узнал вас и связался сразу со мной, а не сообщил Силберну или кому-то еще в Академии. Наследник Драгсита…
— Вы хотели отдать меня чудовищу, покрытому чешуей и похожему на разумное существо только тем, что ходит на двух ногах и имеет две руки и голову!
— Вам и трех лет не было, когда королю пришлось пришлось предъявить сына, чтобы не лишиться статуса.
— Это произвело на меня очень сильное впечатление. Я помню, как мать держала меня на руках и шепотом умоляла небеса, чтобы я не заорала в такой торжественный момент. Это мое первое воспоминание.
— Как символично, — хмыкнул дракон.
— Сколько еще мне вариться среди этих недалеких куриц? — перебила Ириса.
— Как и полагается воспитаннице Академии невест — до выпускного бала, где вы, как и прочие, будете избраны и представлены как избранные. Пусть Стоун назовет Марциус, катится к себе на Рубеж и не мешает. Вы — принадлежите наследнику. Вы его призванное Сердце. Так что ведите себя сообразно статусу, а не как блудница с Хвоста. Ваши постельные игры с эльфом…
— Не ваше дело, драг Азур.
— Могу закрыть на них глаза до выпускного бала во дворце, но не дольше, и хватит уже этих нелепых попыток с покушениями на воображаемых соперниц.
— Будто ваши выглядят менее нелепыми. Зачем было избавляться от Болдера? Кто он вообще такой?
— Я иногда сомневаюсь, что вы мой ребенок… Неужели не понятно? Болдер воспитанник Стоуна, родственник матери, если он за ним не уследит — его репутации конец. Плюс ко всему, в случае гибели воспитанника Аркейну пришлось бы лично явиться к его отцу и принять положенное по закону наказание. О своей репутации тоже побеспокойтесь, лучше порвать с эльфом. Слухи разом не заткнешь. Сердце Драгсита для наследника Драгсита. Вам ясно?
— Он больной урод, не способный к обороту!
— Теперь, после обряда призыва Силы, его восстановление вопрос времени. И раз король пожелал устроить ваш выпускной бал во дворце — все складывается как нельзя удачнее. Довольно разговоров. Надеюсь, вы меня услышали и вам хватит остатков благоразумия не лишать род Азур и саму себя таких блестящих перспектив. Иначе вам придется на собственной шкуре понять, что значит не быть драконом в Проходном мире, моя дорогая Ириса.
Вот и поговорили… Не знаю, что там думала драгни, а как по мне, так быть драконьей дочкой участь куда печальнее.
Часть 15. Судьба. Глава 1
Пока я размышляла об участях и участии, суровый дракон куда-то делся. Я осторожно выбралась из закутка, подкралась к двери, сунула в нее голову…
У любопытных обычно нос страдает, меня сцапали за кружавчики на груди, втянули в комнату целиком и с совершенно не девичьей силой шваркнули лопатками о стену.
— Ты, — сквозь зубы процедила Ириса, полыхнув глазами. На занесенной надо мной руке, обозначились темные когти.
Кажется, я сейчас обзаведусь украшением как у миста Виридана
Страх и восторг обрушились на мой истрепанный переживаниями организм, как случайно прилетевшая подушка.
Бдыщ!
Я зажмурилась, потом осторожно приоткрыла один глаз, потому что в помещении прибавилось драконов.
— Немного невежливо, мади Вити, набрасываться с когтями на подруг.
— Май! — пискнула я, и шурша платьем по стенке, отодвинулась в сторонку от Ирисиной пятерни, перехваченной за запястье почти такой же когтистой лапкой, только другого цвета и повнушительнее.
Наглючка Болдер даже очки в мою сторону не повернул. Вид у него был весьма озадаченный, будто он слышал знакомую мелодию и никак не мог догадаться, что это за мелодия.
Ириса выдернула руку, спрятала когти, приукрасилась ядовитой улыбкой и присела в реверансе. Формы в ее декольте, выгодно подчеркнутые двумя рядами розового кружева, заставили меня испытать ревность (Май туда посмотрел и впечатлился), зависть (у меня было не так богато, да и платье закрытое) и желание поорать. Потому что когда драгни поплыла к выходу, трепеща ресницами и бросая на моего (моего!) ущербного дракона кокетливые взгляды, упомянутый дракон следил за ней засверкавшими глазищами, пока не вышла.
Но орать я не стала. И реверансов делать. Просто развернулась и… Как тут орать, если тебя целуют?
— Ты пришел… Ты пришел… Ты пришел…
— Соленая… Пришел. Что ж ты плачешь?
— Это от радости, — задыхаясь от дрожащих внутри рыданий бормотала я, и сама не понимала, чего в моих слезах было больше: этой самой радости, облегчения или прекратившегося выматывающего ожидания.
Я вцепилась в Мая крабом и все равно казалось, что недостаточно крепко, недостаточно близко.
Под кожей плавилось огнем желание.
— Май, еще, — умоляла я и тянулась к губам.
— Тише, жадина, то слезы лила, то слопать готова. И кто тут из нас дракон?
— Объективно — никто…
Мои руки нашли, как пробраться под рубашку, но их сцапали и остановили две другие руки.
— Жадина, — повторил Май, целуя пойманные в капкан пальцы. — С виду такая приличная мади была, скромная.
Я тут же покраснела. И правда, кошмар какой, набросилась на парня в общественном месте.
— Ничего, все хорошо. Все правильно. Мы не виделись долго. Как там у вас учат? Правило трех “П”?
— Но ведь у нас же не было… — мне вспомнилась ночь спонтанной прогулки, и руки опять зачесались его раздеть.
— У нас есть кое-что получше, — ответил Май, опустил ресницы и снова коснулся губами кончиков моих пальцев, выглядывающих из ловушки его ладоней.
— Май, — я вздохнула, наблюдая, как золотистые завитки одинаково оплетают наши руки, — как красиво.
— Очень, — согласился дракон и прижал к себе, обнял. Мне чудилось — не только руками, потому что стало как-то уютнее и совсем-совсем по-настоящему. — Очень скучал по тебе. Думал, что прогонишь, едва на глаза покажусь.
— Дурак.
— Наверное.
— Май, я те… — нежное сбилось комком в горле, мешая сказать. — Май, я…
— Я знаю, сердечко мое, я слышу, — гладил по спине и щекотал волосы губами.
— Плохой дракон… Мог бы хоть вестник прислать, чтоб я не изводилась и не мотала нервы себе и окружающим
— Прости, не подумал. Мне прежде некому было письма слать. Букет один раз только, в благодарность за спасение, а ты его даже не забрала, вредная мади, — от его улыбки в волосах тоже было щекотно.
— Когда, Май? Когда уже?..
— Совсем скоро, потерпи, до бала. Я назову тебя своей и не нужен будет никакой договор.
— Почему не нужен?
— Потому что дракон выбирает.
— Дядюшка Аркейн был первый.
— Вот это вряд ли.
Май приподнял мой подбородок и так жадно посмотрел на губы, что у меня мгновенно пересохло во рту, как будто я весь день ни глоточка не пила. Стало немножко страшно…
— Май! Ириса! Я случайно слышала… Тут был другой
