Стас, глядя на Террана.
— Я передвигался без ее помощи.
— Можешь ехать со мной, — торопливо предлагает Лина. Поскольку подруга очень легкая, ее коню вряд ли может помешать дополнительная тяжесть. Лина и Терран вместе вполне сойдут за какого-нибудь толстоватого мужичка.
Мы забираемся на виллетов и бросаем их вскачь. В этот же момент из окна гостиницы, выбивая стекло, вываливаются воины. Быстро седлают лошадей и спешат за нами.
— Я с ними разберусь, — усмехается Терран и выпускает тьму. Густой волной она течет навстречу преследователям, затопляя собой широкую улицу.
Интересно, Терран приказал тьме убить их или просто остановить?
Люди, и без того напуганные при виде воинов, приходят в еще больший ужас, пытаясь спастись от тьмы в боковых улочках. А мы гоним виллетов вперед, с трудом на такой скорости уворачиваясь от купеческих лотков и людей, почему-то кидающихся под ноги лошадям. При мысли о тьме в душе что-то подрагивает, но я старалась не думать о тех, кто попадает под ее действие. Зато у нас появляется шанс на спасение.
Глава 5. О метках, крыльях и самодельных торнадо
Мы сидим на небольшой полянке, успевшей быстро высохнуть после очередного дождя, благодаря горячим лучам летнего солнца. По краям поляны растут пышные деревья, создавая ощущение защищенности. Впрочем, бояться действительно нечего: вряд ли маг может следовать за нами так далеко от города. Виллеты пасутся чуть в стороне, восполняя растраченную энергию с помощью поедания сочной травы. Мы же, торопливо заканчивая обед, готовимся к избавлению от меток, так не вовремя выдавших нас.
— Нам не стоило бояться, — заявляет Терран.
— Они же чуть не схватили нас! — возмущается Лина.
— Вы чувствуете себя слишком обыкновенными, — смеется Терран, — и не привыкли полагаться на свои силы. А они огромны, можете быть уверены.
— Да, мы не привыкли полагаться на свои силы, — холодно говорит Стас, — потому что они несут разрушения и склоняют нас к злу.
— Забавно вы рассуждаете, — Терран качает головой. — Нужно верить в силу своей воли и что вы всегда будете делать только то, что пожелаете, а не то, к чему стремится тьма. Вы сами должны ею управлять, и вы способны на это. Никак не иначе.
Я вновь вспоминаю слова Тэана, что если верить в себя, возможно удержаться и не поддаться влиянию тьмы. Быть может, эти двое правы? Быть может, нет ничего плохого в использовании тьмы? Ведь, в конце концов, все решает не сама сила, а человек, определяя, во имя блага или причинения боли и страданий использовать ее.
— Но если каждый раз, узнавая о нашей тьме, на нас будут нападать всякие личности наподобие того мага или самих аллиров, то хочешь — не хочешь, а нам придется использовать свою силу для того, чтобы убивать, — замечает Стас. — А этого допустить нельзя. Какое право мы имеем отнимать чужие жизни?
— Или они, или мы, — жестко возражает Терран. — Им стоило быть умнее, а не рассчитывать на свое мнимое могущество. Разве может быть что-то сильнее Первозданной Тьмы? Они могли бы догадаться, на что идут, и не лезть к тем, кто может их убить. Так что, считайте, они сами сделали выбор, сами же виноваты в своей смерти.
— Ты убил тех воинов, которые гнались за нами? — спрашиваю я.
— Что ты, как можно, — насмешливо улыбается Терран. — Всего лишь отправил в бессознательное состояние. Поваляются пару часиков и придут в себя. Как видите, нам не обязательно убивать. Впрочем, если захотите…
— Нет! — хором восклицаем мы. Понимаем, конечно, что он шутит, но эти шутки не кажутся такими уж забавными.
— Пары подобных представлений вполне хватит, чтобы нас перестали преследовать. Даже до Последователей Света в итоге дошло, что со мной лучше не связываться. Хотя вот этих упорных баранов действительно пришлось немного поубивать. А теперь, может, займемся избавлением от меток? Ни к чему всем подряд, ну ладно, пусть даже только сильным магам да аллирам раньше времени узнавать о том, кто мы.
— Как это сделать? — спрашивает Стас.
— Вновь воспользоваться тьмой, конечно. Не бойтесь, никто кроме охотников не почувствует этого. Остальные способны улавливать лишь огромные всплески тьмы, как тот, например, который произошел во время игры в лабиринте. Последователи Света чувствуют маленькие колебания только из-за того, что у них постоянно к этому кто-нибудь да прислушивается, сканируя весь мир целиком. Но, как я уже говорил, они не рискнут явиться, зная, что мы объединили силы и ходим теперь вчетвером.
— Неужели они готовы оставить Вселенную на верную гибель? — в притворном возмущении интересуется Стас.
— Как знать. Я больше склоняюсь к тому, что они придумают еще какой-нибудь способ разделаться с нами, но после очередной неудачи вновь залягут на дно. Итак, тьма. Вы должны призвать ее из глубин себя, окутать свое тело ею и с ее помощью взглянуть на себя. Тогда вы сможете увидеть метки. Вы знаете, что, используя тьму, мы можем чувствовать обыкновенную магию?
Мы киваем.
Да, Денмонт рассказывал об этом и даже показывал. Правда, мы давно не практикуемся из-за отказа от тьмы.
— Отлично, — продолжает Терран. — Значит, примерно знаете, как нужно действовать. Когда увидите на своей ауре метку, направьте в нее тьму с пожеланием стереть. Должно сработать, все просто. Только предупреждаю — будет немного больно.
Перед глазами встают картины давно забытого сна.
«Его тело постоянно меняется, приобретая то страшные демонические черты, то снова привычные человеческие. Он протягивает ко мне руку, и меня охватывает ослепляющая боль, словно во мне что-то выжигают». Именно так Хельфион снял с меня метку, чтобы аллиры, ни о чем не догадываясь, утащили меня на свои игры.
— Вообще-то, будет сильно больно, — предупреждаю я.
— Ничего, мы справимся, — уверенно говорит Стас. — Лина?
— Да, я готова.
Друзья закрывают глаза. Я чувствую, как поднимается тьма. Поскольку на самом деле она едина, лишь условно разделяясь на четыре части, я отчетливо ощущаю все, что происходит с друзьями.
Вот, будто их же глазами, вижу две ауры, сияющие расплывчатыми, переплетающимися между собой цветами. На каждой из них, на самом верху, странный знак. Он тоже светится по-своему, золотистым цветом, который странно ассоциируется с волосами Хельфиона в человеческом облике и огромными пуговицами на одеждах охотников. Почему такие странные ассоциации?
Отгоняю непонятные мысли, вновь обращаю все внимание на этот знак. Тонкие, изящные линии сплетаются в красивый узор. Круг, поделенный на две части, внутри которого хаотично плещется что-то непонятное. Над кругом — несколько, словно заплетенных в косу, линий, напоминающих почему-то диадему. Неужели символ власти? Но чьей? И две линии, резко
