мной в окружении внуков, а теперь ничего этого не будет…
Я не знала, как его утешить, ведь перед лицом смерти все слова бессильны, поэтому оставалось поддержать только своим присутствием. Линь Хань отнюдь не слабый человек. Могу даже сказать, что он сильнее большинства моих знакомых мужчин, иначе бы не смог поддерживать жену на протяжении почти двухлетней борьбы с болезнью. Но сейчас силы покинули его, и он в отчаянии заплакал.
Поговорив с товарищем по несчастью и проводив его, я не стала подниматься наверх к Цзюйланю и Ишэну, а вместо этого потихоньку спустилась. Сейчас мне не хватит смелости встретиться с Цзюйланем.
Он явно предложил приехать сюда не ради дружеского визита к доктору, а преследуя другую цель. Знать бы заранее, что помощник задумал… Только проходя мимо палат, я начала догадываться о его мотивах. Совпадение или нет, что мы так удачно встретились с Линь Ханем? Может, так угодно небесам, кто знает…
Выйдя из больницы, я не стала садиться в машину, а медленно, словно в трансе, пошла по тротуару. Образ человека, тихо плачущего в одиночестве на лестничной клетке, надолго останется у меня в памяти. Интересно, в глазах Цзюйланя я тот самый неизлечимо больной пациент, которому отмерено всего несколько десятилетий? Когда мы вместе, разве это не похоже на Линь Ханя и Сяо Юнь? После недолгой радости следуют страдания и бесконечная боль разлуки.
Конечно, его жена надеется, что кто-то будет рядом и позаботится о ней. Но как же ее муж? Его сегодняшнее состояние – результат таких ежедневных «инъекций боли», оно не возникло одномоментно.
Той ночью Цзюйлань спрашивал у меня: «Ты все равно поступишь по-своему, зная, что в итоге любовь причинит только боль?» И я осознала, что пренебрегла чувствами другого человека. Теперь же я вижу: главное то, что он видит во мне прежде всего пациента.
Мне хочется его любви, а ему предстоит пережить боль потери. И чем больше любви я желаю, тем больнее однажды будет моему возлюбленному. Неужели такой любви я хочу? Нет! Определенно нет. В моей голове это выглядело по-другому.
Я шла около часа и вернулась на улицу Мацзу, но так и не придумала, что делать. В итоге я купила дюжину банок пива в маленьком магазинчике на углу улицы и отправилась на пляж. В сериалах есть одно клише: главные герои наконец-то встречаются после всех страданий, но вдруг один из них обнаруживает, что неизлечимо болен. В это время, будь то герой или героиня, они молча скрывают свою болезнь и пытаются оттолкнуть другого в надежде, что тот разлюбит свою вторую половинку.
Каждый раз, встречая такой сюжетный поворот, я зевала и недоумевала: «Неужели нельзя придумать что-то новое?» Теперь же понимаю, почему подобные сюжеты популярны: ведь это неизбежный выбор любящего сердца. И как бы сценаристу ни хотелось привнести что-то новое, пойти против человеческой натуры он не в силах.
Думая обо всем этом, я глотнула пива и вытерла слезы в уголках глаз. Мне очень не хотелось отказываться от любви, прямо как героиням из сериалов. Однако Цзюйлань не главный персонаж дорамы и не знает, что прогнать его у меня не получится. С самого начала мой помощник ясно давал понять, что не испытывает ко мне интереса. Если бы я не ходила за ним по пятам, он бы даже разговаривать со мной не стал. И не пообещал бы защищать меня…
Под шум волн в ход пошла шестая банка пива. Умом понимаю, что напиваться – это не выход, тем более в одиночку на пляже. Но сейчас я просто хотела забыться, а потом позвонить Ишэну и попросить отвезти меня домой.
Пока я пила, в голову мне лезли какие-то беспорядочные мысли. Вдруг зазвонил телефон: Цзюйлань. Я не хотела отвечать и убрала мобильник в карман, но после секундного колебания решила не давать ему повода нервничать и ответила на звонок.
– Алло?
– Где ты?
– Выпиваю с друзьями. Извини, что не сказала тебе и Ишэну. – Я старательно притворялась веселой.
– Какими друзьями?
– Случайно встретила в больнице одноклассника. Мы планировали просто поболтать, но ему позвонил другой наш одноклассник, и в итоге собралось несколько человек. Возвращайся домой и не жди меня: буду поздно.
– Насколько поздно?
– Мы так хорошо сидим, так что не знаю… У меня есть ключи, не волнуйся.
Мужчина молчал. Я чувствовала, что больше не могу притворяться, и была на грани срыва, поэтому поспешила закончить разговор.
– Мне звонят. Если все нормально, то кладу трубку, – сказала я и тут же нажала отбой.
А потом запрокинула голову, залпом выпила оставшиеся полбанки пива и открыла еще одну. Выпив подряд две штуки, неожиданно для себя закричала в сторону темного моря:
– У Цзюйлань, я люблю тебя! Шэнь Ло очень любит У Цзюйланя! У Цзюйлань, в этом мире есть чудесная девушка, которая очень тебя любит! Если не будешь дорожить ею, то рано или поздно пожалеешь об этом…
Цзюйлань, если будет суждено, я обязательно признаюсь тебе в своих чувствах! В детстве, как и всем детям, мне очень хотелось любить родителей, но они не дали мне такой возможности. Во мне накопилось столько любви, вот только отдать ее просто кому-то не посмею. Потому что это все, что у меня есть. И я хочу отдать это тебе. Провести всю свою жизнь рядом, стать твоей опорой и сделать тебя самым счастливым на свете! Однако, если не дашь мне шанса, моя пылкая любовь останется лишь криком в темную морскую даль. Небо слышит, земля слышит, море слышит, а ты – нет.
Допив пиво, я со злобой сжала банку и со слезами на глазах поклялась себе: «В последний раз! Если он мне ответит, значит, нельзя сдаваться. Если же нет – не судьба!»
Пошатываясь, я встала, приставила ладони ко рту и, повернувшись лицом к морю, крикнула:
– У! Цзюй… лань! У! Цзюй… лань!
Под звездным небом дул нежный морской бриз, волны мягко разбивались о рифы. Я стояла на самом высоком и, как сумасшедшая, звала его снова и снова. Хотя знала, что он не ответит. Я давала себе клятву, заранее готовясь, что выйдет именно так. И теперь наконец заставлю себя сдаться. Вновь и вновь я обращалась к морю, уже охрипнув и уговаривая себя смириться.
С этого момента я похороню глубоко внутри все чувства и постараюсь убедить Цзюйланя, что мы не подходим друг другу. Скажу, что могу отпустить его и забыть, ведь в этом мире не меняется только одно: все погибает. Рано или
