незаметно подмахнула пышным платьем, наступая ей на ногу. Она вздрогнула, словно только сейчас очнулась.
— А который час? — невпопад спросила девушка.
— Ох, дай обниму, чтобы ты всегда знала время! — с глупой радостью воскликнула я, обнимая ее и незаметно вкладывая девушке в карман записку. А затем, уткнувшись в ее волосы, шепнула: — После выступления в туалете на третьем этаже. Проверь карман, когда никого не будет рядом.
Дальнейшее прошло как в тумане. Вернулась на сцену, где мне подготовили стул. Преувеличенно радовалась всему, что говорила директриса, смеялась над ее плоскими шутками, отвечала на сомнительные вопросы так, как было положено. Директриса старалась всячески продемонстрировать своим студенткам, как же это здорово быть женой, а тем более беременной вдовой оборотня. Я больше не позволяла себе ничего лишнего.
Очень соблазнительно было взять микрофон и наконец сказать все, что думаю на самом деле. Но сейчас это ничего бы не изменило, кроме того, что меня бы упекли в застенки Службы безопасности за правду, объявленную вне закона. И никакие деньги и статус не помогли бы.
А так был шанс спасти хотя бы Иванну. А заодно и Азара с Георгом. Ведь если девушку заставят дать против них показания, то в застенки попадут уже они.
Но все рано или поздно заканчивается, через час, после выматывающего мероприятия, я наконец зашла в туалет на третьем этаже, где должна была встретиться с девушкой.
Плеснула себе на лицо холодной воды.
— Кто вас послал? — услышала я за спиной дрожащий голос. Подняла голову. В зеркале отразилась бледная растрепанная Иванна. В зале, в сумраке, я не слишком хорошо ее разглядела.
Теперь же видела, что передо мной просто испуганный ребенок. Если верить Георгу, ей едва исполнилось девятнадцать, то есть она была младше меня всего на три с половиной года, но смотря на нее, я видела лишь забитую девочку, боящуюся всего на свете.
В руке у нее была смята записка.
— Ох, у меня такое платье неудобное! Одной ни надеть, ни снять, ни, мои извинения, в туалет нормально сходить! — преувеличенно громко запричитала я.
— Что вы несете! Я нашла, — она потрясла рукой с бумажкой. — Вы думаете, после того, что вы говорили на сцене, я поверю…
«Ну что за упертая!» — мысленно выругалась я и схватила ее за руку, заталкивая в кабинку:
— Подъюбники мне надо подержать, чтоб я пописала! — громко перебила ее я. И едва закрыла за собой дверь, зашептала девушке на ухо: — Тут даже в туалетах камеры! Говори тихо!
Как рассказал мне Ибусов, раньше камеры в Академии были и в туалетных кабинках тоже. Но как-то раз произошла утечка большого массива видео сразу за несколько лет, оно попало в сеть, разгорелся скандал. Очень многим влиятельным оборотням это не понравилось, особенно тем, чьи жены попали на запись. Так что с тех пор, если верить Георгу, хотя бы в кабинках за студентками академии не следили.
— Кто тебя послал? — упрямо прошептала девушка, но хотя бы перестала сопротивляться.
— Те, кто помогал тебе бежать из страны. Очень важно, чтобы смогла как можно скорее покинуть это место.
В кабинке нам едва хватало места, учитывая мое огромное платье.
— Я видела записку, — она махнула мятым листком перед моим носом. Я тут же вырвала у нее бумагу и кинула в стоящий рядом унитаз. — Эй, ты чего…
— Надеюсь, ты все запомнила, у вас через полчаса обед, ты как раз сможешь проскользнуть мимо двери столовой прямиком в спортзал на первом этаже. Если встретишь кого-нибудь, скажешь, что забыла что-нибудь, а из спортзала до стен — рукой подать. Охрана в это время тоже ходит на обед…
— Нет, нет… — девушка отчаянно затрясла головой. — Я не…
— Ты хочешь остаться здесь? — удивилась я.
— Нет! — глаза девушки вдруг наполнились слезами. — Неделю назад две девушки пытались сбежать отсюда. Меня тогда только-только привезли сюда после полиции. А потом их тела…
Она не смогла договорить. Плечи начали трястись.
— Нам сказали, это тигры за стенами…
Я обняла ее и успокаивающе погладила по плечам.
Так вот зачем директриса пригласила меня сегодня. Метод кнута и пряника. Угроза и демонстрация, что будет с беглянками — это кнут. А я сегодня была пряником. Мол, слушайтесь, учитесь и, быть может, станете богатыми счастливыми вдовами.
— Ты будешь не одна, у стены тебя встретят и спасут… — уговаривала я, но она лишь мотала головой и шептала что-то про выставленных на обозрение истерзанных мертвых.
— Тут плохо, очень плохо. Деканша сказала, что из-за того, что меня поймали на попытке побега, я в черном списке, она каждый день запирает меня в большом ящике без света, без возможности пошевелиться, это сводит меня с ума. Там мне кажется, что я уже умерла. И иногда я думаю, лучше уж тигры, но… потом вспоминаю их тела… это, должно было, быть очень больно. Я не хочу боли…
У Иванны началась натуральная истерика, она плакала и плакала, не в силах остановиться. А я механически гладила ее, лихорадочно соображая, как же помочь ей, не оставляя при этом в этом ужасном месте. И вдруг до меня дошло!
Я отодвинула, насколько позволяла кабинка, девушку от себя, смерила ее взглядом, прикидывая комплекцию. А затем скомандовала:
— Раздевайся!
— Как это? Зачем? — она, всхлипывая, вытерла слезы со щек.
Я же уже начинала стягивать с себя подъюбники:
— Ты переоденешься мной, закинешься фатой и просто выйдешь через главную дверь, — пояснила свой план. — Ну а я пойду через лес с тиграми.
Иванну не пришлось долго уговаривать. Она только посмотрела на меня длинным ошарашенным взглядом и начала лихорадочно снимать одежду.
Переодевание не заняло много времени. Хотя это было жутко неудобно делать в кабинке вдвоем.
Я помогла Иванне закрепить подъюбники, надеть корсаж и приколоть длинную черную фату. Перекинула ее на лицо и на всякий случай зацепила на плечах, чтобы случайным порывом ветра не подняло не вовремя.
— Когда будут вести к выходу, ни с кем не разговаривай. В машине будет ждать оборотень. Просто делай, что он скажет. Поняла? — инструктировала я Иванну.
Она лихорадочно кивала, больше не возражая. Кажется, в предчувствии свободы бедняжка была готова довериться кому угодно и пойти на что угодно.
А мне предстояло заново окунуться в атмосферу самых худших лет моей жизни.
Одежда Иванны мне была немного мала. Блузка вызывающе топорщилась спереди, а юбка оказалась короче той, которую я носила.
Напоследок нажала кнопку смыва на унитазе, уничтожая последнюю улику — мою записку. Я помнила наизусть каждое слово оттуда.
Иванна вышла первой. Судя по торопливому шагу, с трудом
