разлилось внутри. Осторожно я потянулась к вороту его рубашки, но Бенедикт успел схватить меня за руку, бережно сжав ее.
Он казался спокойным, почти невозмутимым, но в его глазах горело желание. Оно распространялось и по моему телу, сжигая мое самообладание и страхи, терзавшие меня до сих пор.
– Я хочу, чтобы ты выпил моей крови, – вздохнула я, пытаясь наклонить голову, чтобы подставить ему шею. Но Бенедикт удерживал меня, не позволяя шевельнуться, его пальцы запутались в моих волосах. Он демонстрировал, что превосходит меня физически, и все же я чувствовала себя дирижером в этом концерте. Я прижалась к его груди, и Бенедикт схватил меня за бедра, словно желая удержать на месте. Его рука скользнула мне под рубашку, поглаживая обнаженное тело, и мы оба ахнули.
– Зачем тебе это? – спросил он. Его голос звучал грубо, устало, в нем бурлило желание, готовое вырваться наружу.
– Так я пойму, что отплатила тебе сполна, – прошептала я. Но это было лишь частью правды. И я, набравшись храбрости, открыла один из своих секретов. Сделала еще шаг к своей смерти. – Мне нравится, когда ты пьешь из меня.
Бенедикт вздрогнул, но не шевельнулся. Судя по всему, он отчаянно боролся с собой. Он хотел всего – хотел меня. Но что-то сдерживало его.
Я шевельнула подбородком, но Бенедикт крепко удержал меня за шею. Его другая рука лежала на моем бедре, и я вдруг почувствовала себя в ловушке, из которой не вырваться. Инстинкты кричали мне бежать, не позволяя отдаться королю, но возбуждение заглушало их. Желание ощутить, как клыки Бенедикта касаются моей кожи, стало таким сильным, что причиняло боль.
Бенедикт вцепился в меня еще крепче.
– Прошу тебя, – выдохнула я, и между нами разгорелось пламя, разгоняясь по моим венам как лесной пожар.
Бенедикт отвел мою голову назад, и я закрыла глаза. Горячее дыхание лизнуло мне шею. В предвкушении я потянулась ближе к королю, но он впился пальцами в мое бедро.
– Не шевелись, – пробормотал он.
Большим пальцем он поглаживал чувствительное место с внутренней стороны бедра. Я громко выдохнула. По рукам у меня побежали мурашки, и я почувствовала, как между ног скапливается влага. Бенедикт удерживал меня без усилий, и это меня возбуждало. Как же все изменилось. Невозможность защититься от монстра должна внушать ужас. Но ничто в короле не казалось мне опасным. Волнующим – да, крайне возбуждающим. Похоже, я стала доверять ему.
Ощутив его губы на шее, я ахнула. Наконец Бенедикт впился в мою плоть и стал пить кровь. Я вся горела, полностью отдаваясь огню, сжигавшему тело, но король, как всегда, не спешил. Сделав несколько глотков, он провел языком по ране, заживляя ее, и мне пришлось сдержать вздох досады.
Я жаждала большего. Пусть он не останавливается, никогда! Я не хотела расставаться с ним. И, похоже, Бенедикт поддерживал меня в этом.
Он впивался мне в шею губами. Его дыхание сбилось, и на секунду мне показалось, будто он дрожит. Но стоило мне поднести ладонь к его щеке, чтобы попросить о продолжении, как он откинулся на кресло и выпустил меня из объятий.
Разочарование окатило меня ледяной волной, но даже этому чувству оказалось не под силу потушить пламя у меня внутри.
– Что-то не так? – спросила я чуть слышно, поглаживая Бенедикта по щеке и ощущая его жесткую щетину. Но он только покачал головой и схватил меня за руку, отстраняясь.
– Ты получила, чего хотела, – хрипло проговорил он. – Думаю, время попрощаться.
Мое сердце обрушилось в пропасть. К горькой досаде примешался страх. Возможно, я зашла слишком далеко? Вдруг я спугнула Бенедикта? И опять все испортила…
– Разве ты не хотел? – проговорила я, а Бенедикт тяжко вздохнул.
– Это не имеет значения.
– Разумеется, имеет! – запротестовала я.
– Поздно, – пробурчал он. Приобняв за талию, он притянул меня к себе, и на краткий миг во мне затеплилась надежда. Но он встал на ноги, удерживая меня на весу, и поставил на пол. – Нам нужно отдохнуть.
Я встряхнула головой, чтобы разогнать мысли. Меня тревожило, с какой легкостью его прикосновения сломали все мои планы, оставив лишь жгучее возбуждение. Насколько я поняла, Бенедикта тоже встревожило то, что произошло между нами. Мы оба терзались сомнениями – но разве я позволю страху разлучить нас? Я не могла отступить, пройдя такой путь. Бенедикт, как и я, стоял у самой черты, за которой его самообладание падет. Стоит только убедить его сделать шаг – и я выиграла.
Я подняла на него взгляд, подходя ближе.
– Ты можешь остаться на ночь, – прошептала я и попыталась положить руки ему на грудь, но он отстранился. Покачав головой, взъерошил темные кудри.
– Флоренс, это плохая идея.
В его глазах читалась внутренняя борьба. Тем не менее он отказал мне, и это причиняло боль. К тому же я не понимала причины.
– Почему? – спросила я.
Он нахмурился.
– Сначала мы должны четко определиться с нашими желаниями.
Я растерянно захлопала ресницами.
– Ты утверждал, что хочешь всего, – напомнила я.
Бенедикт не сразу ответил, и я начала сгорать от неловкости под его пристальным взглядом. Обхватив себя руками, я вскинула голову.
– Речь не о том, чего хочу я, – сказал он наконец. – А о твоих желаниях. А также о твоих представлениях о том, чего тебе следует желать.
Я нахмурилась, но, похоже, недостаточно убедительно, так как Бенедикт не попытался объяснить, что имел в виду.
– Не понимаю, – начала я. – Мне казалось, я вполне четко обозначила свои желания…
Он покачал головой.
– К чему все это, Флоренс? Недавно ты ненавидела меня, а теперь… Ты стараешься ради себя или ради меня?
– На что ты намекаешь? – возмутилась я. – Ты полагаешь, я притворяюсь, чтобы ублажить тебя?
Сердце заколотилось сильнее. Бенедикт почти подобрался к правде. Он вновь провел между нами черту, сделав мою цель почти невозможной.
– Я не обвиняю тебя, – объяснил он. – Но быть королем непросто. Иногда мотивы окружающих запутываются. Я не могу не задаваться вопросом, что влечет тебя ко мне – чувства или моя власть.
Я поджала губы.
– Ты оскорбляешь меня.
Он поморщился.
– Такое случается. Приношу извинения.
Мое сердце сжалось.
– Значит, ты не доверяешь мне, – заключила я.
– Скорее не доверяю себе, – сказал он. – Был бы еще в этом смысл…
Ни малейшего.
– И что теперь? – спросила я. Вот оно. Возможно, он проведет черту здесь и сейчас. Эта мысль вызвала у меня тоскливое чувство.
Взъерошив волосы, Бенедикт тяжко вздохнул. На мгновение он показался мне беспомощным.
– Теперь мне нужен холодный душ, – пробубнил он, не спуская с меня взгляда. – И нам
