решу сдохнуть, ты об этом узнаешь в последний момент, — выплюнула ведьма.
— Это ещё почему?
— Боюсь ты проломишь мой гроб, когда на радостях будешь отплясывать кадриль на его крышке, а в загробный мир с тобой… — многозначительное молчание, — …согласись так себе посмертие?
— Можешь не сообщать, — милостиво разрешил Ник, — главное окажись подальше отсюда.
— А какого демона ты суёшь свой нос в мое «сдохнуть» и трепетность Грегори? — голос у Элис подрагивал и, не видя ее, можно было догадаться, что от разбитой о голову чернильницы отделяет только воспитание.
— Может быть с такого, что на тебе его таернахат?
Стук каблучков. В звенящей тишине он радовался, как колокольный звон. А следом на пределе слышимости:
— Повторю… Не суй свой нос в наши с Грегори дела, а то я его тебе откушу, — и снова шаги в сторону полок. Теперь маг увидел, что девушка стоит к ним лицом и к собеседнику спиной.
— Да мне то без разницы, за что он на тебя напялил таернахат, — флегматичный голос, зевка не хватает, — только не сдохни у него руках, ведьма.
Элис резко развернулась и, подняв обе руки, показала ему весьма символичный жест из одного пальца, а следом прошипела:
— Дверь закрой с той стороны.
Звякнул снова колокольчик. А в стену, что прилегала к тайному ходу влетела чернильница. Следом графин с водой. Потом стаканы. Поднос. Доходная книга…
Грегори наблюдал, как ведьма швыряет все до чего дотягивается и мысленно бил себя и Ника по морде. Да, он тысячу раз не прав, что из всех возможных ритуальных вязей выбрал именно таернахат. Причём, зная происхождение именно этого, он не удивлялся, что Элис в бешенстве.
Таернахат был одним из ритуальных обережных символов. Только вот царь Сахранти нацепил его своей наложнице в наказание за измену. Да, он охранял и защищал человека, на котором стоял, только и прикоснуться к девушке никто из мужчин с определёнными намерениями не мог. Древний царь повязал таернахат на любимую наложницу, что изменила ему со стражником, а потом выкинул из дворца. Когда до девушки дошёл смысл, что она не может быть с любимым человеком, она повесилась.
Именно из-за этой истории таернахат обладал дурной славой. И объяснить Элис почему эта вязь сейчас оплетает ее запястье будет очень непросто.
Сходит что ли морду набить Гранджеру? Эта идея была своеобразным подарком за будущий непростой разговор с ведьмой, поэтому оставив девушку в одиночестве, Грегори отправился в библиотеку, где собрались друзья, готовясь к сегодняшней охоте.
— Какого демона, Ник? — взревел Грегори, пинком распахивая дверь библиотеки. — Ты не мог заткнуться хотя бы на месте про таернахат?
Мужчины сидели в креслах и сейчас резко обернулись на дверь. Только режиссёр встал и с вызовом бросил:
— А какого демона ты нам здесь фиалки за уши суёшь, что между вами лишь деловые отношения? — он шагнул навстречу. — Чего ты тут рассказываешь сказки, что все в порядке, когда за ней соглядатаи ходят. На ней самый жёсткий символ, а весь дом переливается от защитной иллюминации. Какого демона ты, драконья задница, молчишь?
Грегори опешил. Он действительно молчал. Ни слова не сказал, что девушка почти живая мишень. Но не думал, что самый безбашенный, самый безответственный из их компании это заметит. Он молчал, да. И выдохнув устало, упал на освободившееся кресло.
— Грегори, — медленно начал Филип, — это действительно правда?
Маг обхватил рукой челюсть в попытке хоть как-то утрясти в себе всю информацию. Не помогло. Плюнул и кивнул.
— По какому поводу охрана? — Пол всегда отличался любовью к конкретике.
Промолчать бы… И у Пола с Филипом хватит такта, выдержки, уважения не лезть в это дело, но Николас из кожи выпрыгнет, но раскопает всю подноготную. А методы у него весьма специфические. Не будет ничего удивительного, что Грегори придётся заколачивать крышку чьего-то гроба.
И некромант рассказал. Сначала об убийствах, потом о теории, что это серия. Долго, в подробностях делился злоключениями ведьмы, чтобы признаться, что поддался панике и вскрыл несколько могил в компании молодого полицейского. Не забыл поведать, что провокация не помогла.
Повисло неловкое молчание. Исповедь оказалась намного более действенным способом унять собственные страхи и получить хоть какие-то ответы.
— Причины? — жёстко уточнил глава отдела по борьбе с внутренними преступлениями.
— Без понятия… — некромант развёл руками. — Не известно серия ли это. У погибших нет связей, Элис ничего не успела натворить такого, чтобы ей выпала такая участь. Я не знаю. Френк не знает…
— М-да… — протянул Хейнбергер, — хочешь я могу ее забрать с собой в Верахе. На пару месяцев, вдруг что определится?
— А кто даст гарантию что до неё и там не доберутся? Никто из жертв не видел своего убийцы, всегда стечение обстоятельств, — мужчины угрюмо посмотрели друг на друга.
— Возможно, если она посидит под охраной у меня в отделе… — начал Филип.
— Ты меня не слышишь… — Стенли расстегнул верхнюю пуговицу. — Никто из жертв даже не догадывался, что ее убивают. Смысл Элис сидеть в отделе, если место не имеет значения.
— А я могу ее трахнуть, — внёс своё предложение Ник. — Нет, ну что вы на меня уставились? Сидят тут, предлагают гениальные решения, вот и я предложил… Чисто из любви к процессу.
— Гранджер, почему у тебя все только через «трахнуть»? — устало уточнил Хейнбергер.
— Потому что это всегда решает все проблемы, — как маленьким детям объяснил режиссёр. — Грегори, что там такого у вас стряслось, что она вчера тебя так отбрила? Когда ты успел ее прокатить?
— Ничего у нас не стряслось… — отмахнулся Грегори и прошёл к столику за стаканом с водой. — С чего ты взял, что твоё гениальное и любимое «трахнуть» решит все проблемы?
На режиссёра уставилась три пары глаз, а тот, лишь тряхнув головой, начал свою речь, словно играя на сцене.
— Смотрите, я ее в койку, а она такая: «Я вся твоя, люби меня везде». Я ее по ресторанам и театрам. Она через неделю: «Хочу- не могу тебя одного, гениальный режиссёр», — режиссёр так умело пародировал женский голос и заламывал руки, что это нельзя было не оценить. Смехом.
— А я ей букеты, конфеты, горячие ночи… Ещё через неделю она и вспоминать не будет про поместье в глуши, станет не интересна для убийцы, — Ник обличительно ткнул пальцем в белую рубашку Грегори. — Потом, когда я ее затрахаю, она свалит сама в закат с каким-нибудь флегматичным виконтом. А ты, Грегори, сможешь спокойно разобраться с загадочным преследователем.
Хохот сотряс стены. Причём Гранджер ржал громче всех. А отсмеявшись, продолжил:
— Просто вы такие омерзительные моралисты, что меня так
