— Мои надежды и мечты! — вскрикнула ведьма. — Как теперь мне использовать силу феникса?
— Ты собираешься использовать силу феникса? — заорала Спаркл/Кари.
Она была в большом смятении, но память, вероятно, вернулась полностью. Казалось, она тянет её в двух разных направлениях, как было с Девоном/Эстахотом. Несомненно, именно та часть, что принадлежала прежней Кари, визжала:
— Это мой феникс. Я нашла его и привезла сюда. Он только мой!
— Нет, если я первая доберусь до него, — возразила Сармин.
— У тебя же есть дракон, — парировала Кари. — Зачем тебе ещё и феникс? Жадная злая…
— Девочки, девочки, — встряла я. — Феникс никому не принадлежит. У феникса, как и у человека, не может быть хозяина.
А потом я обратилась к свернувшемуся глубоко-глубоко внутри меня элементалю, который всё ещё не выполнил одно условие своего соглашения.
— Готов? — спросила я.
— Готов, — ответил Эстахот.
Его сила потекла через мою, мы опустились и сжали в руках крошечную металлическую мышку. Какое-то время мы трудились в полном согласии, и это казалось таким правильным, словно мы понимали друг друга с полуслова и знали друг друга как свои пять пальцев.
И вдруг я подумала — а что если то, что мне нравилось в Девоне, теперь исчезнет навсегда?
Но фигурка под нашими руками постепенно нагревалась. Она отделилась от своего постамента, и мы взяли её в руки, а она всё нагревалась, росла, менялась. Она стала красной, потом оранжевой, пахла корицей и беспокойством; она трепетала, она дышала, она росла.
Феникс поднялся из моих рук, продолжая увеличиваться в размере. Он всё рос и рос, пока не достиг размеров Мунфайер. И продолжал расти, теперь я видела, что его перья потускнели и истрепались от времени, что глаза были полуприкрыты, а хвост опустился под собственной тяжестью.
Этот феникс был очень старый. Он был готов к перерождению. Он был готов начать всё сначала.
— Тридцать секунд, — предупредила ведьма.
За фениксом я увидела нечто спешащее к нам, приближающееся невидимыми скачками, искажающими звёзды.
— Кэм! — донёсся до меня голос. — Кэм!
— Ну, давай посмотрим, что мы сможем сделать, — сказал демон.
И с помощью Эстахота, я, казалось, выросла и сравнялась с фениксом, который взмыл в небо и взлетал всё выше и выше.
— Что именно ты хочешь сделать с пламенем? Мы можем всё что угодно. К примеру, последовать примеру Сармин и использовать его силу, чтобы получить контроль над городом. Или использовать его, чтобы получить контроль над Сармин.
Неограниченная власть.
Всё, что я захочу.
— Феникс Эр-Ай-Би-Один, — прошептала я в ночь. — Даруешь ли ты мне силу своего огня?
На какое-то мгновение я замешкалась, когда поняла, что феникс общается не картинками, как дракон, не словами, как демон, а эмоциями. Меня охватило чистое головокружительное ощущение, что могло означать только согласие.
— Смотри, что я могу для тебя сделать, — сказал Эстахот. — Без меня тебе этого не удастся.
— Знаю, — ответила я. — Поверь мне, я знаю.
А потом феникс вспыхнул.
Эстахот потянулся через меня, и нам удалось преобразовать силу взрыва в подобие потока. В отличие от Сармин, мы не стали направлять эту энергию в заклинание, а использовали её для другого элементаля. Мы перевели этот огонь в энергию, которую вложили в зов приближающегося дракона.
Словно радиопередатчик, мы разослали жалобный зов Мунфайер к её сёстрам по всему миру.
Мы оставались там, удерживая поток, пока сила взрыва не иссякла. Казалось, это длилось целую вечность. Целую вечность я стояла и смотрела на мир, освещённый мягким золотым сиянием. Целую вечность сдерживала пламя, не давая ему сжечь город. Интересно, видели ли жители что-то из происходящего здесь или всё это было так же непросто разглядеть, как и почти невидимого дракона.
Новый феникс, птенец, возник из пепла и выпорхнул из этого пламени. Он был таким же крошечным, как и статуя мышки. Бесконечный промежуток времени феникс облетал мою призрачную голову, пока золотое сияние рассекало покров ночи. Пока я, наконец, не почувствовала печаль расставания и растущую благодарность.
А потом он исчез.
Демон медленно опускал нас с неба на землю, прочь от власти, прочь от силы. Джена и Мунфайер подошли к месту нашего приземления. Я, дрожа всем телом, стояла на склоне холма. Впервые в своей жизни я почувствовала себя коротышкой.
В небе, как после фейерверка, зависли последние всполохи взрыва феникса. Лица ведьмы и Хикари исказились от ярости, но это не помешало им бегать по полю и собирать кусочки перьев феникса, а иногда даже пинать друг друга.
В какой-то степени было даже приятно, что внимание Спаркл оказалось занято на некоторое время. Не думаю, что она хотела бы опять стать Кари, как и я не хотела бы быть похожей на Сармин. Я вспомнила девочку, которая вступилась за меня и моё украденное мороженое и вздохнула. Невозможно полностью узнать других людей, даже если это твои самые близкие друзья. Может быть, даже себя узнать невозможно.
Но самоанализ придётся отложить — ночь ещё не закончилась. Демон оставался на Земле, пока на небе не исчезли последние всполохи огня феникса.
И он оставался во мне.
Теперь, когда уровень адреналина в моей крови постепенно снижался, присутствие демона внутри меня было самым ужасным ощущением за всё время. Больше это не было похоже на золотую рыбку, плавающую у меня во рту. Теперь оно больше походило на таракана, бегающего у меня за зубами.
— Если ты позволишь мне остаться, то получишь эту власть навсегда, — сказал он, и его слова словно протекали по моим венам через всё моё тело.
Невидимыми пальцами он потянулся к дракону на поле. Проник внутрь… и вытащил саламандру, прилипшую к лёгким дракона. После чего мы её уничтожили. Мунфайер закашлялась, а потом довольно заурчала.
— Разве я истинное зло? — лукаво спросил демон. — Посмотри на то добро, что мы смогли сотворить.
— Ты обязан был сделать это добро, — возразила я. — Это было условием твоего соглашения.
— С моей помощью ты могла бы стать величественнее и могущественнее, чем все ведьмы в этом мире, — сказал он. — Стать лучше, чем Сармин Скарабуш.
Несмотря на неприятное скользкое топочущее ощущение, я засмеялась. Нежные благодарности феникса ещё окрыляли мою душу, и я продолжала смеяться над Эстахотом — тысячелетним элементалем.
— Эстахот, — сказала я. — Я уже лучше, чем Сармин Скарабуш.
Тем временем у меня внутри растворялись тараканы. Затихали и исчезали. Я почувствовала, как Эстахот завыл, почувствовала, как он цепляется за свою последнюю надежду остаться на Земле.
