читая панику на ее лице.
Возможно, она сожалеет о том, что сказала мне, что любит меня.
Может быть, она решила, что ей лучше быть только с Лэндоном и Винсентом, и устала иметь дело с моим дерьмом.
— О, — повторяет она, прижимая руку к животу и слезая с моих колен.
В моей голове звучат тревожные звоночки. Я не знаю, что, черт возьми, происходит и почему она выглядит напуганной, но я готов поджечь этот гребаный город, чтобы это прекратилось.
— Детка? Что случилось?
— Это начинается, — дрожащим голосом шепчет она. — Я чувствую это. И это больно. Это больно.
Когда она это говорит, в воздухе разливается густая волна сладости. Чистый, концентрированный аромат Омеги.
У Скайлар начинается течка.
СКАЙЛАР
Как неловко, что признание в любви — это то, что в конце концов разжигает мою течку.
Я читала брошюры, в которых подробно описывалось, чего ожидать после отмены подавляющих препаратов, но пережить это — совершенно другое дело.
Через несколько секунд пот стекает у меня по спине, а матку сводит так сильно, что слезы наполняют глаза.
Я даже не могу встать с дивана.
— Прости, — выдыхаю я Риверу, который смотрит на меня так, словно у меня выросла вторая голова.
— Прости? — он повторяет. — Прости, блядь, за что?
— За это, — выдыхаю я. — За все побочные эффекты. Ты не обязан оставаться, если не хочешь.
— Ты действительно чертовски сумасшедшая, — бормочет он, поглаживая меня по спине. — Это гребаная честь, что ты вообще хочешь, чтобы я был здесь.
— Пожалуйста… В холодильнике должно быть немного воды и грелка…
— Это все в боковом шкафу, — говорит Ривер, уже вставая с дивана и открывая холодильник. — У нас есть контрольный список. Об этом позаботились.
— Что? — Я поворачиваюсь к нему, морщась. — Какой контрольный список?
— Ты думаешь, мы не готовы? — он одаривает меня ухмылкой. — Мы детективы, детка. Мы всегда готовы. И мы провели свое исследование. Ты не будешь проходить через это в одиночку, включая негативные моменты.
Они провели исследование.
У меня голова идет кругом от осознания этого.
Ривер возвращается, прижимая к моим губам бутылку с холодной водой. Я жадно выпиваю ее, чувствуя, как ледяная жидкость растекается по телу.
— Мне нужно снять эту одежду, — выдыхаю я. — В ней слишком жарко.
— Я знаю, — терпеливо говорит он. — Я держу тебя, Скайлар.
Я как будто подхватила грипп. У меня болит голова, и озноб сотрясает тело, когда Ривер ведет меня в спальню, где я сворачиваюсь в своем гнездышке.
Он раздевает меня быстро и методично, инструктируя поднимать бедра и руки, когда это необходимо.
Как только я обнажаюсь, он оставляет меня только для того, чтобы вернуться с прохладной тканью, вытирая пот с моего тела.
Слезы наполняют мои глаза. Джейсон никогда не делал этого для меня.
Аромат Ривера более острый, чем когда-либо, и его глаза горят, когда он проводит тканью по моему телу.
Но я не возбуждена. Мне больно.
— Ты не обязан это делать, — говорю я ему. — Я не смогу ответить тебе взаимностью прямо сейчас.
Он перестает вытирать меня. — Думаешь, я делаю это именно поэтому? — тихо спрашивает он. — Просто чтобы я мог бы тебя трахнуть?
Я не отвечаю ему, и он закрывает глаза и вздыхает.
— Я собираюсь убить его, Скайлар, клянусь гребаным Богом… — Он останавливает себя и проводит рукой по волосам. — Я делаю это, потому что я хочу этого, и это то, чего ты заслуживаешь. Я люблю тебя. И для меня это означает заботиться о тебе всеми возможными способами. Не только во время секса. Но и в жизни.
— Хорошо, — шепчу я, когда на меня нападают судороги.
— Это первая стадия, — говорит Ривер, продолжая вытирать меня. — Ты почувствуешь тошноту, и у тебя может быть небольшая температура. Но потом это уже не так больно, но все еще интенсивно. И вот тогда мы все сможем повеселиться.
Я ловлю его ухмылку и слабо хихикаю. — Извращенец.
— Помнишь, что я говорил тебе о стыде извращенцев? Это не очень приятно. — Ткань наконец достигает моей сердцевины, и он осторожно вытирает пятно. Я чрезмерно чувствительна, поэтому малейшее прикосновение заставляет меня вскрикивать от дискомфорта. — Прости, — шепчет он. — Почти закончил.
Как только он заканчивает, то приносит мне пакет со льдом и заворачивает меня в мои одеяла.
— Спасибо тебе, — шепчу я, выглядывая из-за свертка, в который он меня завернул. — За все.
Он садится на край кровати и запускает пальцы в мои волосы, отчего по коже головы пробегают мурашки. — Спасибо, что любишь меня, — просто говорит он. — Спасибо тебе за то, что ты разглядела мое дерьмо насквозь и приняла меня.
— Это было не очень сложно, — говорю я. — Тебя легко любить.
Он фыркает. — Это говорит лихорадка. — Он наклоняется и целует мои волосы. — Но все равно приятно слышать.
— Ты останешься со мной? — Спрашиваю я. — Только пока я не засну? Я просто не хочу быть одна.
— Ты не одна, детка, — обещает он мне. — Больше никогда.
Моя кожа буквально горит. Пот стекает по моему лбу, прилипая к волосам, пока я борюсь с судорогами. Но утяжеленное одеяло помогает, а Ривер держит меня за руку.
— Остальные скоро будут здесь, — говорит он.
— Они уже знают? — Осторожно спрашиваю я, пока Ривер переплетает наши пальцы.
— Да, детка. И они более чем подготовлены.
Я стону от боли, и он сжимает мою руку.
— Постарайся уснуть, Скайлар. Твое тело и разум прошли через ад. Ты заслуживаешь немного покоя.
Я думаю, все мы заслуживаем.
Я просыпаюсь от звука жужжащего вентилятора.
Я вся взмокла от пота, но озноб прекратился.
Мой жар спал, и судороги сменились постоянным трепетанием моего влагалища.
Боль превратилась в возбуждение.
Сбрасываю одеяла, прохладный воздух от вентилятора касается моего обнаженного тела, посылая по мне восхитительный холодок.
Мое сердцебиение участилось, как будто я только что выпила две чашки кофе.
Я полна маниакальной энергии.
Я нахожу пару лавандовых спортивных штанов и белый струящийся топ, сложенные на краю кровати, и быстро одеваюсь, мягкий материал царапает мои соски.
— О, — выдыхаю я.
Чувствителен каждый дюйм моего тела, от пальцев ног до самого лица.
У меня никогда не было таких заплывов.
Даже дуновение вентилятора почти слишком сильное.
Не в силах больше оставаться в своей комнате, я направляюсь по коридору, следуя за знакомыми, восхитительными ароматами мужчин, которые значат для меня больше всего.
Когда я поворачиваю за угол и вхожу в парадную часть дома, меня захлестывает чувство эйфории.
Они все здесь, и они работают вместе.
Ривер и Винсент на кухне, Ривер у разделочной доски, пока Винсент размешивает на плите что-то вкусно пахнущее.
Лэндон сидит в гостиной на диване и складывает стопку одеял, которых я никогда
