назад. Меня будто утягивало в длинную реку времени, где несутся и обгоняют друг друга потоки молодости, зрелости и старости… Время не ждет, оно безжалостно: мне уготована старость, а Цзюйланю – вечная юность.
Закрыв глаза, я представила их перед собой еще раз. Спустя мгновение я вскочила с кровати, подошла к столу и, взяв ручку, подписала каждый рисунок. Затем быстро прошла в ванную, чтобы принять горячий душ, желая смыть весь пот и микробы. После душа мне стало легче.
Я высушила волосы, заплела их в аккуратную прическу и надела любимое платье и ожерелье. Его я смастерила сама и вставила в нее черную жемчужину, что подарил мне Цзюйлань. Поскольку мое лицо все еще выглядело больным, я нанесла на него увлажняющий крем, рассыпчатую пудру и немного румян. Посмотрев в зеркало, осталась довольна результатом и пошла вниз с блокнотом в руках.
* * *
На дворе стояла ночь, а в окне ярко горел свет. Помощник сидел за обеденным столом, ожидая меня. Когда он спустился, небо было еще светлым, но ему пришлось ждать больше двух часов, пока совсем не стемнело. Еда давно остыла, но мужчина не выказывал нетерпения.
Я остановилась во дворе и посмотрела на Цзюйланя через окно. Он поймал мой взгляд и, похоже, не ожидал, что после болезни кто-то может так великолепно выглядеть. Его ошеломление вызвало у меня улыбку.
Зайдя в кухню, я села на стул рядом с ним и положила блокнот прямо на стол.
– Изучила твои наброски детальнее и оставила рядом с ними три подписи. – Я подтолкнула блокнот к нему, и мужчина, помедлив, открыл его.
Три наброска – три подписи. Каждая оставлена на чистом уголке рядом с рисунком.
На первой картинке значилось:
Тот, о ком рассказываю вам я,
Верно, где-нибудь в речной долине.
По реке наверх иду за ним я —
Труден кажется мне путь и длинен;
По теченью я за ним спускаюсь —
Он средь вод, такой далекий ныне.
На второй:
Тот, о ком рассказываю вам я,
Где-нибудь у берега потока.
По реке наверх иду за ним я —
Путь мой труден, путь лежит высоко;
По теченью я за ним спускаюсь —
Он средь вод на острове далеко.
А на третьей было:
Тот, о ком рассказываю вам я,
Где-нибудь у берега речного.
По реке наверх иду за ним я —
Труден путь, я вправо взять готова;
По теченью я за ним спускаюсь —
Он средь вод у озера большого [71].
Цзюйлань пролистал страницы блокнота одну за другой, нахмурился и с подозрением посмотрел на меня, не понимая, какое отношение имеют мои слова к его наброскам.
Подойдя ближе к нему, я без раздумий сказала:
– Здесь везде изображена я в плохом самочувствии, когда больше всего нуждаюсь в помощи. На первой картинке – молодая и яркая, вместе с тобой. На второй – взрослая и с потускневшей красотой, но вместе с тобой. На третьей – старая и в морщинах, а все же вместе с тобой.
Я подняла глаза на Цзюйланя и тихо добавила:
– Знаешь что? Все эти три рисунка можно описать тремя словами: никогда не сдавайся!
Мужчина был поражен услышанным и какое-то время безучастно смотрел на меня, собираясь, видимо, возразить, только я не позволила ему:
– Знаю, что ты не это имел в виду! Но в «Пророке» Джебрана сказано: «Если хочешь понять его, слушай то, что он НЕ сказал». Твои самые искренние мысли шли из подсознания и нашли отражение в рисунках. Что бы со мной ни было, если я нуждалась в тебе, ты никогда меня не бросал.
Мой помощник обычно за словом в карман не лез, сейчас же впервые потерял дар речи.
– Благодаря тебе мне удалось придумать лучшую любовную клятву: «Не бросать и не сдаваться». Мое признание – это три фразы из древнего стихотворения! – Я улыбнулась. – Хотя ты гораздо больше знаешь о древности.
Для меня избранник находится на другом берегу реки. Идти против течения в его поисках – длинный и трудный путь. Неважно, нужно ли идти вверх или вниз – он всегда остается недосягаемым, неуловимым и недостижимым. Однако все это не имеет значения, ведь мой избранник пообещал, что никогда не оставит меня и будет ждать, пока я преодолею все трудности и опасности и приду к нему.
В лице Цзюйланя отразился испуг, а взгляд стал острым, как у дикого зверя. Ни на сантиметр не сдвинусь. И не отвернусь. Я не из тех женщин, которые отказываются от чувства собственного достоинства и отчаянно нуждаются в любви. И не из тех, кто готов безответно любить до конца своих дней. Пусть окажется, что я выбрала не того человека, пусть сердце мое будет разбито – переживу. Лишь если будешь жесток со мной, то я уйду! А решишь остаться – проведу рядом всю жизнь!
Спустя некоторое время Цзюйлань, наморщив лоб, слабо вздохнул и пробормотал:
– Уже не понимаю, кто из нас чудовище – ты или я.
– Наверное, оба! Разве не знаешь, есть такая фраза в интернете: «Лучший продукт всегда в двойном размере»?
– Шэнь Ло, все мои слова у тебя всегда хватает наглости толковать в угоду себе.
– Ничего подобного. Просто я умна и чиста сердцем, потому вижу насквозь все, что ты хотел, но не озвучил!
И тут же указала на старую и слабую себя на третьем наброске.
– Когда рисовал это, у тебя не возникло мысли оставить меня? Нет! В будущем, когда я буду медлительной и безобразной старухой, ты все равно позаботишься обо мне и составишь компанию!
Цзюйлань смотрел на рисунок, не говоря ни слова, а в его глазах появилась глубокая печаль. Да и я сама в отражении этих глаз увидела вдруг не его, вечно молодого, а постаревшую себя на больничной койке. Печаль наполнила и мое сердце.
– Тебе было плохо, когда рисовал это?
– Если ты заставляешь меня заглядывать в будущее, я вынужден смотреть ему прямо в лицо.
Должно быть, ему тоже тяжело видеть мою неизбежную старость. Если бы я держала за руку своего ребенка и понимала, что не могу состариться вместе с ним, то должна была бы столкнуться с жестокой реальностью и терпеть боль. Так почему это не может происходить и с ним? Независимо от того,
