Он крепко зажмурил глаза и начал двигаться в ней. Все так же медленно, но уверенно и решительно… И Изабель в тумане безумной страсти поняла, что он желает продлить эту изысканную агонию.
Но оргазм близился… Она обхватила Артура за бедра и изо всех сил прижалась к его телу, чтобы ощущать его снова и снова, хотя и по-другому.
— Прошу, Артур… мне это нужно…
И шлюзы открылись. Изабель почувствовала, как его тело напряглось под ее пальцами. Он посмотрел на нее и сказал:
— Я так люблю тебя, Изабель…
Его извержение было подобно взрыву бомбы. И когда Изабель ощутила в себе его семя, она взорвалась в ответ.
На рассвете Артур весьма неохотно покинул Изабель. И сделал он это только после того, как она решительно напомнила ему о необходимости идти и заниматься королевскими делами.
Входя в свои покои, король продолжал улыбаться.
Но он резко остановился, увидев на мехах своей постели Гиневру.
— Припозднился, Артур?
— Я вижу, ты чувствуешь себя гораздо лучше, Гвен. Рад за тебя.
— Где ты был?
— Какое тебе может быть до этого дело?
— Ты мой супруг. Я вправе знать, где мой муж провел ночь.
Он прошел в комнату, ощущая, как его охватывает гнев из-за того, что Гиневра испортила приятное возбуждение после счастливой ночи. Он так надеялся сразу же упасть в кровать и снова и снова предаваться приятным воспоминаниям, пока его не одолеет сон…
— Мне думается, ты утратила право задавать хоть какие-то вопросы, Гвен. Но раз уж ты спрашиваешь, отвечу: спал в другом месте.
Это было чистой правдой. Занимаясь любовью, и Артур, и Изабель время от времени погружались в дремоту, а очнувшись, снова принимались ласкать друг друга и целоваться, пока не наступал очередной момент слияния тел.
— Ты был с другой женщиной, — сказала Гиневра.
— Гвен, твое лицемерие удивляет меня.
— Я все еще твоя жена, Артур. Я все еще королева.
— Только благодаря моей снисходительности, позволь тебе напомнить.
Гиневра встала, и Артур посмотрел на нее, пытаясь припомнить, когда же он в последний раз испытывал к ней желание. Печально, однако вспомнить он не сумел. Гиневра была прекрасной женщиной, маленькой, изящной, как статуэтка. Она умела кокетливо улыбаться, и когда-то эта улыбка очаровывала его.
Но сейчас Гиневра была бледна, ее глаза смотрели на короля с укором, почти с презрением.
— Это все твоя драгоценная графиня, да?
— Во-первых, она не моя, как ни жаль. Но безусловно, она драгоценна. Во-вторых, ты лишилась права спрашивать много месяцев назад. Так что возвращайся в свою постель, Гвен. А эта кровать — моя, и мне отчаянно хочется поспать часок, прежде чем я встану и начну день.
Гиневра шагнула к нему.
— Артур, мне так жаль. Я совершила чудовищную ошибку. Но теперь я хочу, чтобы между нами все стало как прежде.
— Ты так легко отказываешься от Ланселота?
— Ты — мой муж, у тебя все права.
Король ощутил такое отвращение, что сам удивился.
— Разве ты не понимаешь, — заговорил он, — как сильно Ланселот тебя любит? Мы нашли его у вашей любовной хижины, он вырывал из земли и топтал грибы, от которых ты заболела. Он был вне себя. Неужели он для тебя просто игрушка? Тебя совсем не заботят его чувства?
Гиневра растерялась.
— Заботят, Артур, даже очень.
— Тогда в чем дело? Я ведь обещал, что не стану мешать вашей любви. Я все еще привязан к тебе, и я защищу тебя.
Гиневра покачала головой.
— Я думала, Артур, ты всегда будешь верен мне, что бы ни случилось. Я не сомневалась в твоей преданности.
Король едва не разинул рот от изумления.
— Ты сама-то себя слышишь? Ты понимаешь, что говоришь? Я защищаю тебя, стараюсь скрыть твою измену, даже потакаю ей ради счастья твоего и Ланселота, а ты обвиняешь меня в том, что я… интересуюсь кем-то еще?
— Ты мой муж! — упрямо повторила Гиневра.
Артур ушам своим не верил. Ему захотелось пересказать все графине. Она бы точно нашла мудрый ответ. Или невероятно остроумный. Неважно какой. Королю отчаянно не хватало совета Изабель, ее смеха и, помоги ему небеса, ее пылкого тела… Несмотря на то что она истощила его, до капли осушила его чресла, Артур чувствовал, как они вновь наполняются.
— Гиневра, ты говоришь бессмыслицу. Наверное, тебе лучше вернуться в постель.
— Идем со мной.
Одна только мысль об этом вызвала у него вспышку гадливости.
— И ты готова лечь со мной почти сразу после того, как лежала рядом с Ланселотом?
— Я прошу только того, в чем ты мне поклялся, Артур.
— Наверное, жена моя, мы с тобой совсем не понимаем друг друга.
Король помолчал, пытаясь собраться с мыслями.
— Если тебе нужен мужчина, я пошлю кого-нибудь за Ланселотом. Мне не хочется этим с тобой заниматься. Однако я очень рад, что ты и выглядишь лучше, чем вчера, и чувствуешь себя неплохо.
Артур направился к двери.
— Твоя графиня истерзала меня! — воскликнула Гиневра.
Это его остановило.
— Снова повторяю, она не моя графиня. И скажи на милость, как она тебя истерзала?
— У меня болит и в груди, и вообще внутри! Мне сказали, она била меня кулаком! Я уверена, ее надо наказать за то, что она на меня напала!
Артур уставился на нее, пытаясь понять, что же она за человек, черт бы ее побрал.
— Поблагодари богов за то, что Изабель тебя колотила, Гвен. Она спасала твою жизнь. Если бы не ее «колотушки», как ты это называешь, мы бы уже отслужили по тебе панихиду и опустили бы твое тело в землю.
— Я твоя жена! — снова выкрикнула Гиневра.
— Ты уже это говорила, — возразил он, — И не один раз. Только это теперь ничего не значит.
Король вышел из комнаты.
Изабель видела изумительный сон. В этом сне король Артур скользнул к ней под одеяло и прижался всем телом.
Она почувствовала, как чья-то ладонь накрыла ее грудь, и резко села.
— А ну, убери от меня свои лапы, пока я тебя не оскопила, ты…
— Это я, Изабель, — услышала она. — И поверь, я бы стал отчаянно сопротивляться оскоплению.
Она отбросила упавшие на глаза волосы.
— Артур?!.
— Да, графиня.
Слабый свет от тлеющих в камине углей не давал разглядеть все как следует. Конечно, голос был как у Артура, но Изабель на всякий случай уточнила:
— И какую же из королевских обязанностей ты исполняешь сейчас?
— Скажи лучше: «Эй, сделай это!» И ляг рядом со мной, и не грози оскопить.
Она попыталась стряхнуть с себя туман сна.
— Но почему ты вдруг решил явиться в такой час?
— Чтобы захватить тебя в перерыве между графскими делами.
