня, напоминая о лесе, об открытом огне, о доме и о чем-то пленительно чужом.
– Что ты задумала? – пробормотал он. Я ощутила, как эти слова отдались вибрацией у него в груди, и возбуждение
